Глава 7. Настя
Марина приехала через сорок минут.
Олег открыл дверь, впустил её. Она была в куртке поверх пижамной футболки — видно, выскочила из дома в чём была.
— Рассказывай.
Олег рассказал. Про «Тойоту» у школы, про машину под окнами, про мигнувшие фары.
Марина слушала, хмурилась.
— Это эскалация, — сказала она. — Сначала звонки, теперь слежка. Они повышают давление.
— Зачем?
— Чтобы ты испугался и отступил. — Она прошла к окну, выглянула. — Машины нет?
— Уехала.
— Значит, пока только пугают. — Марина обернулась. — Вопрос — как долго.
Олег сел на диван. Ноги не держали.
— Может, остановиться? — спросил он тихо. — Пока не поздно?
Марина посмотрела на него. Долго, внимательно.
— Можешь, — сказала она. — Удалить всё, забыть, вернуться к свадьбам. Они, скорее всего, отстанут.
— Скорее всего?
— Гарантий нет. — Она села рядом. — Ты уже видел слишком много. Даже если отступишь — они будут знать, что ты знаешь. Это риск.
— То есть выхода нет?
— Выход есть. Довести до конца. Опубликовать. Когда информация станет публичной — убирать тебя будет бессмысленно.
Олег молчал. Смотрел на свои руки.
— Мне страшно, — сказал он. — Не за себя. За Настю.
— Я понимаю.
— Они были у её школы. Они знают, где она.
Марина положила руку ему на плечо.
— Олег, послушай. Если мы остановимся — они продолжат убивать. Будут новые жертвы. Новые вдовы, новые сироты. Ты сможешь с этим жить?
Он не ответил. Не знал ответа.
— Давай так, — сказала Марина. — Ты подумай до утра. Взвесь всё. И реши. Я приму любое решение.
Она встала, направилась к двери.
— Марина.
— Да?
— Спасибо. Что приехала.
Она кивнула и вышла.
Олег остался один.
Утром он принял решение.
Продолжать.
Не потому что не боялся — боялся. Не потому что был героем — не был. А потому что понял: если отступит сейчас — будет жалеть всю жизнь. Будет видеть лицо Павла Рогова, когда закроет глаза. Будет знать, что мог что-то сделать — и не сделал.
Он позвонил Марине.
— Я продолжаю.
— Уверен?
— Да.
— Хорошо. — В её голосе — уважение. — Тогда слушай. Я узнала кое-что. Через две недели «Волжский берег» празднует двадцатилетие. Большой банкет, VIP-гости. Если схема работает как мы думаем — там будет передача.
— И что?
— Тебе нужно туда попасть. Снимать. Увидеть всё своими глазами.
— Как? Меня не наймут — у них свои фотографы.
— Найдём способ. Я работаю над этим.
Олег отключился. Две недели. Четырнадцать дней, чтобы подготовиться.
И не дать себя убить.
В среду приехала Настя.
Олег не ждал — Светлана позвонила за час, сказала, что ей срочно нужно уехать по работе, может ли Олег забрать дочь на пару дней.
— Конечно, — сказал он.
И только потом понял: квартира. Папка с расследованием. Фотографии на стене.
Он метнулся в комнату, начал лихорадочно убирать. Снял распечатки, запихнул папку в шкаф, закрыл вкладки на компьютере.
Звонок в дверь.
Олег открыл. Настя стояла на пороге — с рюкзаком и спортивной сумкой.
— Привет, пап!
— Привет, малыш. — Он обнял её. — Проходи.
Настя вошла, огляделась.
— У тебя бардак.
— Я... работал много.
— Вижу. — Она кивнула на стол, заваленный бумагами. — Это что, новый проект?
— Типа того.
Олег быстро сгрёб бумаги в кучу, убрал в ящик. Настя смотрела с любопытством, но не спрашивала.
— Есть хочешь? — спросил он.
— Умираю.
Они заказали пиццу, смотрели какой-то фильм. Олег пытался расслабиться, но не мог. Всё время думал о папке в шкафу. О машине под окнами. О том, что втянул дочь в опасность одним фактом её присутствия здесь.
К десяти Настя начала зевать.
— Пап, я посплю?
— Конечно. Ложись на диван, я постелю.
Он достал бельё, застелил диван. Настя переоделась в ванной, вернулась в пижаме — розовой, с какими-то зайцами.
— Спокойной ночи, пап.
— Спокойной ночи, малыш.
Он поцеловал её в лоб. Вышел на кухню, закрыл дверь.
Сел за стол. Смотрел в темноту за окном.
Надо заканчивать это. Быстро, пока Настя не пострадала.
Он проснулся от крика.
— Пап! Пап!
Олег вскочил, бросился в комнату. Настя стояла у шкафа — дверца открыта, папка в руках. Лицо белое как бумага.
— Что это? — спросила она. Голос дрожал. — Папа, что это такое?
Олег замер. Папка. Она нашла папку.
— Настя...
— Здесь фотографии мёртвых людей! — Она потрясла папкой. — Некрологи! Какие-то записи про убийства! Папа, что происходит?!
Олег подошёл, мягко забрал папку из её рук.
— Сядь. Я объясню.
— Объясни! — Настя не двигалась. Глаза — огромные, испуганные. — Я проснулась, хотела найти зарядку, открыла шкаф и...
— Сядь, — повторил он. — Пожалуйста.
Она села на край дивана. Олег сел рядом.
И рассказал.
Всё. С самого начала. Свадьба, фотография, конверт. Павел Рогов и его смерть. Другие жертвы. Шустов. Марина. Слежка. Угрозы.
Настя слушала молча. Не перебивала, не задавала вопросов. Только глаза становились всё больше.
Когда он закончил, повисла тишина.
— Папа, — сказала Настя тихо, — это же... это же опасно.
— Да.
— Тебя могут убить.
— Могут.
— И ты продолжаешь?
Олег посмотрел на дочь. На её лицо — детское и взрослое одновременно. На её глаза, в которых страх смешивался с чем-то ещё. С гордостью? С пониманием?
— Продолжаю, — сказал он. — Потому что если не я — то никто.
Настя молчала долго. Потом подвинулась ближе, обняла его.
— Я боюсь за тебя, — прошептала она.
— Я знаю.
— Но я понимаю. — Она подняла голову, посмотрела ему в глаза. — Ты делаешь правильно.
У Олега сжалось горло.
— Спасибо, малыш.
— Только обещай мне одно.
— Что?
— Что не будешь рисковать без нужды. Что будешь осторожен. Что вернёшься.
— Обещаю.
Она снова обняла его — крепко, отчаянно. И он обнял её в ответ.
Шестнадцать лет. Его маленькая девочка — уже не такая маленькая. Понимает больше, чем он думал. Сильнее, чем он боялся.
— Папа?
— Да?
— Я хочу помочь.
Олег отстранился, посмотрел на неё.
— Нет.
— Но...
— Нет, Настя. — Голос твёрдый. — Это не обсуждается. Ты — в стороне. Полностью. Я не могу рисковать тобой.
— Я могу хотя бы...
— Нет. — Он взял её за плечи. — Послушай меня. Единственное, что ты можешь сделать — это быть в безопасности. Ходить в школу, жить обычной жизнью, не привлекать внимания. Это твоя помощь. Понимаешь?
Настя смотрела на него — упрямо, с обидой. Но потом кивнула.
— Понимаю.
— Обещаешь?
— Обещаю.
Олег выдохнул. Отпустил её плечи.
— Спасибо.
Они сидели на диване в темноте. За окном серело утро.
— Пап?
— Да?
— Я всё равно горжусь тобой.
Олег улыбнулся. Первая настоящая улыбка за много дней.
— Спасибо, малыш. Это много значит.
На следующий день Олег отвёз Настю к матери.
У подъезда она обернулась:
— Береги себя, пап.
— Обязательно.
— И звони. Каждый день.
— Буду.
Она исчезла за дверью. Олег стоял у машины, смотрел на окна.
Теперь Настя знает. Теперь она — часть этого, хочет он того или нет.
Ещё одна причина закончить всё как можно скорее.
Он сел в машину, достал телефон. Сообщение от Марины:
«Есть план. Приезжай».
Олег завёл мотор и поехал.