Глава 7: После шторма
Начало
Предыдущая глава
Возвращение в Сеул было похоже на возвращение из параллельной вселенной. Самолет, на этот раз летящий в безоблачном небе, вез не враждующие стороны и не учителя с ученицей. Он вез двоих людей, связанных новой, хрупкой и невероятно пугающей реальностью. Они сидели рядом, и их руки под пледом были сплетены — не в порыве страсти, а в немом обещании не отступать назад, в ту ледяную пустыню, где они жили раньше.
Но по мере приближения к городу, к его небоскребам и обязательствам, реальность начала давить. Юнги почувствовал, как его пальцы непроизвольно сжимаются. Он видел, как Со-Ри украдкой смотрела на него, в ее глазах читались те же вопросы: «А что теперь? Что будет за этой дверью?»
Лифт в пентхаусе казался им кабиной для пыток. Тишина звенела. Когда двери открылись, на них пахнуло знакомым стерильным воздухом, смешанным с запахом чистящих средств. Их убежище во время шторма — тот тесный номер — теперь казался далеким, почти сновидческим.
Он выпустил ее руку первым.
— Мне нужно…проверить почту, — сказал он, не глядя на нее, направляясь к кабинету. — Отдохни. Завтра… завтра будет тяжелый день.
Она кивнула, чувствуя холодок разочарования, но понимая его. Это была его крепость. И они вдвоем только что принесли в нее динамит. Естественно, он испугался.
День «после» оказался хуже, чем они могли представить. Это было не возвращение к холодной вежливости. Это было что-то более мучительное — осознанное притворство. На совещаниях он был безупречен и резок, как всегда. Она сидела на своем месте и делала заметки. Но теперь между ними висела невидимая нить, которая натягивалась каждый раз, когда их взгляды случайно встречались. Он ловил запах ее шампуня через весь стол и терял нить мысли. Она видела, как он проводит рукой по тому месту на шее, где прошлой ночью лежали ее волосы, и ее сердце бешено колотилось.
Это была пытка. Игра, правила которой изменились, но окружающие об этом не знали.
Ситуацию обострил неожиданный визит Ли Минджон. На этот раз она пришла не в пентхаус, а прямо в офис, пройдя через все этажи, как походный корабль, оставляя за собой шепотки и восхищенные взгляды сотрудников. Она вошла в кабинет Юнги без стука, в тот момент, когда он объяснял Со-Ри тонкости нового контракта, стоя рядом с ней у окна. Слишком близко.
— Какая идиллическая картина, — прозвучал ее сладкий, ядовитый голос. — Усердный учитель и способная ученица. Тронуто.
Юнги отступил на шаг, его лицо мгновенно стало каменным.
— Минджон. Тебя не ждали.
— О, я это чувствую. Но мне нужно было отдать тебе вот это. — Она протянула ему тонкую папочку. — Помнишь наш старый совместный проект в Шанхае? Возникли… осложнения. Из-за твоего внезапного ухода. Отец считает, что тебе стоит принять участие в их решении. Лично.
Это был чистый шантаж. Намек на старые, не совсем чистые сделки, которые могли всплыть. Юнги взял папку, его взгляд стал ледяным.
— Я рассмотрю. А теперь, если ты не против…
— Я не против подождать. В приемной. Хочу убедиться, что ты все понял правильно, — она улыбнулась и бросила оценивающий взгляд на Со-Ри. — Не беспокойся, милая, я его ненадолго заберу. У нас столько общего… прошлого.
Со-Ри чувствовала, как по ее спине бегут мурашки. Но она не опустила глаз.
— Конечно. Деловые связи — это важно. — Ее голос не дрогнул.
Когда Минджон вышла, в кабинете повисла тяжелая тишина.
— Извини,— пробормотал Юнги, сжимая переносицу. — Она…
— Она твое прошлое. И она не хочет его отпускать, — закончила за него Со-Ри. — И использует его, чтобы держать тебя на крючке. Ты что, действительно думал, что сможешь просто разорвать сделку с такими людьми и уйти без последствий?
В ее голосе не было упрека. Была трезвость, которая резала хуже.
— Я думал,что смогу контролировать все, — тихо признался он. — Оказалось, нет.
— И что ты будешь делать?
— Разберусь. Как всегда.
— В одиночку? — ее вопрос повис в воздухе.
Он посмотрел на нее. И в его глазах она увидела не уверенность, а усталость. И страх. Страх, что его прошлое, этот болотный туман, накроет и ее.
— Я не хочу втягивать тебя в это.
— Я уже в этом. С того момента, как ты встал между мной и моим кузеном. Или даже раньше.
Внезапно он резко подошел к ней, опустив голос до шепота.
— Ты не понимаешь. Эти люди… они не играют по твоим правилам чести и чувств. Они видят привязанность — и бьют по ней. Если они поймут… что ты для меня не просто пешка в игре с твоим дедом…
Он не договорил, но она все поняла. Она стала его уязвимым местом. Его Ахиллесовой пятой.
— Так что же, мы должны снова притворяться? Делать вид, что ничего не было? — в ее голосе прозвучала боль.
— Я не знаю!— вырвалось у него. — Я не знаю, что безопаснее. Продолжать эту пытку или… или открыто показать, что ты для меня значишь, и тем самым выставить тебя под удар.
Он говорил это, глядя в пол, не в силах вынести выражение ее лица. И в этот момент Со-Ри поняла главное: его страх был не за себя. Он боялся за нее. Это было ново. Это меняло все.
— Хорошо, — тихо сказала она. — Давай притворяться. Но знай, Юнги… лед уже тронулся. И назад его не заморозить. Даже если ты будешь строить из себя ледяную гору целыми днями, я знаю, что под ней — тепло. И это знание никуда не денется.
Она повернулась и вышла из кабинета, оставив его одного с папкой от Минджон и с чувством, что он застрял между молотом и наковальней. Между прошлым, которое тянуло его в трясину, и будущим, которое манило чистым, ярким светом, но было таким хрупким.
---
Вечером он вернулся в пентхаус поздно, после «урегулирования» вопроса с Минджон. Цена была высока — уступка в одном из его текущих проектов в пользу ее семьи. Он чувствовал себя грязно и устало. В гостиной горел свет. Со-Ри сидела на диване, не с книгой, а просто глядя в окно. На столике перед ней стояли две кружки. Его — та самая, треснутая. В ее руках была другая, простая белая.
Он снял пиджак, молча сел в кресло напротив.
— Все улажено? — спросила она, не оборачиваясь.
— Временное перемирие. Заплатил дань.
— Я сожалею.
— Не надо. Это моя стая демонов.
Она наконец повернулась к нему. На ее лице не было осуждения, только усталое понимание.
— Дедушка звонил. Приглашает нас на ужин послезавтра. Семейный. Неофициальный.
Юнги скривился.
— Еще один театр?
— Нет. Он сказал… он хочет поговорить с тобой. Как с человеком. А не как с оппонентом.
Это было ново. Юнги почувствовал легкое беспокойство. Старик Чан был мастером многоходовок. Что он задумал?
— Я не уверен,что это хорошая идея.
— Я тоже. Но я думаю, нам стоит поехать. Возможно, это шанс… перевести наши отношения в другую плоскость. Всех наших.
На следующий день они поехали на фабрику, где Со-Ри предлагала модернизацию. Он хотел посмотреть все своими глазами. И, возможно, побыть с ней в месте, где они были не Мин Юнги и наследница Чанов, а просто двумя людьми, решающими задачу.
На фабрике он увидел то, о чем она писала в отчете. Устаревшие конвейеры, уставших, но не сломленных рабочих. Он видел, как она общалась с мастером — на равных, уважительно, задавая технические вопросы. Она не играла в «добрую госпожу». Она искренне интересовалась.
Когда они шли по цеху, наверху что-то лопнуло — старая труба с паром дала течь. Горячий пар и конденсат хлынули вниз, прямо на путь, где они должны были пройти. Юнги инстинктивно рванулся, чтобы оттащить ее назад, но она была ближе к аварии. Вместо паники, Со-Ри резко крикнула рабочим, указывая на аварийный клапан. Ее голос, обычно тихий, прозвучал уверенно и громко. Через минуту пар прекратился.
Она стояла, слегка дрожа, вся в мельчайших капельках воды, но невредимая. Юнги подбежал к ней, схватил за плечи.
— Ты в порядке? Идиотка, ты могла получить ожоги! — в его голосе звучал неподдельный, животный ужас.
— Я…я знала, где клапан. Я изучала схемы, — ответила она, глядя на его перекошенное от страха лицо.
— Черт возьми,Со-Ри! — он прижал ее к себе, не обращая внимания на окружающих. Его сердце бешено колотилось у ее уха. — Не смей так меня пугать. Никогда.
Она обняла его в ответ, там, среди грохота машин и удивленных взглядов рабочих. Это было их второе объятие. И оно было таким же откровенным, как первое, но теперь на глазах у всего мира. Вернее, у его маленькой части. Но шила в мешке не утаить.
Слух о том, что ледяной Мин Юнги в панике обнял свою «стажерку» после мелкой аварии, разлетелся по компании со скоростью лесного пожара. К вечеру об этом знали все. И, конечно, это долетело и до ушей Ли Минджон, и до старого Чана.
В машине по дороге домой он молчал, сжимая руль.
— Прости,— сказала она. — Я не подумала о последствиях. Это вышло спонтанно.
— Не извиняйся,— резко сказал он. — Я тоже не думал. И знаешь что? Мне все равно. Пусть видят. Пусть знают.
Он посмотрел на нее, и в его глазах горел новый огонь — решимости.
— Завтра. На ужине у твоего деда. Я поговорю с ним. Открыто.
— О чем? — спросила она, затаив дыхание.
— О том,что я отказываюсь от условий того дурацкого контракта. Я не хочу, чтобы ты была моей ученицей или разменной монетой. И… я не хочу, чтобы через год у тебя было право уйти. Потому что я не дам тебе этого сделать.
Она смотрела на него, не веря своим ушам. Это был не Мин Юнги — стратег, просчитывающий риски. Это был мужчина, который делал выбор. Сердцем.
— А что ты хочешь? — прошептала она.
— Я хочу…попробовать. Попробовать быть с тобой. Несмотря на прошлое. Несмотря на Минджон. Несмотря на все. Это самый иррациональный, самый рискованный проект в моей жизни. И я хочу в него инвестировать. Все. Что скажешь?
Слезы выступили у нее на глазах. Она не могла говорить. Она просто кивнула, сжимая его руку, лежащую на ручке КПП.
Их ждал тяжелый разговор с дедом. Их ждала злость Минджон и ее семьи. Их ждали сплетни, пересуды, возможно, даже попытки саботажа. Но в этот момент, в салоне машины, мчащейся сквозь вечерний Сеул, их мир состоял только из двоих. И этого было достаточно. Достаточно, чтобы поверить, что первый мороз, каким бы обжигающим он ни был, всегда предшествует весне. А весна, как известно, бывает самой прекрасной после самой суровой зимы. Их зима подходила к концу. И они оба с трепетом и надеждой ждали, что же прорастет из-под растаявшего льда.
Продолжение следует...
С любовью, Кэтрин...
#юнги #bts