— Варя, ты точно сможешь собрать народ за два часа? Мне нужно не просто посидеть, мне нужен Армагеддон. Полный, тотальный, с басами, от которых сыпется штукатурка.
— Ленка, ты меня обижаешь? Сессия закрыта, общага гудит. Но ты уверена? Это же твоя квартира, ну, в смысле, ты там живёшь.
— Это не квартира, Варя. Это теперь поле боя. И я хочу, чтобы там не осталось пленных. Бумаги я тебе сейчас перешлю. Действуй. И помни: жалости — ноль.
— Обижаешь! С наступающим, сестрёнка. Это будет легендарно.
Часть 1. Запах мандаринов и предательства
Тяжёлые пакеты оттягивали руки, врезаясь пластиковыми ручками в побелевшие пальцы. Лена остановилась перед дверью, переводя дух. Пахло хвоей — соседка снизу, вечно хлопотливая тетя Маша, уже выставила в подъезд старую искусственную елку, решив заменить её на живую. Этот запах, смешанный с ароматом свежего хлеба из пакета, должен был вызывать ощущение уюта и предвкушение праздника, но вместо этого где-то в солнечном сплетении Лены сжался холодный, колючий комок.
Интуиция, то самое шестое чувство, которое мужчины привыкли списывать на мнительность, буквально вопило. Весь последний месяц Данил вёл себя странно: слишком вежливый, слишком отстранённый, прячущий телефон экраном вниз. А сегодня утром, когда она уходила к матери за домашними заготовками, он вдруг спросил про аренду. «Ты перевела Тамаре Павловне за январь?». Лена тогда кивнула, хотя собиралась сделать это вечером. Деньги лежали на карте, отложенные, неприкосновенные.
Щелчок замка. Лена толкнула дверь бедром и замерла.
В узком коридоре, обычно свободном и светлом, стоял чемодан. Её чемодан. Старый, синий, с которым они ездили в Турцию три года назад, и спортивная сумка, набитая так туго, что молния грозила разойтись.
Данил вышел из кухни. Он был в домашней футболке, но в джинсах, словно готовился куда-то идти или кого-то встречать. В руке он держал яблоко, которое подкидывал с наигранной небрежностью. На его лице застыло выражение, которое Лена ненавидела больше всего — смесь снисходительности и трусливой решимости. Так он смотрел на рабочих на стройке, когда лишал их премии за пустяки.
— О, ты уже вернулась, — произнёс он. — А я хотел такси вызвать.
— Такси? — Лена аккуратно поставила пакеты на пол. — Мы куда-то едем?
Данил перестал подкидывать яблоко и, наконец, посмотрел на неё. В его глазах читалось желание поскорее закончить неприятную процедуру.
— Не мы, Лен. Ты. Я долго думал... В общем, нет смысла тянуть кота за хвост. Новый год на носу, и я решил, что нам не стоит тащить старые проблемы в будущее.
— Проблемы? — переспросила она. Голос был ровным.
— Наши отношения изжили себя. Я встретил девушку. Точнее, мы давно знакомы, это... неважно. В общем, я хочу встретить Новый год с ней. Здесь.
— Здесь? — Лена обвела взглядом прихожую. — В квартире, которую нашла я? В квартире, где договор на моё имя?
— Ну, договор — это формальность, — скривился Данил. — Платим-то мы из общего бюджета. К тому же, ты же утром сказала, что оплатила январь. Так что месяц мой. А потом я сам переоформлю с хозяйкой.
Он сделал паузу, ожидая слёз. Лена молчала. Она смотрела на чемодан, что стоял у двери. В её голове пронеслись сотни картинок: как она клеила эти обои, как выбирала шторы, как экономила на обедах, чтобы купить этот дурацкий коврик. И теперь её выставляют, как нашкодившего котёнка, за два дня до праздника?
— Мне покинуть мою же квартиру? И требуешь, чтобы не устраивала истерику! — Лена посмотрела на чемодан, затем на мужа.
— Лен, давай без драмы. Ты поедешь к маме, у неё места много. Вещи я собрал, самое необходимое. Остальное заберёшь после праздников. Я даже такси оплачу, вот, — он потянулся к телефону.
Лена преподаватель, она умеет управлять классом из тридцати неуправляемых подростков. Неужели она не справится с одним зарвавшимся крановщиком?
Она вспомнила, что деньги за аренду всё ещё на её карте. Тамара Павловна, хозяйка, женщина строгая и принципиальная, ждала перевод сегодня до вечера. Договоренности были жёсткими: нет денег — нет жилья.
— Хорошо, — тихо сказала Лена.
Данил опешил. Он набрал воздух, чтобы парировать скандал, но аргументы застряли в горле.
— Что «хорошо»?
— Я ухожу. Ты прав. Насильно мил не будешь.
Она перешагнула через пакеты с продуктами.
— Эй, а продукты? — растерянно спросил Данил.
— Оставь себе. Праздничный стол, всё-таки, — она криво улыбнулась. Улыбка вышла страшной, но Данил этого не заметил, обрадованный лёгкой победой.
— Ты... ты мудрая женщина, Лен. Я знал, что ты поймёшь.
— Счастливого Нового года, Данил. Пусть он будет незабываемым.
Она взяла чемоданы. Они были тяжёлыми, но злость придавал сил. Выходя в подъезд, она услышала, как за спиной щёлкнул замок. Данил закрылся изнутри. Он думал, что победил. Лена достала телефон. Пальцы быстро набрали сообщение сестре: «План "Б". Начинаем».
Часть 2. Заснеженный двор в спальном районе
Квартира матери встретила Лену запахом валерьянки и старых книг. Мама, узнав новости, сначала схватилась за сердце, но увидев лицо дочери — абсолютно сухое, спокойное и решительное — поняла, что сейчас не время для причитаний.
Лена сидела на кухне, перед ней лежал ноутбук. На экране светился стандартный договор аренды.
— Ты уверена, дочка? — мама наливала чай. — Может, просто забыть? Бог ему судья.
— Нет, мам. Бог занят. Придётся мне, — Лена жестко ударила по клавише Enter, отправляя файл на печать. — Он считает меня дурой. Считает, что я покорно проглочу унижение, оплачу ему любовное гнёздышко и исчезну. Но он забыл одну деталь. Договор на мне. И там есть пункт о переуступке прав пользования.
В дверь позвонили. Это была не Варя — сестра влетела в квартиру, как ураган, ещё десять минут назад, и теперь прыгала по коридору, разговаривая по телефону с кем-то из своих друзей.
— Да, Витёк! Бери колонку! Концертную! Да, можно с сабвуфером!
Варя, студентка третьего курса худграфа, была полной противоположностью Лены. Рыжая, взбалмошная, вечно в краске и с безумными идеями. Она давно недолюбливала Данила, называя его «эмоциональным сухарем».
— Ленок, всё готово! — Варя вбежала на кухню, размахивая шарфом. — Ребята уже выдвигаются. Ты точно не передумала?
— Варя, садись, — Лена пододвинула к ней распечатанный документ. — Это договор субаренды. Я, Елена Викторовна, передаю право безвозмездного пользования жилым помещением своей сестре, Варваре Викторовне Смирновой, и её гостям сроком на трое суток. Подписывай.
Варя схватила ручку.
— А если он вызовет полицию?
— Не вызовет. Он трус. К тому же, у него там любовница замужняя. Скандал ему не нужен. А если и вызовет — вот документы. Я арендатор, я имею право приглашать гостей. Просто гостей будет... много.
— Человек пятнадцать, — хищно улыбнулась Варя. — Курс у нас дружный. И очень шумный.
— Лен, а деньги за квартиру? — мама тревожно посмотрела на дочь. — Ты же говорила, что должна хозяйке перевести.
— Я не перевела, — Лена отпила чай. Он был холодным и горьким. — Хозяйка придет первого числа. У неё традиция — забирать наличные или проверять перевод лично, если просрочка. Данил сказал, что месяц его. Вот пусть он с ней и объясняется.
Лена встала и подошла к окну. За стеклом падал пушистый снег, скрывая грязь серых улиц. Где-то там, в их бывшей общей квартире, Данил сейчас накрывал стол, расставлял свечи и предвкушал ночь любви со своей первой любовью. Жадность и похоть застилали ему глаза.
— Он хотел начать с чистого листа, — прошептала Лена, прижимая лоб к холодному стеклу. — Он его получит. Только лист будет не белый, а черный.
Часть 3. Эпицентр чужого праздника
Стрелки часов приближались к девяти вечера. В квартире царил полумрак. Данил постарался на славу: гирлянды мерцали теплым золотистым светом, на столе стояло ведерко со льдом (правда, лед был из формочек для бульона, но кого это волнует?), а в духовке доходила курица, которую он заказал в ресторане, выдав за свое творение.
Жанна сидела на диване, изящно закинув ногу на ногу. Она была красива той яркой, хищной красотой, которая требует дорогих подарков и постоянного восхищения.
— Милый, ты уверен, что твоя... бывшая не вернется? — она покрутила в руках бокал с шампанским.
— Исключено, — самодовольно ответил Данил, разливая игристое. — Я знаю её пять лет. Лена не умеет бороться. Она сейчас сидит у мамы и ревёт в подушку.
— Бедняжка, — равнодушно бросила Жанна. — Ну, за нас? За то, что мы наконец-то вместе? Как же мне надоели эти вахты Игоря. Вечно одна, вечно жду...
Звон бокалов утонул в резком, настойчивом звонке в дверь. Данил замер.
— Кто это? — Жанна напряглась. — Ты кого-то ждёшь?
— Нет. Может, соседи? Или курьер перепутал?
Он пошел в прихожую. Посмотрел в глазок — темнота. Кто-то закрыл глазок пальцем.
— Кто там? — рявкнул Данил, не открывая.
— Доставка пиццы! — раздался пьяный, веселый хор голосов.
Данил растерялся. Пиццу он не заказывал. Может, ошибка? Он приоткрыл дверь на цепочку, чтобы рявкнуть на шутников, но дверь с силой рванули на себя. Цепочка, хлипкая китайская поделка, с треском вылетела из пазов.
В прихожую, сметая все на своем пути, ввалилась толпа. Яркие куртки, шапки с помпонами, звенящие пакеты с алкоголем, гитары и огромная портативная колонка.
— С Новым Годом, хозяева! — заорал парень с дредами, втискиваясь мимо остолбеневшего Данила.
— Вы кто такие?! — крикнул Данил, пытаясь растопырить руки, чтобы остановить поток. — А ну вон отсюда! Я сейчас полицию вызову!
Из-за спин студентов вынырнула Варя. Она была одета в блестящее платье и выглядела как хозяйка положения.
— Привет, зятёк! — крикнула она, перекрывая шум. — А мы к тебе! Ленка сказала, хата свободна, гуляем!
— Варя? Ты что творишь? Пошли вон! Это моя квартира!
В коридор, кутаясь в шаль, выглянула Жанна. Её глаза расширились от ужаса.
— Даня, что происходит? Кто эти люди?
— Опа! А вот и Снегурочка! — загоготал кто-то из парней.
Варя подошла к Данилу вплотную и сунула ему под нос сложенный лист бумаги.
— Читать умеешь, крановщик? Договор переуступки прав. Арендатор — Елена. Она передала право пользования мне. Так что, технически, это мы у себя дома. А вот вы тут кто? Гости? Ну ладно, оставайтесь. Места всем хватит! Витёк, врубай музло!
В ту же секунду стены содрогнулись. Басы ударили по ушам. Модная рэп-композиция, состоящая в основном из нецензурных (хотя и завуалированных) битов, заполнила пространство.
Студенты, не обращая внимания на хозяина, разбрелись по квартире. Кто-то уже открывал шампанское прямо на ковре, пробка вылетела и угодила в люстру. Кто-то плюхнулся на диван рядом с Жанной, которая взвизгнула и отскочила как ошпаренная.
— Я вызову полицию! — орал Данил, но его никто не слышал.
Варя, наклонившись к его уху, прокричала:
— Вызывай! Ленка трубку не возьмет, она договор подтвердит только завтра. А пока они приедут, пока разберутся... У твоей дамочки муж, кажется, ревнивый? Протокол, понятые, установление личность... Ты уверен, что хочешь светить её паспортные данные в ментовке в новогоднюю ночь?
Данил застыл. Страх сковал его. Если Игорь узнает, что Жанна была здесь... Если составят протокол... Это конец. Жанна тоже это поняла. Она схватила Данила за руку, её ногти больно впились в его кожу.
— Даня, сделай что-нибудь! Убери их!
Но сделать он ничего не мог. Толпа поглотила квартиру. На кухне уже резали салаты, в зале танцевали. Их романтический ужин был уничтожен, раздавлен, стерт в порошок энергией пятнадцатилетних наглецов.
Часть 4. Баррикады в супружеской спальне
— Закрой дверь! Задвинь комод! — истерично шипела Жанна.
Они забаррикадировались в спальне — единственном месте, куда студенты пока не ломились активно, хотя в дверь периодически кто-то стучал с криками: «Откройте, там балкон, курить охота!».
Романтика умерла. На кровати, где они планировали провести незабываемую ночь, теперь лежала груда верхней одежды, которую кто-то из гостей успел швырнуть туда до того, как Данил вытолкал их и заперся.
Музыка грохотала так, что вибрировал пол. Слышался хохот, звон разбитого стекла, чьи-то пьяные тосты.
— Ты обещал мне праздник! — Жанна сидела на краю кровати, тушь потекла по щекам. — Ты сказал, что квартира твоя! Что здесь никого не будет!
— Жанна, успокойся, это всё сестра Лены, она сумасшедшая! Я завтра с ними разберусь!
— Завтра?! — крикнула любовница. — Я не собираюсь сидеть здесь до завтра! Я хочу домой!
— Нельзя, — мрачно буркнул Данил, прислушиваясь к шуму за дверью. — Там сейчас такой движ, что если мы выйдем, нас просто снесут. И... там кто-то снимает стрим. Я видел парня с камерой. Если ты попадешь в кадр...
— Ты идиот! — Жанна швырнула в него подушкой. — Какой же ты идиот, Даня!
Он сел на пол. Гнев на жену сменился животным страхом и бессилием. Как она могла? Тихая, спокойная географичка. Это был удар в спину. Подлый, расчетливый удар.
В дверь снова забарабанили.
— Эй, голубки! Выходите! Президент скоро выступать будет! Шампанского нальем!
В кармане Данила пискнул телефон. Сообщение. От матери.
«Сынок, что происходит? Мне Света (так звали маму Лены) переслала фотографии. Кто эти люди? Почему там голая девица на столе? Лена сказала, что ты её выгнал. Это правда??? Отец в ярости».
Данил похолодел. Варя не теряла времени. Она устроила фотосессию и оперативно слила компромат.
— Мама увидела... — прошептал он.
— Мне плевать на твою мать! — заорала Жанна. — Вызови мне такси! Я уйду через окно, если придется!
— Третий этаж...
Ночь превратилась в пытку. Они сидели в душной комнате, слушая, как за стеной уничтожают их уют, как чужие люди пьют его коньяк и едят его утку. Каждый взрыв хлопушки отзывался болью в висках. Жанна не разговаривала с ним, уткнувшись в телефон и зло печатая кому-то сообщения. Данил понимал — это конец. Не только праздника, но и отношений.
Часть 5. Пепелище утра и расплата
Рассвет первого января был серым и безжалостным. Музыка стихла около пяти утра. Студенты, словно тараканы при включенном свете, расползлись кто куда, оставив после себя тишину, звенящую в ушах.
Данил открыл дверь спальни. Квартира напоминала поле битвы после бомбёжки конфетти. Пол липкий от пролитого лимонада и шампанского. На люстре висел бюстгальтер (не Жанны). Зеркало в прихожей было расписано губной помадой: «С НОВЫМ ГАДОМ, ДАНЯ!».
Жанна, брезгливо переступая через гору пустых коробок из-под пиццы, накинула шубу.
— Не звони мне больше. Никогда. Если Игорь узнает — я скажу, что ты меня преследуешь.
Входная дверь хлопнула. Она ушла, даже не обернувшись.
Данил остался один посреди хаоса. Голова раскалывалась. Ему нужно было убраться. Срочно. Вызвать клининг. Но сначала — кофе.
Он побрел на кухню. На столе, среди объедков, стояла пустая банка от его заначки. Он похолодел. Нет, деньги были на карте, слава богу. Он взял телефон, чтобы заказать уборку, но звонок в дверь заставил его вздрогнуть.
На пороге стояла не Лена. И не Варя.
Там стояла Тамара Павловна. Женщина-гора, бывший завуч школы, обладательница басовитого голоса и тяжёлого взгляда.
Она молча осмотрела разгром в прихожей. Её взгляд остановился на надписи на зеркале, потом скользнул по пятнам на обоях.
— Весело встретили приход нового года, Данил Сергеевич, — произнесла она тоном, от которого у школьников обычно подкашивались ноги.
— Тамара Павловна... я всё уберу... тут просто... друзья зашли...
— Меня не интересуют ваши друзья. Меня интересует арендная плата. Лена сказала, что вы заплатите наличными сегодня утром. И договор мы перезаключим на ваше имя, раз уж вы разошлись.
Данил похлопал по карманам. Карта. Точно.
— Я переведу. Сейчас. Сколько там?
— Тридцать тысяч аренда. И, судя по тому, что я вижу... — она провела пальцем по липкому косяку двери, — еще тридцать за клининг и возможный ущерб. Итого шестьдесят.
— Шестьдесят?! Но у меня нет столько сейчас, с праздниками... Я потратился...
— Нет денег? — брови хозяйки поползли вверх. — Тогда у вас есть час, чтобы освободить помещение. Залог Лены не возвращается — он пойдет на уборку вот этого свинарника.
— Час? Но куда я пойду? Первое января!
— Это не мои проблемы. Вы превратили мою квартиру в притон. Скажите спасибо, что я участкового не вызываю.
Данил бросился к ноутбуку, лежавшему на кухонном столе. Там были его рабочие схемы, чертежи, доступ к банковским счетам — всё.
Рука Тамары Павловны накрыла крышку ноутбука.
— А это останется здесь. В качестве гарантии, что вы оплатите ущерб, если он превысит залог. Вернете деньги за клининг и ремонт — заберете технику.
— Вы не имеете права! Это моя работа!
— А это моя квартира! — рявкнула она так, что Данил вжался в стену. — Вон отсюда!
Через сорок минут Данил стоял на улице. В руках у него были те самые два пакета с продуктами, которые вчера принесла Лена — единственное, что он успел схватить, кроме своей куртки и ботинок. На улице было морозно и пусто. Редкие прохожие спешили в гости доедать салаты.
Он достал телефон. Трясущимися пальцами набрал номер матери. Это была последняя надежда. Мама всегда прощала, мама всегда помогала.
Гудки. Долгие, бесконечные.
— Алло? — голос матери был ледяным.
— Мам, мне нужна помощь. Меня выгнали. Мне некуда идти. Можно я приеду?
Повисла пауза.
— Отец видел фото, Даня. И видео, которое прислала Лена. Где ты с какой-то девицей заперся в спальне, пока в доме бардак. И где твои «друзья» блюют на ковер бабушки, который мы вам подарили.
— Мам, это подстава! Это Ленкина сестра!
— Не ври мне. Лена звонила. Она плакала. Сказала, что ты выгнал её в канун праздника ради любовницы. А теперь ты звонишь, когда тебя самого прижали? Отец сказал, на порог тебя не пустит, пока ты не станешь человеком. Разбирайся сам. Ты хотел новой жизни? Живи.
Гудки.
Данил опустил телефон. Он стоял посреди праздничного города, под серым небом. Без жены, которая обеспечивала ему уют. Без любовницы, которая оказалась иллюзией. Без жилья. Без компьютера. Без семьи.
В кармане завибрировал телефон. Уведомление из банка: «Списание за подписку на онлайн-кинотеатр. Недостаточно средств».
Он рассмеялся. Истерично, зло.
Рядом притормозила машина такси. Из неё вышла Лена. Она выглядела свежей, спокойной и красивой. Рядом с ней шла Варя.
Лена подошла к подъезду, не глядя на дрожащего от холода бывшего мужа.
— Лен! — крикнул он, делая шаг вперед. — Лен, прости! Я всё исправлю!
Лена остановилась, медленно повернула голову.
— Данил, — она говорила тихо, но в морозном воздухе каждое слово звенело. — Ты хотел начать год с чистого листа? Поздравляю. Твой лист абсолютно чист. Ничего на нем нет. Ни меня, ни дома, ни совести.
Она приложила ключ к домофону. Дверь открылась.
— Ты идешь к хозяйке? Договоришься? — с надеждой в голосе спросил он.
— Нет. Я иду забирать свой залог. Тамара Павловна позвонила, сказала, что вычтет только клининг, а остальное вернет мне. Ведь по документам — я пострадавшая сторона, которую муж-тиран выгнал из дома. А ноутбук... думаю, он покроет её моральный ущерб. Она женщина деловая, продаст его быстро.
Дверь закрылся. Данил остался стоять, сжимая в руках пакет с подтаявшими крабовыми палочками. Начинался снег, засыпая следы его прошлой благополучной жизни, которую он сам же и разрушил, переоценив свою значимость и недооценив гнев спокойной женщины.
Автор: Вика Трель ©
Рекомендуем Канал «Семейный омут | Истории, о которых молчат»