Дарья Десса. "Игра на повышение". Роман
Глава 170
Неделю спустя
Через семь дней стало окончательно ясно: Владимиру Кирилловичу Леднёву уже не выпутаться. Орловский мне рассказал по секрету, что на следующий же день после того, как задержали нашего шефа, его покровители из высоких кабинетов оборвали телефоны, требуя у руководства Конторы немедленно прекратить «правовой беспредел в отношении одного из крупнейших бизнесменов страны».
Угрозы были в духе «уволю к чёртовой матери, без погон останешься, ты на кого пасть разинул» и тому подобное. Словом, всё в духе лихих девяностых, откуда практически все чиновники, восседающие нынче в больших кабинетах, и выбрались. Но Контора оборону держала крепко, – разрешение на действия в отношении Леднёва было получено такое, с которым никто совладать не мог. Имелась даже, как говорил профессор Преображенский в «Собачьем сердце», «бумажка-броня».
После этого я успокоилась, и стало интересно: а что же будет дальше с холдингом «Вертикаль»? Ну, или хотя бы с компанией «Проспект». Не продавать же её, в самом деле, китайцам. Не хочется, чтобы нами руководили те, кто воспринимает людей, как винтиков, которых при необходимости можно заменить быстро и без моральных дилемм. «Оставаться и ждать или пойти, уволиться и новую работу искать?» – подумала я, а потом пошла прямиком к Гиене.
Всю неделю, прошедшую с момента ареста Леднёва, она была тише воды, ниже травы. Большую часть времени молчала, занимаясь документооборотом, но никому не звонила, как прежде, ничего не требовала. Затаилась и выжидала. Видимо, ей до конца не верилось, что песня Владимира Кирилловича спета. Напротив, она думала, что уж такая глыба, как он, не разрушится. Но чем дальше, тем больше «Вертикаль» начинало лихорадить, и члены совета директоров всё чаще обращались к Гиене с вопросом: «Ну, что слышно, когда вернётся шеф?»
В официальном пресс-релизе холдинга значилось, что господин Леднёв «проходит ежегодное обследование в частной клинике – профессиональный осмотр, как часть социально ориентированной политики компании». Но как долго это может продолжаться? И так уже затянули. Между тем слухи о том, что Владимир Кириллович на самом деле арестован, к концу недели стали распространяться всё активнее. Пока сотрудники центрального офиса просто шептались, но я уже заметила: некоторые стали потихоньку собирать личные вещи, рассуждая видимо так: «Скоро всё здесь накроется медным тазом, пора уже искать другое место работы».
Не выдержав, я отправилась к Гиене. Сама, без Орловского, у которого работы хватало и без меня – он пока еще числился в «Вертикали», но на рабочем месте практически перестал появляться: вместе с коллегами и при помощи моей мамы распутывал клубок преступлений Леднёва. Пожурить насчёт нарушения трудовой дисциплины Романа, конечно, было уже некому.
Когда я пришла в приёмную, то увидела бледную Гиену, а около неё – несколько человек в одинаковых куртках с надписью «ФСБ» на спинах. Оказалось, это пришли с обыском в кабинет Леднёва. Тамара Макаровна сидела за своим столом, сцепив руки перед собой в замок, и молча наблюдала за происходящим. Стоило посмотреть ей в глаза, как мне стало понятно: она в глубоком шоке, и если ей не помочь, может стать хуже. Потому подошла и попросила пройти ко мне в кабинет.
Гиена подняла на меня взгляд и спросила машинально:
– Зачем?
– У меня есть к вам серьёзный разговор, – ответила я. – Или вы отказываетесь?
– Нет, пойдёмте, – внезапно согласилась она. – Мне здесь, судя по всему, делать больше нечего.
«Решила, наверное, что холдингу конец пришёл. Ну, это мы еще посмотрим», – подумала я, поскольку в голове родился один интересный, как мне кажется, план.
Мы зашли ко мне в кабинет, я попросила Снежану никого ко мне не пускать, ни с кем не связывать и закрыла дверь изнутри на ключ. Потом предложила Гиене расположиться в кресле, сама села напротив и заговорила безо всяких экивоков:
– Тамара Макаровна, я всё знаю.
– Вы о чём? – опасливо прищурилась она.
– Что вы – совладелец холдинга «Вертикаль», поскольку являетесь сводной сестрой Владимира Кирилловича.
Она побледнела еще сильнее, но попыталась отнекиваться:
– Кто вам сказал такое?..
– Не нужно отпираться, Тамара Макаровна, – мягко сказала я. – Мне известно, что ваши родители, Макар Иванович и Анастасия Георгиевна Ковальчук, после трагической гибели мамы и отца Владимира Кирилловича усыновили его и воспитывали, как родного. Вы появились на свет несколько лет спустя, и вас обоих растили вместе, как сестру и брата. Потом ваши пути несколько разошлись, вы увлеклись балетом, Леднёв подался в бизнес, но потом, когда из-за травмы вам пришлось расстаться с искусством, он взял вас к себе на работу. Про дальнейшее рассказывать не вижу смысла. Скажу лишь, что вы – второй и единственный человек из числа владельцев холдинга «Вертикаль».
Гиена слушала молча с достоинством, ни один мускул не дрогнул на лице.
– Предположим, всё это так и есть, как вы сказали, Алина Дмитриевна. Но к чему это всё?
– Очень просто на самом деле. Владимир Кириллович арестован по многочисленным обвинениям. Там всё очень серьёзно, я узнавала по своим каналам. Он уже никогда из тюрьмы не выйдет, простите за прямоту, – ему попросту не позволят этого сделать. Перед вами сейчас стоит дилемма: или продать свою долю холдинга кому-нибудь и заниматься своей частной жизнью, или продолжить работу здесь, но на другом уровне. Полагаю, вы спокойно сами смогли бы занять должность президента холдинга вместо Леднёва.
Гиена приподняла брови.
– Не подскажете, зачем мне это надо?
– По одной простой причине, Тамара Макаровна. Вы – человек деятельный. Всю жизнь посвятили работе, а значит просто сидеть дома не сможете. Про деньги, разумеется, я не говорю: у вас их, учитывая должность, достаточно.
– Но я ничего не понимаю в руководстве целым холдингом, – попробовала было отнекиваться она.
– Позвольте с вами не согласиться, – парировала я. – Через вас много лет проходил огромный объём документации. Уверена, что во многих вопросах вы разбираетесь даже лучше, чем Владимир Кириллович или хотя бы некоторые из членов совета директоров.
– Да, но я же не могу вот так просто взять и занять кресло Володи… то есть шефа, – поправилась она.
– Конечно, нет. Но я, пожалуй, смогу организовать ваше свидание, во время которого обсудите этот вопрос.
Гиена пристально посмотрела на меня, помолчала и спросила.
– А вы, случайно, сами не из тех будете?
– Из каких из «тех»? – спросила я в ответ.
– Ну, из тех, конторских, которые всё это затеяли, – и она кивнула головой в сторону кабинета шефа.
Я отрицательно помотала головой:
– Нет. Не имею к их работе отношения. Хотя хочу вам честно признаться и полагаю, вы об этом знаете. А именно: когда Владимир Кириллович, так сказать, назначил меня своей дочерью, он сделал это не напрасно. Или вы ничего об этом не знаете? Хотите мне это сказать? – спросила я.
Гиена отрицательно помотала головой и посмотрела мне прямо в глаза:
– Я не имела об этом ни малейшего представления.
– Хорошо, поверю. Так вы согласны встретиться с Владимиром Кирилловичем и обсудить юридические вопросы? Полагаю, он не будет против передать вам свою долю.
Гиена пожала плечами.
– Не знаю. Скажите, а вам лично это зачем? Неужели боитесь работу потерять? Вы не производите впечатление девушки, которая этого опасается.
– Вы совершенно правы, – ответила я. – С моими умениями, знаниями и навыками я найду работу в любом другом месте. Просто мне бы хотелось продолжить ряд собственных проектов здесь. К тому же в «Проспекте» собрался довольно хороший коллектив профессионалов, и будет обидно всё это потерять.
Гиена подумала еще немного и сказала, что согласна. На большее я и не рассчитывала. Оставалось только поговорить с Орловским и убедить его. Сразу после того, как Гиена вернулась на своё рабочее место, я, больше не опасаясь прослушки, – Роман самолично её изъял на следующий день после задержания Леднёва, – позвонила «товарищу майору» и попросила встретиться. Аргумент выложила мощный: Гиена хочет увидеться с братом. «Мне нужно получить согласие руководства», – ответил Орловский.
Он перезвонил ближе к вечеру и сказал, что получил согласие. Завтра утром, в одиннадцать часов, Гиену будут ждать по такому-то адресу. «Твоё присутствие не обязательно, Алина, – добавил Роман. – Я потом тебе расскажу, как всё прошло». «Хорошо, – ответила я. – В таком случае предупрежу Тамару Макаровну».
Мне, разумеется, очень хотелось бы пусть и не лично присутствовать при этом разговоре, а хотя бы наблюдать его на мониторе. Но, видимо, Контора не собиралась никому показывать его месторасположение. Насколько я поняла, Гиена не прямиком пойдёт в место, где содержат сводного брата. Туда ее отвезут, наверняка в том самом наглухо тонированном микроавтобусе, чтобы потом не смогла никому сказать, где побывала.
Пришлось ждать, а ближе к обеду случилось еще одно событие, заставившее меня понервничать: за Снежаной пришли. Я чувствовала себя неприятно, когда ей заводили руки за спину и надевали наручники, но не ощущала никакой вины. Эта хитрая девица заслужила оказаться в руках правосудия. Нет, мне даже не пришлось на нее «стучать» или «сообщать». Следователи сами раскручивали это дело, собирая информацию, и уж каким способом они это делали, осталось для меня загадкой.
Когда Снежану уводили, она была страшно напугана, а потом крикнула:
– Алина Дмитриевна, что же вы сидите? Сделайте что-нибудь!
Я ничего не ответила. Предательство – то, что прощать нельзя. Особенно если тебя не просто подставляют, а приближают к смертельно опасному обрыву. И наплевать, что Снежана могла и не знать об этом. Доверяла ей, как близкой подруге, а она, оказывается, все эти годы сообщала Леднёву о каждом моём шаге.
Отсутствие помощницы пришлось восполнять, и сделала я это довольно просто: вызвала к себе Лизавету и предложила новую должность. Девушка из Захлюстинска посмотрела на меня огромными напуганными глазами и пробормотала:
– Алина Дмитриевна, вы уверены? Но как же Снежана…
– Она здесь больше не работает. Уволилась по собственному желанию, – я предвосхитила события, но сомнений не осталось.
– Вы полагаете, что я… справлюсь?
– Если будешь стараться, то обязательно, – уверенно ответила я.
– И когда… вы хотите… постойте, а как же мой непосредственный руководитель – господин Орловский?
– Он разрешил.
Заметив недоверчивый взгляд, я набрала его номер.
– Да, Алина, слушаю.
– Тут прямо напротив сидит Лизавета. Помнишь такую? Она кто в твоём департаменте? Курьер, кажется, или что-то типа того?
– Да… – Роман заметно напрягся. – Что-то случилось?
– Да. Я уволила Снежану и хочу взять на ее место Лизавету. Ты же не против?
После нескольких секунд раздумий Орловский ответил:
– Конечно нет, она девушка сообразительная, мечтает о карьерном росте.
– Спасибо, Роман Аркадьевич, – и положила трубку. – Вот видишь, он согласен.
Лизавета сидела, сияя румянцем, и выговорила наконец:
– Когда приступать?
– Да прямо сейчас. Чего время тянуть? Давай, жду у себя в приёмной.
– Спасибо, Алина Дмитриевна… – девушка задохнулась от радостных эмоций. – Вы… я…
– Посмотрим, как будешь работать, – ответила ей и вздохнула: «Когда-то Снежана так же радовалась повышению, а оказалось…» – и прогнала дурные мысли. Лизавета не такая. Она из Захлюстинска. Это исконная Россия. Там честные и открытые люди живут.