— Лара, нам жить негде. Можно мы к тебе?
Лариса смотрела на экран смартфона, где высвечивалось забытое имя «Ирина», и чувствовала, как по спине бежит холодок. Пять лет. Ровно пять лет тишины — с того самого дня, когда родная сестра, пряча глаза, выставила её из отцовской квартиры. А теперь — «нам жить негде».
Она нажала «принять». Голос сестры, обычно такой уверенный, дрожал. Но Ларису это не тронуло. Перед глазами, как в замедленной съемке, пронеслись последние восемь лет.
Всё началось в тот ноябрь, когда слегла мама.
Лариса помнила этот запах — смесь лекарств, старости и безнадежности. Она выжимала тряпку над ведром, вода окрашивалась в мутно-серый цвет. После маминых похорон прошло три года, но легче не стало. Отец сдал мгновенно. Из статного мужчины он превратился в капризного ребенка: «Лара, суп холодный! Лара, где пульт? Лара, ты опять купила дешёвый творог».
Она не спорила. Утром бежала в бухгалтерию, вечером — домой, сгибаясь под тяжестью пакетов с продуктами. Личной жизни не было — только бесконечный день сурка.
— Лариса Андреевна, вы бы отдохнули, — вздыхала консьержка. — Лица на вас нет.
— Некогда, папа ждёт.
Ирина, младшая, любимая, «удачная», появлялась по праздникам. Она влетала в пропитанную корвалолом квартиру, благоухая нишевым парфюмом, и шуршала пакетами из дорогих гастрономов.
— Ой, Ларочка, ты святая! — щебетала сестра, не снимая сапог, потому что заскочила «на минуточку». — Как ты это вывозишь? Папуля, привет! Смотри, икру тебе привезла!
Отец расцветал. Ирочка была его гордостью — удачно вышла замуж за Виталия, у которого был строительный бизнес. А Лариса... Лариса была как старый холодильник: гудит, работает, но никто его не замечает, пока он не сломается.
Когда отца не стало, Лариса не плакала. Внутри просто щёлкнул выключатель. Организацией похорон, поминками, документами занималась она. Ирина приехала на прощание в тёмных очках и картинно рыдала на плече у мужа.
Разговор о наследстве зашёл на сороковой день. Лариса наивно полагала, что делить будут по закону и совести. На кону стояли трёхкомнатная «сталинка» в центре города, добротная дача в престижном посёлке и отцовские накопления.
— Лар, тут такое дело... — Ирина нервно крутила чашку с недопитым кофе. — Папа завещание оставил.
— Завещание? — Лариса удивилась. Отец никогда не говорил об этом. — И что там?
— Всё Ире, — тихо сказал Виталий, муж сестры, глядя в пол.
Ирина поспешно достала бумагу:
— Понимаешь, папа считал, что ты сильная. У тебя профессия, стаж, своя «однушка» есть. Ты одна, тебе много не надо. А у нас с Виталиком сложный период, бизнес просел. Димке через два года в институт поступать, репетиторы нужны. Папа хотел внуку помочь. Он так и сказал: «Лариска вывезет, она двужильная. А Ирочке поддержка нужна».
Лариса смотрела на сестру и видела чужого человека. Ухоженная женщина сидела за столом, который Лариса вчера натирала полиролью, и объясняла, почему грабеж — это справедливость.
— То есть ты знала? И молчала, пока я три года меняла памперсы и возила его по врачам?
— Ну не начинай! Это воля покойного! Я не могла спорить с больным отцом!
Лариса молча встала. Юридически спорить было бесполезно: отец был дееспособен, завещание заверено.
— Забирайте. Всё забирайте. Ключи на тумбочке.
Она вышла из дома, где выросла, и впервые за много лет вдохнула полной грудью. Воздух был холодный, но удивительно чистый.
***
Пять лет пролетели незаметно. Обида, поначалу разъедающая душу кислотой, перегорела и превратилась в равнодушие. Лариса сменила работу — ушла в крупную логистическую компанию. Оказалось, её умение держать в голове тысячу мелочей стоит хороших денег.
Она сделала дизайнерский ремонт в своей однокомнатной квартире, съездила в Италию, начала учить английский. О сестре доходили лишь слухи: живут на широкую ногу, Димка поступил в Москве на платное, квартиру сдают, деньги тратят.
И вот этот звонок в субботу вечером.
— Ира? Что случилось?
— Дача сгорела! Дотла! — голос сестры срывался на визг. — Мы там жили последние полгода, в городской квартире ремонт затеяли, всё туда вывезли... Проводка замкнула ночью. Мы в чём были выскочили!
— Все живы? — машинально спросила Лариса, присаживаясь на пуфик в своей уютной, тихой прихожей.
— Живы. Виталик только руки обжёг, документы спасал. Но дома нет! Вещей нет! Лара, мы сейчас в гостинице, но это безумно дорого, деньги на карте кончаются. Можно мы к тебе? На первое время. Пока страховку выбьем, пока решим... Ты же одна, места хватит!
Лариса оглядела свою квартиру. Тридцать восемь квадратных метров. Идеальный порядок. Тишина.
— Ира, ты в своем уме? У меня одна комната. Куда я положу троих взрослых людей?
— Мы раскладушку купим! Лар, мы же сёстры! Неужели ты выгонишь нас на улицу?
В этом «сёстры» было столько фальши, что Ларису передёрнуло.
— А где квартира? — спросила она ледяным тоном.
— Какая квартира?
— Папина. Трёшка в центре. Она пустая?
В трубке повисла пауза.
— Там... там квартиранты. Договор на год.
— Так расторгни договор. У вас форс-мажор. Заплатите неустойку и въезжайте.
— Ты не понимаешь! — взвыла Ирина. — Деньги от аренды — это всё, что у нас сейчас есть! Виталик банкрот. А Димка в Москве, ты знаешь, сколько стоит обучение в ВШЭ? Девятьсот тысяч в год! Если я жильцов выгоню — чем за учёбу платить? На что нам жить?
Пазл сложился. Племяннику сейчас двадцать, здоровый лоб, учится за счёт дедушкиного наследства. А его родители хотят пожить «на голове» у сестры, которую обобрали, чтобы не терять пассивный доход.
— Ларочка, ну пожалуйста! Месяц-два, мы потеснимся!
— Я вижу выход, — твёрдо сказала Лариса. — Продай квартиру.
— Что?!
— Продай папину квартиру. Рыночная цена такой «сталинки» сейчас — миллионов пятнадцать. Купите себе «двушку» попроще, остальное — на учёбу Диме и на жизнь. Проблема решена.
— Ты с ума сошла?! Это память! Родовое гнездо! Как можно продавать?!
— Когда ты выставляла меня оттуда ни с чем, про «родовое гнездо» ты не думала, — отрезала Лариса. — Ты цитировала папу: «Лариса сильная, справится». Вот теперь твоя очередь. Справляйся, Ира.
— Да ты... Чудовище! У родной сестры дом сгорел, а она... Я всем расскажу!
— Рассказывай.
Лариса нажала «отбой» и заблокировала номер. Сердце билось ровно. Никакого злорадства, только спокойное осознание: долг выплачен.
Через полгода общая знакомая рассказала: квартиру Ирина так и не продала — пожалела резать курицу, несущую золотые яйца. Продали участок со сгоревшим домом. Денег хватило на крошечную студию в новостройке на окраине. Живут там втроём, ссорятся. Димка взял академический отпуск, пошёл работать курьером.
Лариса слушала это, собирая чемодан. Завтра у неё самолёт в Карелию. Она подошла к зеркалу, поправила новый шарфик и улыбнулась своему отражению.
Самое ценное наследство, которое оставил отец, — это не квадратные метры. Это её характер. Жаль только, что пользоваться им она научилась так поздно.