Мэри Гримм дрожащими руками включила камеру. Пальцы на руках почти не слушались, когда она нажимала кнопку записи. Температура ниже нуля, левая нога в крови, правая ступня подвёрнута. Она едва могла простоять двадцать минут.
«Мама, папа... Я, наверное, не выберусь отсюда».
Она дрожала всем телом, слова было плохо разобрать сквозь стук зубов. Девушка пыталась улыбнуться, но губы треснули и кровоточили. Это было прощальное видео. Последние слова для тех, кто будет искать её тело, когда сойдёт снег.
А ведь сутки назад, заполняя регистрационную книгу, она подтвердила две строки: «Есть аварийный маяк. Человек, знающий маршрут, проинформирован».
Это было вранье.
Девушка, балансирующая на грани
В университете Джорджа Фокса Мэри знали все. Её было трудно не заметить, выделялась она, потому что она жила так, словно гравитация на неё действовала иначе. Скайдайвинг на выходных, банджи-джампинг во время каникул. Спелеология в пещерах, где неопытный человек сломал бы шею в первые десять минут.
После первой поездки в Папуа — Новую Гвинею Мэри решила, что ботинки — это пережиток цивилизации, от которого она хочет быть свободна. Она ходила босиком везде. Только если родители или администрация прямо заставляли, она натягивала кроссовки и делала это с таким выражением лица, словно её пытали.
Её отец, Брюс Оуэн, работал в финансовом отделе того же университета. Он видел дочь каждый день и каждый день тревожился. Бывало, что Мэри исчезала в лесах на три-четыре дня, не сказав никому ни слова. Не оставляла записок, телефон выключала. Она уходила туда, где была только природа и она сама. Родители старались не паниковать, если вообще возможно не волноваться за близкого, когда он так непредсказуем.
«Мы верили в её навыки, — признавался Брюс. — Но её беспечность пугала».
Когда родители пытались поговорить с дочерью, Мэри возражала и уверяла, что Бог не позволит ей умереть, пока она не исполнит «своё предназначение». Это была странная вера в свою неуязвимость, аксиома. И на этой аксиоме Мэри строила всю свою жизнь, балансируя на лезвии между смелостью и безумием. Годами она ходила по этой грани и каждый раз оставалась жива. Каждое выживание укрепляло убеждённость: она права. Бог держит её.
В марте 2013 года эта убеждённость привела её на гору Худ.
Ложь на бумаге
Мэри приехала 23 марта 2013 вечером. Уставшая, но радостная: наконец-то! Гора Худ (3429 метров) была в её списке целей уже несколько лет, но что-то всегда мешало. Теперь, в последние весенние каникулы перед выпуском, она решила: сейчас или никогда.
Она связалась с гидом, но тот отменил восхождение, прогноз погоды был неблагоприятный: ветер, снегопад, белая мгла. Условия для новичков опасные, для одиночек — смертельные.
Мэри пожала плечами. Хорошо, тогда одна.
Девушка расположилась на парковке. Опытные туристы начинают подъём в два-три часа ночи, чтобы к рассвету пройти сложные участки, а спуститься до того, как погода испортится и наступления темноты. Мэри поставила будильник на два ночи, легла спать в машине.
24 марта 2013 года. Будильник, девушка открыла глаза. За окном непроглядная темнота, ледяной ветер, холод пробирает насквозь. Тело ныло от усталости. «Посплю ещё немного», — решила Мэри и выключила будильник. Это было первое неверное решение.
Следующее пробуждение было в десять утра. Солнце уже высоко, горнолыжники уже скользят по склонам, туристы уже фотографируются. Мэри встала, потянулась, осмотрела снаряжение. Старый потрёпанный рюкзак родителей, шорты для хайкинга поверх беговых лосин. Лёгкая куртка и пара запасных слоёв одежды, но явно недостаточно для высоты. Микрошипы на ботинках вместо кошек. Один ледоруб. Никаких верёвок, никакой страховки, никакого аварийного маяка.
Она знала, что этого мало, она понимала риски. Но гора Худ была совсем рядом, не разворачиваться же. У входа на тропу лежала регистрационная книга. Обязательная для всех, кто собирается на вершину. Список снаряжения. Галочки. Контрольные вопросы.
«У вас есть аварийный маяк?». Мэри поставила галочку: Да.
«Есть ли человек, знающий ваш маршрут и время возвращения?». Галочка: Да.
Осознанная ложь.
Почему? Не хотела признавать даже самой себе, что идёт на гору настолько неподготовленной? Мэри закрыла книгу и пошла к подъёмнику. Это было второе неверное решение.
Встреча на склоне
На высоте около 2000 метров, где начинается настоящий подъём, Мэри остановилась перевести дух. Физическая форма подкачала: всю зиму она не тренировалась, и теперь каждый шаг давался тяжелее. Лёгкий снег начал падать, ветер усилился, температура падала.
Рядом остановился сноубордист, готовясь к спуску. Он посмотрел на Мэри, потом на небо. Между ними состоялся небольшой диалог, уточнение и предостережение: «Смотри, похоже, белая мгла начинается».
В этот момент вниз спускалась группа туристов. Сноубордист крикнул им:
«Эй! Как там наверху?». «Ужасно! — донеслось в ответ. — Лёд, ветер, видимость нулевая. Мы возвращаемся!». Сноубордист повернулся к Мэри. Она просто пожала плечами. Он смотрел на неё несколько секунд: на шорты, на лёгкий рюкзак, на отсутствие напарника. Потом качнул головой.
«Ну... будь осторожна», — сказал он и уехал вниз.
Это было третье неверное решение. Последний момент, когда Мэри могла развернуться. Она продолжила подъём.
Чёрная стена
Снег усилился. Сначала просто порошили редкие снежинки, потом пошел плотнее, потом стал настолько плотным, что мир превратился в непроглядное белое полотно. Видимость — метр, может, два. Мэри не могла понять, поднимается она или спускается. Гора исчезла.
Руки замерзали, перчатки промокли насквозь. Она начала чередовать: одна рука держит ледоруб, другая прячется в куртку, чтобы отогреться. Потом меняла. И вдруг сквозь белую пелену проступила чёрная масса. Ледяная отвесная стена. Мэри остановилась.
Впервые за весь день в её голове прозвучала мысль: «Мне нужно спускаться».
Она пыталась идти осторожно, но ноги скользили. Тогда она начала контролируемые скольжения: вонзала ледоруб в снег, как якорь, скользила, останавливалась, повторяла. Стемнело.
Мэри достала налобный фонарь, включила и ахнула. В метре перед ней зияла огромная трещина в леднике. Провал в чёрную пустоту, ещё одно скольжение, и она бы упала туда, откуда не выбираются.
«Спасибо, Боже, что не дал мне умереть», — прошептала она. Но благодарить было рано. Спустившись ниже облаков, девушка, наконец, увидела огни. Портленд! Цивилизация! Она выдохнула с облегчением.
Но огни были на западе. Девушка спустилась не на южный склон, где стояла машина. Она спустилась на западный склон, в дикую, непроходимую часть горы. Километры снега, каньонов, ледяных потоков. Без троп, без маркеров, без людей. Она пыталась пересечь снежное поле, чтобы выйти к южной стороне. Снег был по грудь. За час она прошла, может быть, сто метров. Впереди, на склоне, виднелась полоса деревьев. Девушка предположила, что там снега должен быть меньше, она направилась туда.
Склон стал круче. Деревья росли редко, но за них можно было цепляться. Ниже, еще ниже. Деревья редели. Склон становился отвеснее. Мэри вбила ледоруб между камнями, перенесла на него весь вес, потянулась к следующему выступу. Ледоруб выскользнул.
Её швыряло между стволами деревьев, как тряпичную куклу. Удар в плечо. Удар в рёбра. Удар в ногу. Она пролетала через ветки, царапалась об кору, отскакивала от камней. Внизу, за краем снежного поля, была чёрная пропасть — каньон реки. В отчаянной попытке затормозить падение, Мэри раскинула руки и ноги, вонзила их в снег изо всех сил. Остановилась. Двадцать минут ушло на то, чтобы снова встать. Мэри осмотрелась. Спускаться ниже нельзя — под деревьями её не найдут. Подниматься не может — ноги не держат. «Надо оставаться здесь», — решила она.
Сделала себе укрытие, небольшую снежную пещеру. Залезла внутрь, застегнула куртку до подбородка, натянула капюшон. И впервые подумала: «Я, скорее всего, умру здесь».
Шесть дней медленного конца
День первый. Холод пробирал насквозь. Тело Мэри билось в конвульсиях. Она засыпала урывками на несколько минут и просыпалась от того, что переставала чувствовать руки.
Где-то под утро она достала камеру. Включила запись, попыталась улыбнуться.
«Мама, папа... Я люблю вас».
Быстро она поняла: если останется здесь — умрёт от гипотермии. Надо двигаться, хоть немного. Мэри выползла из укрытия. К вечеру она ползком переместилась метров на пятьдесят.
День второй. Снег шёл весь день. Мэри кричала, вдруг кто-то услышит? Никто не отвечал. Она пыталась растопить снег в бутылке дыханием. Пошёл дождь, принёсший ей немного живительной влаги.
День третий. Маленькие лавины начали сползать со склона выше. Одна почти накрыла её. «Надо уйти отсюда». Мэри начала ползти к краю каньона, подальше от стены. На это ушёл весь день. Она двигалась по-пластунски, волоча раненую ногу, отталкиваясь руками.
К вечеру добралась до относительно безопасного места. Еды почти не осталось. Несколько крекеров. Один батончик. Пакетик семян чиа.
День четвёртый. Она проснулась и подумала: «Может, просто закончить это?». Ползти к обрыву или просто лечь и закрыть глаза. Сколько человек может продержаться без еды, с минимумом воды, в холоде, с израненными ногами? Но она снова начала ползти. Непонятно зачем. Куда-то к деревьям, к гребню, просто ползла.
День пятый. Солнце. Впервые за всю неделю она увидела яркое, тёплое солнце. Мэри поставила бутылку под лучи солнца. Снег таял, наконец настоящие глотки, а не капли воды попали ей в рот. Она смогла даже развести маленький огонь из веток, отогрела руки. Ботинки не снимала, боялась увидеть, что внутри.
Еда кончилась.
А в это время, за сотни километров, в общежитии университета Джорджа Фокса, соседки Мэри переглянулись.
«Кто-нибудь видел Мэри?»
«Нет... Дня три, наверное».
«Ну, это же Мэри. Она всегда исчезает».
Одна из девушек взяла телефон и позвонила родителям.
Поиски
Полиция быстро нашла машину, пикап подруги, припаркованный на стоянке. Проверили запись — да, Мэри Гримм зарегистрировалась 24 марта 2013 года утром.
Начался обзвон. Лесники, спасатели, волонтёры, вертолёты, поисковые группы.
Худ — это не маленький холм. Это гора 3429 метров высотой, десятки квадратных километров склонов, каньонов, ледников. Найти одного человека там — как найти иголку в стоге сена. А если этот человек ранен, без сознания или уже мёртв — шансы стремятся к нулю.
А Мэри лежала на склоне и ничего не знала.
День шестой. Мэри проснулась на рассвете. Внутренний голос ободрял ее, утешал, давал уверенность и надежду.
В полдень над горой пролетел вертолет. Мэри вскочила насколько могла и начала махать руками, кричать. Вертолет сделал круг, второй, третий. Мэри с облегчением упала на снег, смеясь и плача одновременно. «Всё! Сейчас заберут!». Но вертолёт развернулся, улетел. Наступил вечер. Никто не пришёл.
День седьмой. Мэри проснулась до рассвета. Собрала свои жалкие пожитки: мокрый рюкзак, порванную накидку, пустую бутылку и снова поползла. Солнце поднялось над горизонтом. Тишина. Холодный ветер. Никого. Вдруг до нее донесся слабый звук, далёкий, но узнаваемый. Лопасти вертолёта.
Мэри закричала. Замахала руками. Поднялась, пошатываясь, на израненные ноги. Вертолёт приблизился. Завис. Это было спасение.
После
Две недели в больнице. Обморожения, обезвоживание, рваные раны, растяжения. Врачи качали головами: повезло. Невероятно повезло. СМИ набросились на историю, большинство статей фокусировались на ошибках: как она пошла одна, без снаряжения, без уведомления, солгала при регистрации. Люди негодовали и упрекали ее за безответственность. Посыпались обвинения.
Да, Мэри Гримм солгала в регистрационной книге. Проигнорировала прогноз погоды. Проигнорировала предупреждения других. Поднялась на гору одна, поздно, без снаряжения.
Она нарушила все правила. Все. И выжила.
Так что это было?
Её отец скажет: Божье вмешательство. Ангел направил спасателей.
Спасатели скажут: удача, настойчивость и то, что она не осталась под деревьями.
Скептики скажут: опасный пример. Теперь у неё есть «доказательство», что можно рисковать и Бог прикроет. Сколько других поверили в это и не вернулись?