Исканян Жорж
Летая в МАПе, мы все были какими-то изгоями. Гостиницы в аэропортах, как Аэрофлоту, нам не предоставлялись, только за свой счет. Питание и заправка тоже. Частенько приходилось ночевать либо в самолете, либо в холле гостиницы на стульях, а то и в здании аэровокзала. Если прилетали на заводской аэродром вечером (в Иркутске) и предстояла утренняя загрузка, могли предложить заводскую гостиницу, правда далековато, поэтому мы предпочитали даже зимой, закрыв все двери, кроме одной, в гермостворке, врубить ВСУ и, включив на полную вентиляцию и температуру горячего воздуха, поудобнее занять спальные места и постараться вырубиться до того момента, когда ВСУ выключат. Если за бортом -30, то самолет остывает очень быстро. Ты это чувствуешь по тому, как воздух из теплого и какого-то душноватого постепенно становится все более прохладным и чистым, но чем легче им дышится, тем он холоднее. Обшивка начинает потрескивать. Создается впечатление, что какой-то гигантский спрут обхватил самолет снаружи и теперь начинает медленно, но верно сжимать свою смертельную хватку. Когда от проникшего холода уже становится совсем невмоготу, кто то, самый теплолюбивый, кричит:
- Шурик, запускай б....! Замерзаем!
Ты слышишь какое-то движение на верхней палубе, после чего раздается нарастающий от скорости вращения визг турбины. Он все сильнее и громче, но в какой-то момент как бы застывает на месте, зависает. Резкое У-у-у до нуля и тишина.
- Шурик выключил турбину, не пошла.
Теперь нужно сделать холодную прокрутку прежде чем опять ее запустить, что инженер и делает, выдержав необходимую паузу. Погоняв ВСУ вхолостую, автомат сам ее выключает. А холод уже становился в грузовой кабине просто нестерпимый. Подождав немного, Шурик делает еще одну попытку. Теперь уже никто не спит и все внимательно слушают голос турбины.
Опять растут обороты, опять все громче и громче пронзительный визг, опять он докатывается до невидимой, но хорошо слышимой границы и опять зависает на одном уровне. Все мысленно просят:
- Ну давай же, еще чуть-чуть!
Похоже, что и Шурик просит о том же, потому что не выключает, ждет, перекрыв даже положенное время ожидания выхода ВСУ на режим.
Резкий и увеличивающийся рев турбины громогласно оповещает о том, что она всех услышала и теперь все могут быть спокойны, во всяком случае ближайшие полчаса.
Обычно греют сначала пилотскую кабину, но в таких ситуациях это делают одновременно с нижней палубой. Горячий воздух из-под откидных скамеек устремляется вверх, к потолку и мне уже представляется, как гигантские ледяные щупальцы разжимаются и оттаивая от нагретой обшивки самолета беспомощно соскальзывают вниз, шлепаясь вместе с головой на землю.
На военных аэродромах нам приходилось ночевать и в казармах, и в офицерских гостиницах.
Перестройка уровняла всех, кроме Аэрофлота. У нас командир возил с собой целый портфель денег для расчётов в каждом аэропорту посадки, абсолютно за все: за топливо, за взлет посадку, за метео, за обслуживание (поэтому стали возить с собой техников), ну и за другие сборы.
Поначалу выручала ливрея Аэрофлота на наших самолетах, поэтому часто я при посадке в каком-нибудь аэропорту, с наглым видом заходил в цех питания и привычно поздоровавшись по-деловому объявлял старшей смены о нашем прибытии (иногда даже показывая в окно наш борт), после чего информировал о количестве членов экипажа и о числе рационов питания, необходимого нам. Старшая по громкой связи объявляла:
- Внимание смена! Грузовой, Аэрофлот, на Москву, Ил 76802, 10 человек, 2 рациона с горячим, в коробках, стоянка 12.
Я расписывался в накладной и попрощавшись шел на самолет. Каково же было удивление и восхищение наших мужиков, когда желтая машина цеха питания подъезжала к нашему борту и водитель загружал нам коробки с бортпитанием, с соком и водой. Это всегда было для них сюрпризом, доставлять который им для меня являлось большим удовольствием.
Но со временем такие авантюры проскакивали все реже. У диспетчеров цеха питания появились только те бортовые номера самолётов которые имели право на обслуживание (Шереметьево, Магадан, Якутск), для остальных только за наличку или чек.
На Ан-12 мужикам было еще сложнее. Дело в том, что на наших машинах коки винтов и стабилизатор были выкрашены в красный цвет, поэтому маповские машины узнавались на раз. Днем. А вот ночью иногда можно было и проскочить.
Эту историю мне рассказал Костя Ежов летавший инженером на Ил-76, а до этого долгое время механиком на Ан-12.
Как-то сели они на запасной типа Нижневартовска.
Дело было глубокой ночью. Чтобы лететь дальше, кровь из носа необходимо было хотя бы тонн пять керосина. Костя пошел на заправку. Точно так же, наверное, во время войны уходили партизаны на задание: никто не знал, что их там ожидает. Наш герой вошел в спящую контору заправочной станции словно Штирлиц в штаб Гестапо:
- Хенде хох! Я Штирлиц!
Заспанная тетка-диспетчер, зевая, взяла у Кости накладные квитанции (они были в авиации стандартные) и пролепетала спросонья:
- Аэрофлот?
- Можно подумать, что ты не знаешь, - полушутя ответил лихой разведчик.
- Сколько? - не поднимая головы спросила тетка.
- Десять, - пробурчал Костя.
Диспетчер заполнила квитанцию, оторвала два экземпляра себе и крикнула:
- Нинка, буди Ваську, берите летчика и на 27 стоянку к Ан-12, десять зальешь.
Доехали молча и только когда показался родной хвост самолета Ежов начал заговаривать заправщицу анекдотами и шутками. Та охотно поддержала этот разговор. Подъехали. Водила из кабины не выходил - не царское это дело самолет заправлять.
Нинка разматывала рукав, подтягивая его к самолету. Костя активно помогал и болтал с ней не переставая, не давая ей опомниться и не позволяя отвлекаться по пустякам. Присоединив топливный рукав к самолету, заправщица дала команду водителю и тот, взревев двигателем, начал качать керосин. Прошло около получаса, может больше, когда раздался душераздирающий женский крик, от которого Костя вздрогнул, хотя и ожидал этого каждую минуту, а водитель проснулся и не мог сообразить, что же случилось, может машина загорелась? Он торопливо открыл дверцу кабины и выскочив мухой из нее с ужасом стал шарить глазами по машине - нет ли где возгорания, но с машиной все было нормально, двигатель ровно урчал, перекачивая керосин в самолет. Но тут опять раздался крик Нинки, бегущей к нему и усиленно показывая куда тот вверх руками. Врубившись наконец со сна и перепуга, он понял, о чем она пыталась ему сообщить, разобрав ее весьма бурный монолог:
- Васька, твою мать, ты что, оглох на х... совсем? Вырубай быстрее свою шарманку, нам писец!
Водила, пытаясь разобраться в происходящем, крикнул:
- Да что случилось то, объясни наконец!
- Ты на их винты посмотри, раздолбай! Выключай, говорю, насосы! - визжала Нинка.
Водитель посмотрел на винты и все понял, коки были красного цвета.
- Твою дивизию! - крикнул он и бросился выключать насосы.
Костя тихо посмеивался. Он посмотрел на топливомер и с самоудовлетворением отметил, что успел закачать 7,5 тонн керосина.
Злой и напуганной Нинке, быстро сматывающей рукав, он сказал применительно:
- Да ладно, не переживай ты так! Никому ничего не говорите и никто ничего не узнает. Ведь накладные нормальные...
Заправщица потихоньку успокоилась, осознав очевидно, что в принципе ничего такого уж страшного не случилось и у нее было много способов сделать так, что никто этой промашки не заметит, а если и заметит, то хрен разберет, что к чему. Конечно, ей было обидно дарить просто так семь тонн топлива (эти тонны можно было пустить налево), поэтому залезая в кабину она крикнула беззлобно:
- Вы, б..., как летучие голландцы, появляетесь ночью из ниоткуда и исчезаете в никуда!
- Бери выше, - смеясь сказал Костя, - мы не голландцы, мы маповцы!
Вот таким был МАП, когда я пришел летать на Ил-76. Все изменила перестройка, которая накрыла всех словно цунами, принеся полный бардак и разруху.
Как грибы после дождя стали появляться новые авиакомпании, большие и маленькие. Просуществовав короткое время, они лопались, как мыльные пузыри, но на их месте тотчас рождались другие. Так как авиапромышленность разбил паралич, и она благополучно загнулась, полеты на точки отпали сами собой и вместо них появились коммерческие рейсы.
Никогда не забуду, как мы прилетели на заводской аэродром авиазавода им. Чкалова. Наш самолет должен был забрать экспонаты для авиасалона в Ля Бурже под Парижем. Загрузили МиГ-21 с новой авионикой (крылья были демонтированы), спортивный Су-26, спортивный Як-50 и легкую авиэтку. После загрузки наш экипаж повели в заводскую столовую пообедать. Мы проходили через огромные цеха с различными станками.
Все они были пусты! Стояла мертвая тишина. Перед нами был абсолютно здоровый, полный сил и энергии... покойник. Завод умер.
В одном месте нам попался на глаза одинокий токарь, обрабатывающий на станке какую-то деталь. Сволочи! Скоты! Кто за все это ответил? Развалить такую страну! А ведь есть конкретные лица, с фамилиями и должностями, принимавшие в этом самое активное участие ради собственного обогащения. Почему-то у нас таких не наказывают, а дают спокойно забрать наворованные бабки и слинять за бугор, либо жить припеваючи на новой должности на народные деньги. И ничего не изменилось с тех пор! Сердюковы, Чубайсы, Шойгу и пр.
Когда мы взлетели и взяли курс на Париж, я разговорился с многочисленной делегацией сопровождающих экспонаты сотрудников авиапрома. Они мне изливали душу, что завод уже давно не работает, рабочих сократили. Остался один маленький цех на отшибе, в котором собрали спортивный самолет Як-50. Сушка была не их предприятия, а от москвичей и конечно же они ее продадут. МиГ-21 если кто, то купит, то только сумасшедший, это уже прошлый век. Одна надежда у всего их завода это Як-50. Директор им так и сказал на прощание:
- С самолетом лучше не возвращайтесь, оставайтесь где хотите. Этот самолет - зарплата для тех, кто еще продолжает работать в маленьком коллективе. Если не купят, всем кирдык!
В Париже мы выгрузили экспонаты и улетели, пожелав всем удачи. Через неделю вернулись, чтобы забрать всех и то, что осталось от экспонатов.
Подъехал автобус с представителями нашей делегации. Они были все навеселе и вид у них был такой, как будто им повезло сорвать Джек пот в лотерею. Выяснилось, что их топорную (по сравнению с сушкой) железяку никто не то, что покупать, а даже интересоваться не хотел. И когда наши бравые конструкторы и инженеры уже собирались сделать себе групповое харакири, потому как до закрытия авиасалона оставалось два часа а на их болт с крыльями никто не смотрел, откуда ни возьмись нарисовался австралиец коллекционер, который даже торговаться не стал, а взял и заплатил, а до кучи прикупил и авиэтку кенгуров своих пугать с кролями вместе.
На радостях они готовы были подарить ему и МиГ-21, даже приплатив баксов сто, но уж слишком большой экспонат оказался, не влезал в заказанный воздушный грузовик.
Привезли его обратно. Сопровождающие пили всю обратную дорогу и от чувств даже плакали, вспоминая и благословляя спасителя австралийца.
Вспоминая перестройку, я удивляюсь терпению наших людей. Ведь времена были поначалу весьма голодные, и чтобы надыбать чего-нибудь съестного для семьи, народу приходилось рыскать и искать, продавать и покупать. Возможности для неожиданного обогащения или поправки благосостояния возникали всегда неожиданно, просто нужно было почаще вертеть головой и не щелкать клювом. Многие нашли свою жилу в челночном бизнесе покупая и перепродавая. Я сам пару раз мотался в Днепр с косметикой (об этом я рассказывал), но мне было проще из-за моей летной работы. Часто она предоставляла эту самую возможность, нужно было только уметь ею воспользоваться.
Я уже рассказывал, как мы возили из Китая комплектующие для видеомагнитофонов Фунаи в Москву. Тогда эта техника только-только стала появляться в России и ребята коммерсанты все правильно сообразили, арендовав помещение на мертвом заводе столицы для сборки видаков. Мало того, что нам, как операторам презентовали несколько штук, так я еще и договорился брать у них готовую продукцию по отпускной цене, сдавая ее затем в комиссионные магазины на Зеленодольской улице и в Быково. Но вскоре рынок с невероятной скоростью стал заполняться видео техники кой самых разных наименований.
Особенно мне запомнились цветочные рейсы из Люксембурга. Был такой период в нашей работе, когда мы делали по три четыре рейса в неделю за цветами. Прилетая в Люкс нас ставили под загрузку неподалеку от Боинга-747, зарулившего из Голландии. Цветы в белых длинных коробках выгружались на платформы и сразу развозились по другим самолетам согласно заказанным партиям. Наш Ил-76 забивался под завязку тюльпанами, гвоздиками и розами. Было такое впечатление, что бардак перестройки добрался и до Люксембурга, потому что на каждую из шести платформ загружали штабеля коробок примерно одинаково, а на седьмую, для рампы, поменьше. Все делалось в темпе вальса, чтобы выгрузить и опустить Боинг, поэтому количество загруженных коробок с количеством в накладной в первое время очень прилично отличалось. Я всегда считал наличие упаковок по факту (себе дороже еще со Службы проводников) и благодаря этому очень прилично смог этим воспользоваться вместе с моим напарником герцогом Анжуйским. Мой отличный приятель, представитель Аэрофлота и Панальпины Александр не заморачивался с накладными, отлично зная несоответствие в результате спешки, поэтому говорил:
- Жорж, когда пересчитаешь, поставь те цифры, которые насчитал.
Он заранее ставил штамп и уезжал домой.
Первый раз оказалось пять лишних коробок. В Домодедово, по прилету на базу, мы выгружались на наш таможенный склад, где начальником был мой друг, всем вам известный Миша Радишвили, он же Грибанов. На складе уже толпилась большая группа заказчиков цветов, каждый со своей накладной, в которой был указан номер партии. Этот же номер был и на коробках. Таможенники находились тут же. Все это напоминало биржу, только вместо курса акций здесь выкрикивались грузчиками номера с коробок, после чего каждый у кого номер совпадал, забирал свою упаковку на свой поддон. Чтобы читатель был в курсе, этот бизнес приносил баснословный доход всем, кто крутился в нем, таможенникам, грузчикам, начальнику склада, а основной заказчикам. Дело в том, что благодаря фокусникам таможни, все цветы растормаживалось как трава, т. е. за копейки. Благодаря этому заказчики щедро с ними делились с предстоящих доходов, а дальше по ранжиру - начальник склада, грузчики...
Поэтому, если коробка пропадала, они особо не горевали, зная, что могут прикупить по дешёвке (для них) лишнюю со склада, которая обязательно появится в результате пересортицы.
В первый раз я рассказал об излишках Мишке. Он обрадовался и сразу предложил одну коробку отдать ему, а за четыре расплатиться со мной в конце разгрузки. Когда выгрузили последние упаковки, я послал Игоря (Анжуйского) на склад за зарплатой. Скоро он пришел довольный, рассказав, что заказчики налетели на коробки как воробьи на хлеб.
В следующем рейсе повезло меньше, только две коробки. Но на этот раз я уже действовал по-другому. Заказчики платили маловато по сравнению с тем, что могли заплатить хозяева цветочных точек. Подогнав свою Шестерку к самолету, я загрузил две коробки в салон, и мы с Игорем поехали в Выхино, к рынку. Там я сразу подошел к одному из владельцев цветочного магазина, толстому азербайджанцу, и предложил товар. Он посмотрел на наши розы и глаза его заблестели от удовольствия - товар был супер! Поторговались. В цене я не уступал, зная, что и почем. Азер забрал все, взяв с меня обещание привозить товар только ему.
Следующие два рейса были холостыми, мало того, я насчитал недостачу. Миша загрустил. Каждый раз он надеялся на сюрприз.
За это время затишья случился один прикол связанный с этой чудо меленкой, которая нам иногда крутила денежку.
Правильно говорят: О чем знают двое, знает и свинья...
Игорястый, будучи выпивши, похвастался о неожиданных возможностях на цветочных рейсах с Юрком, своим приятелем и нашим коллегой. Он летал в паре с Валеркой, по прозвищу Угрюмый. Я называл их: Двое из ларца, одинаковых с лица. И скоро весь отряд стал так называть эту неразлучную пару, которая удивительно напоминала героев известного мультика не только внешне, но и по сообразительности.
Долго не заморачиваясь они не нашли ничего лучшего, как не пересчитывая коробки, сразу написать в накладной меньше на пять штук. С Мишкой делиться они не захотели, а толкнули цветочки какому-то заказчику. Тот стуканул Мишке, а Мишка написал в накладной нехватку десяти коробок. Крыть двум умникам было нечем, потому что фактическое количество они не знали, хотя могли бы пересчитать хотя бы при выгрузке. Все лень матушка и жадность женушка.
В результате про их аферу доложил начальник таможенного терминала Поляков Славка. Впаяли им по выговору и лишили премии, плюс удержали из зарплаты за цветы.
Игорь долго каялся за свою болтливость.
И буквально тут же нам повезло. Я сначала не поверил сам себе. Получалось двадцать коробок лишних. Решили с Игорем в Домодедово еще раз пересчитать при выгрузке. Пересчитали. Причем вместе с Мишкой, который, узнав о такой неожиданности, присоединился к нам, считая на складе. Двадцать коробок мы заранее отложили в сторону на всякий случай. Когда вынесли последнюю упаковку, я еще раз убедился, как важно вести точный учет. Игорь ликовал, Миша тоже. Сколько мне дадите? - спросил начальник склада.
- Забирай три, - сказал я, - дал бы больше, если бы отдали их заказчикам, но мы будем реализовывать их сами, поэтому не обижайся...
Майкл был рад и этому, хотя надеялся на пять.
Игорь подогнал свой микроавтобус к самолету, и мы загрузили все наши коробки туда. Было уже поздно, и мы остались в гостинице переночевать. Ничего конкретного в голове насчет наших цветов не было. Везти их азеру, он столько денег не найдет, чтобы расплатиться за все сразу.
Ложимся спать, а завтра утром посмотрим, - сказал я Анжуйскому, укладываясь. Уже засыпая меня осенило! Как же я сразу не сообразил?
Я уже давно обратил внимание, что из жилого помещения бывшего ресторана Рига на Волгоградском проспекте, со стороны двора, сделали склад магазин цветочной продукции. Постоянно туда-сюда сновали машины с коробками цветов и там крутились кавказские ребята - цветочная мафия.
Утром мы целенаправленно ехали туда. Я еще не знал, как все будет, но надеялся на мой фарт в таких делах.
Уже подъезжая к Риге, мы увидели выскочившую нам наперерез милицейскую машину перегородившую дорогу.
Засверкали проблесковые огни и по громкой связи чей-то голос пролаял:
- Водитель микроавтобуса Мицубиши, остановитесь! Приготовьте документы!
Игорь побледнел:
- Все, нам кранты.
- Сделай наглое лицо и выходим, - сказал я ему назидательно.
Мы вышли из машины. Навстречу нам шагали два мента.
- Здравствуйте! Старший инспектор патрульной службы 118 отделения милиции старший лейтенант Нечаев. Кио водитель, вы? Попрошу документы на машину. Что в машине? Откройте дверь пожалуйста.
Он взял документы у Игоря и внимательно их проверил. Отдал и подошёл к открытой двери:
- Это что у вас?
- Это цветы, - спокойно ответил я, - везем в цветочный склад магазин.
- А документы на груз имеются?
- Конечно, - уверенно ответил я, доставая из внутреннего кармана авианакладную на цветы.
- Вот накладная о растаможке груза на таможенном складе в Домодедово, вот штамп таможни, так что все в полном порядке товарищ старший лейтенант. Кстати, при случае передайте пожалуйста привет моему другу, подполковнику Горшкову Владимиру Ивановичу. Скажите, что от Жоржа, он знает.
Старлей вернул мне накладную, отдал честь и сказал:
- Все в порядке, удачного дня!
- И вам всего наилучшего, - ответил я.
Они уехали. Игорь стоял ошалевший и еще не пришедший окончательно в себя.
Есть фильм Шукшина, там его герой с женой едет на юг и к ним в купе садится вор, Бурков его играет, так вот там с ним аналогичный случай приключился, когда вдруг заявился милиционер и вор, когда мент ушел, говорит семейной паре:
- Только что перед вами был пример эффекта воздушной подушки. Я сначала резко поднялся в воздухе вверх, а затем так пла-а-авно опустился на землю... Посмотри, прикольный фильм...
Цветы я сдал все семнадцать коробок.
И после этого, как отрезало. Коробки стали привозить одна в одну. Ну и ладно. Мы не в обиде.
-----------
PS Уважаемый читатель, буду рад любому участию в моем проекте по изданию новой книги. Каждому обещаю переслать эл. экземпляр моей книги "Чудеса залетной жизни". Просьба указывать эл. адрес.
Мои реквизиты: Карта Мир, Сбер N 2202 2036 5920 7973 Тел. +79104442019 Эл. почта: zhorzhi2009@yandex.ru