Чемодан стоял у двери. Тот самый, свадебный, с отломанным колёсиком. Внутри — бельё, Мишкины вещи, документы. Всё, что нужно, чтобы уйти.
Алина сидела на кухне и ждала мужа. Ждала, чтобы сказать ему в лицо: я всё знаю. Про документы. Про квартиру. Про то, что вы с Ленкой решили за моей спиной.
Три года она терпела его сестру в своём доме. Три года молчала, стискивала зубы, делала вид, что всё нормально. А он, оказывается, всё это время готовил ей удар в спину.
Или нет?
Всё началось утром, с забытого телефона.
Сергей убежал на работу впопыхах, а телефон остался на кухонном столе. Алина протирала столешницу, задела локтем — экран вспыхнул. И первое, что она увидела, было сообщение от Ленки: «Когда уже? Сколько можно ждать».
Открывать чужую переписку нехорошо. Алина это понимала. Но пальцы сами ткнули в уведомление.
«Она опять на меня косо смотрела. Я что, должна извиняться за то, что существую?»
«Потерпи немного. Скоро всё решим».
«Ты это уже полгода говоришь. Я больше не могу так».
«Документы почти готовы. Осталось совсем чуть-чуть».
Алина листала выше. Переписка тянулась два года назад. Два года они что-то обсуждали, решали, терпели. Кто терпел — понятно. Ленка терпела её, Алину. А Сергей, выходит, тоже терпел. И оба ждали, когда «всё решится».
Телефон выпал из рук.
Внутри стало пусто. Не как в кино, когда героиня красиво роняет слезу. Просто пусто и гулко, будто из неё разом выкачали весь воздух.
Три года назад Ленка появилась на пороге с двумя чемоданами и опухшим от слёз лицом.
— Витька меня выгнал. Можно поживу немного? Пару недель, пока квартиру сниму.
Сергей молча посторонился. Алина тогда ещё кормила грудью Мишку — ему было четыре месяца — и находилась в том состоянии, когда любой лишний человек в квартире казался катастрофой.
— Конечно, оставайся, — сказал Сергей.
Её мнения никто не спросил.
Пара недель растянулась на месяц. Месяц — на три. Потом Ленка как-то незаметно прижилась, обросла вещами, заняла вторую комнату — ту самую, которую они планировали сделать детской для Мишки.
— Я ищу варианты, — говорила она каждый раз, когда Алина пыталась завести разговор. — Ты не представляешь, какие сейчас цены. Это же грабёж средь бела дня.
Алина представляла. Однушка в их районе — двадцать пять тысяч. Ленка работала менеджером в турагентстве, получала сорок пять. Больше половины зарплаты на аренду — конечно, несправедливо.
— Давай скинемся, — предложила Алина мужу. — Мы половину, она половину. Или мы платим всю аренду, а она просто съезжает.
— Она моя сестра, — отрезал Сергей. — Я не возьму с неё деньги.
На этом разговор закончился. И все последующие — тоже.
Их двушка была сорок пять метров. Крошечная кухня, совмещённый санузел, две комнаты — одна чуть больше, другая чуть меньше. В большой спали они с Сергеем и Мишка в своей кроватке у стены. В маленькой — Ленка.
Тысяча девяносто пять дней. Алина как-то прикинула и сбилась со счёта на часах.
Ленка просыпалась рано и занимала ванную ровно в семь — когда Алине нужно было собирать сына в садик. Выходила через сорок минут, благоухая цветочными шампунями.
— А вы ещё не ушли? Думала, давно убежали.
Готовить золовка не умела. Зато умела комментировать.
— Ты в котлеты хлеб добавляешь? Серьёзно? Мама никогда так не делала.
— Это батон, размоченный в молоке.
— Всё равно. Настоящие котлеты — из чистого мяса.
Мишку Ленка обожала. Странной, навязчивой любовью.
— Слишком тепло одеваешь — вспотеет и заболеет.
— Много сладкого даёшь — будет кариес.
— Почему он до сих пор не читает? Дети в его возрасте уже буквы складывают.
Мишке было три с половиной. Он прекрасно складывал кубики.
Сергей работал логистом, получал восемьдесят пять тысяч и очень этим гордился. Денег хватало впритык — особенно с учётом того, что Ленка ела за троих и регулярно «забывала» скинуться на продукты.
— Я почти не ем дома, — отмахивалась она. — Творожок утром да чай вечером.
Творожок утром. Бутерброды днём. Йогурты, фрукты, готовые салаты. Ленка не готовила — покупала. И искренне считала, что ест «почти ничего».
— Она моя сестра, — повторял Сергей на каждую попытку поговорить. — Я не могу её выгнать.
— Я не прошу выгнать. Прошу обозначить сроки.
— Она ищет варианты.
— Три года ищет.
— Ты преувеличиваешь. У неё сложный период.
Сложный период длиной в три года.
Теперь Алина понимала: муж просто тянул время. Пока готовил документы.
Она снова взяла телефон и пролистала переписку до начала.
«Мне кажется, она меня ненавидит».
«Не ненавидит. Просто устала».
«А мне что делать? Я же не могу в воздухе висеть».
«Придумаю. Дай время».
Это было почти три года назад. Сразу после переезда Ленки. Сергей с самого начала знал, что так продолжаться не может. И искал выход — без неё, за её спиной.
Алина листала дальше. Переписка была странной. Они обсуждали цены — не на аренду, а на квадратные метры. Районы. Первоначальный взнос.
«Накопил сорок две тысячи за месяц».
«Как умудряешься? Алина не замечает?»
«Говорю, что подрабатываю. А сам экономлю на всём».
Алина вспомнила последний год. Как Сергей отказывался от любых покупок. Новые кроссовки? Старые походят. Море? В следующем году. Куртка? Эта ещё тёплая.
Она думала — стал прижимистым. Ворчала, ссорилась из-за мелочей. А он откладывал. Каждый месяц. Три года.
На что?
— Мам, ты чего сидишь?
Мишка вышел из комнаты, протирая глаза. Алина так увлеклась, что забыла про время.
— Сейчас, зайка. Иди умывайся.
Она вернула телефон на место. Руки дрожали.
В голове крутились варианты. Развод? Они вместе что-то замышляют, хотят избавиться от неё? Квартира на Сергее, по закону ей половина, но это если через суд.
Или не развод. Может, он устал от неё, от быта, от упрёков. Решил уйти к другой.
«Документы почти готовы».
Какие документы нужны для развода? Заявление, паспорт, свидетельство о браке. Это не готовят три года.
Значит, что-то серьёзнее.
Следующие две недели она наблюдала.
Сергей действительно экономил на всём. Носил обеды в контейнерах, отказывался от такси даже в дождь. При этом ей денег не зажимал — на продукты, на Мишку давал без разговоров.
Ленка продолжала критиковать котлеты и занимать ванную. Но теперь Алина замечала другое — как золовка иногда смотрит виноватым взглядом. Как отводит глаза, когда Сергей рядом.
«Она опять на меня косо смотрела».
Может, Ленка тоже чувствовала себя лишней? Может, жить «временно» в чужой семье три года — не праздник, а пытка?
За три дня до дня рождения Алина вернулась раньше обычного. Мишка в садике, Ленка на работе, а Сергей… Сергей должен был быть на работе, но его ботинки стояли в коридоре.
Из комнаты доносился голос:
— Да, в пятницу подпишу. Ключи сразу отдадут? Мебель там какая-нибудь есть?
Ключи. Мебель. Подписание.
Пакеты с продуктами стали неподъёмными.
Значит, всё. Он покупает квартиру. Куда переедет без неё.
Или с Ленкой. Господи, вдруг с Ленкой? Нет, бред, это его сестра. Но мало ли.
Алина попятилась, тихо вышла на площадку. Постояла минут пять. Потом громко хлопнула дверью и вошла снова.
— О, ты дома? А я думала, на работе.
— Отпросился. Дела.
Больше она не спрашивала.
В четверг вечером достала чемодан. Свадебный, с отломанным колёсиком. Начала складывать вещи.
Работы не было три года — после декрета так и не вышла. Мишка болел каждый месяц, садик, так проще. Теперь понимала: ошибка. Без работы, без денег, с ребёнком — куда она денется?
К маме. Мама жила в другом городе, одна после смерти отца. Примет. Будет охать, будет говорить «я предупреждала». Но примет.
— Мам, можно к тебе приеду? С Мишкой. Надолго.
Пауза.
— Что случилось?
— Потом расскажу.
— Конечно, можно. Хоть завтра.
— Завтра и приеду.
В пятницу утром отвела Мишку в садик. Сказала воспитательнице — заберу к обеду.
Дома пусто. Ленка на работе, Сергей тоже. Подписывать документы, получать ключи.
Алина застегнула чемодан. Села на кухне.
Чего ждала — сама не знала. Может, хотела сказать что-то напоследок. Может, надеялась, что объяснит.
В половине двенадцатого хлопнула дверь. На пороге — Сергей с букетом и коробкой.
— Ты чего дома? — спросил он. И увидел чемодан. — Это что?
— Мой чемодан. Уезжаю.
Он поставил букет на тумбочку, подошёл.
— Куда? Зачем?
— К маме. С Мишкой. Ты же всё решил — зачем мешать.
— Что я решил?
— Про документы. Про квартиру. Я читала вашу переписку, Серёжа. Ты телефон забыл.
Муж сел на корточки, потёр лицо. И вдруг засмеялся. Тихо, как-то обречённо.
— Три года. Три года готовил сюрприз. И за три дня до финала — вот так.
— Какой сюрприз?
Он взял коробку, открыл. Документы — договоры, свидетельства, бумаги с печатями.
— Договор купли-продажи. Студия, двадцать восемь метров, новостройка на Левом берегу. Оформлена на меня, покупал для Ленки.
Алина взяла документы. Адрес, метраж, сумма. Первоначальный взнос — семьсот двадцать тысяч. Ипотека — восемнадцать тысяч в месяц на двадцать лет.
— Семьсот двадцать тысяч?
— Три года копил. По двадцать тысяч, иногда больше. Ленка тоже скидывалась, сколько могла.
— Но зачем?
Сергей сел рядом, взял её за руку.
— Потому что видел, как тебе тяжело. Каждый день видел. Ты терпела три года, не скандалила, не выгоняла. А я ничего не мог — денег не хватало. Вот и придумал: копить. Чтобы однажды сказать тебе — всё, Ленка съезжает, у нас снова своя жизнь.
— Когда собирался сказать?
— В твой день рождения. В воскресенье. Хотел, чтобы проснулась, а Ленки уже нет. И записка: «Больше не вернусь, спасибо за терпение».
Алина смотрела на документы, на букет, на мужа.
— Но переписка… Вы писали, что я косо смотрю, что нужно терпеть.
— А что ей было говорить? Ты действительно косо смотрела. Правильно делала. Но сказать правду не мог — она бы проболталась. Секреты хранить вообще не умеет.
— Она знала про квартиру?
— Конечно. Деньги же скидывала. И ждала, когда съедет.
Три года. Все трое ждали одного — когда Ленка уедет. Только каждый по-своему.
Алина заплакала.
Не красиво, не как в кино. По-настоящему — с некрасивыми всхлипами, с икотой. Сергей обнял, прижал к себе, гладил по голове.
— Ну ты что. Всё же хорошо. Перестань.
— Я дура. Чемодан собрала. Маме позвонила. Думала, бросить нас решил.
— Бросить? Тебя и Мишку?
— А что я должна была думать? «Документы готовы», «скоро решим». Решила, что вы с Ленкой против меня что-то замышляете.
Сергей отстранился, посмотрел в глаза.
— Я с Ленкой против тебя? Серьёзно?
— Не знаю. Мало ли.
— Ты соображаешь, что говоришь? Три года жизни потратил, чтобы тебя от неё избавить. Каждый день смотрел, как мучаешься. Только и мог — копить и ждать.
— Мог бы сказать.
— Сюрприз же.
— Да провались он, такой сюрприз.
Они посмотрели друг на друга. И засмеялись — нервно, сквозь слёзы.
Вечером Сергей усадил всех за стол.
— Планы поменялись, сюрприз не вышел, но суть та же. Лен, вот ключи. Можешь переезжать хоть завтра.
Ленка взяла ключи, повертела.
— Настоящие?
— Бутафория. Конечно настоящие.
Золовка посмотрела на Алину, на брата. И расплакалась.
— Знала, что накопили. Но когда держишь в руках — по-другому.
— Не рыдай, соседи услышат.
— Пусть. Три года терпела — имею право.
— Ты терпела? — не выдержала Алина. — А я?
Ленка подняла покрасневшие глаза.
— Знаю. Ты больше. Прости, Алин. Старалась не мешать — не получалось.
— Заметно.
— Понимаю, что терпеть меня не можешь. Правильно. Но мне было не легче. Жить в чужой семье, чувствовать себя лишней. Видеть, как вы с Мишкой — семья, а я сбоку.
Алина хотела сказать что-нибудь едкое. Но вдруг поняла — Ленка права. Три года быть лишней в чужом доме. Три года ждать.
— Ладно. Проехали.
— Проехали?
— Проехали. Чай поставлю.
Через неделю — переезд.
Ленка забрала диван, коробки, бесконечные шампуни. Студия оказалась маленькой, но светлой — кухня-ниша, санузел, комната с балконом.
— Разберёшься? — спросил Сергей, ставя последнюю коробку.
— Разберусь.
Алина стояла в дверях. Двадцать восемь метров, белые стены, окна на юг.
— Спасибо, что терпела, — сказала Ленка.
— За что?
— За всё. Три года — много. Я бы не выдержала.
— Я тоже не выдержала. Чемодан собрала.
— Серёжка рассказал. Представляю, что пережила.
— Не представляешь.
— Наверное.
Помолчали.
— Будешь в гости? — спросила Алина. И сама удивилась.
— Если позовёшь.
— Зову. По субботам. Обед в два.
Ленка кивнула.
— Приду.
Домой шли пешком — тёплый вечер, Мишка на руках у Сергея, Алина рядом.
— Ты герой, — сказала она мужу.
— Почему?
— Три года молчал. Копил. Терпел мои срывы. Ни разу не проговорился.
— Хотел подарок сделать.
— Получился.
Впереди была их квартира. Маленькая, но теперь — только их. Без лишних людей, без чужих шампуней, без советов.
Три года.
И вот — жизнь наладилась.