Дарья Десса. "Игра на повышение". Роман
Глава 169
Контора основательно взялась за подготовку мамы. Последовали бесконечные инструктажи, прослушивание записей голоса Леднёва, чтобы она не дрогнула в его присутствии и была морально готова общаться с ним. Для этого даже пригласили психолога, который специально тренировал Ольгу Сергеевну, и она бы ничем не выдала того, что работает на кого-то, кроме себя.
За эти дни я видела её редко, украдкой, и каждый раз сердце сжималось. Она стала строже, похудела немного, в её глазах, всегда таких уставших, теперь горел холодный, почти стальной огонь решимости. Это была уже не та сломленная женщина, которую я повстречала около Демидовской башни. Контора дала маме шанс отомстить, и она вцепилась в него обеими руками.
Сама я была на вспомогательной роли – «беспокойной дочери», которой ничего иного не оставалось, как продолжать вести себя на работе привычно. То есть вкалывать с утра до вечера, делая вид, что ничего особенного не происходит. Уж не знаю, ощущал ли Леднёв, как против него затевается нечто особенное, но мне казалось, будто он ведёт себя, как обычно. Правда, перестал вызывать к себе на родственные разговоры и общался отстранённо, как шеф с подчинённой, не более.
День «икс» наступил в серое, промозглое утро. Накануне мне сообщил об этом Орловский. Он специально по такому случаю заехал за мной и попросил не волноваться и держать себя в руках. Стоило мне услышать известие от него, как меня заколотила нервная лихорадка. Роман подошёл, обнял и крепко прижал к себе:
– Алина, ну что ты трясёшься, как котёнок под снегом. Всё будет хорошо.
– Можно подумать, у тебя богатый опыт в таких делах, – пробурчала я ему в пальто.
– Я не могу разглашать тебе служебную информацию, милая, – проворковал Роман.
– Хорошо. А можно мне её увидеть перед тем, как всё начнётся?
– Да, мы поедем сейчас на работу. Но пожалуйста, очень прошу: что бы ни происходило: ты эту женщину не знаешь. Поняла?
– Так точно, – вздохнула я.
***
Мама, одетая в скромное зимнее пальто и с простенькой сумочкой в руках прошла мимо моего кабинета. Я заметила её через приоткрытую дверь своей приёмной, делая вид, что разбираю какие-то документы. Снежана пристально, в свою очередь, наблюдала за мной, – это было заметно в отражении стеклянной дверцы шкафа.
Потом я вернулась к себе и, покликав на смартфоне, включила приложение, благодаря которому через крошечный наушник могла слышать всё, что происходило с Ольгой Сергеевной. Доступ мне обеспечил Орловский, попросив, как всегда, никому не рассказывать, чтобы ему в Конторе по голове не настучали.
В наушнике сначала послышался голос Гиены:
– Да, проходите, Владимир Кириллович вас ожидает.
Затем – шорох открывающейся тяжёлой дубовой двери. И – его голос. Низкий, бархатный, вежливо-удивлённый.
– Ну здравствуй, Лена. Сколько лет, сколько зим.
– Тридцать лет, Владимир Кириллович, и вам доброго дня, – сухо ответила мама.
Я замерла, напрягшись всем телом. Мне было очень-очень страшно за нее. Ольга Сергеевна напомнила мне человека, который бесстрашно вошёл в клетку с диким зверем, которого вроде покормили, но кто знает, что у него в мозгах творится?
– Ну, зачем же так официально? – усмехнулся Леднёв. – Впрочем, как пожелаешь. А я вот по-старинке буду говорить тебе «ты». Прошу, присаживайся. Чай, кофе? Чего-нибудь покрепче?
– Нет.
– Ну, как пожелаешь. Располагайся. Можешь снять пальто, если хочешь.
В динамике зашуршало, потом послышались шаги. Оперативная запись была безупречной. Слышно даже, как мама поставила сумку на пол. Её голос, когда перешла к главному, заставил меня вздрогнуть. Он был твёрдым, деловым, без тени прежней робости.
– Владимир Кириллович, я не стану отнимать у вас много времени. Я устала от бедности, от страха, от жизни в тени. Я знаю, кто вы и что вы можете, поэтому просто хочу договориться.
Далее всё пошло по плану. Ольга Сергеевна говорила о деньгах, о банке на Каймановых островах, о жадном юристе Левченко. В голосе Леднёва, когда он принялся задавать уточняющие вопросы, сначала слышалось лишь настороженное внимание, потом – лёгкое раздражение, а когда мама упомянула, что Левченко «скрысятничал» и попытался скрыться со всеми активами, в его тоне появились те самые, знакомые мне, стальные нотки.
– Это… очень серьёзное заявление, Ольга Сергеевна. Павел Аронович – человек проверенный.
– Проверенные люди крадут чаще всего, – парировала мама. – У меня есть информация, что он уже готовится к отлёту. Если вы хотите вернуть то, что ваше, нужно действовать быстро. Я даю вам его. Взамен хочу всего лишь пять процентов и гарантии безопасности. Для себя и для своей дочери Алины. И чтобы вы нас оставили в покое. Навсегда.
В кабинете наступила тишина. Казалось, продлилась она вечность. Потом раздался скрежет зажигалки.
– Предположим, я в это верю, – медленно проговорил Леднёв, прикуривая сигару. – Почему вы пришли ко мне, а не обратились в компетентные органы?
– В органы ходят за справедливостью, – её ответ прозвучал как отточенная фраза из сценария, но с такой горькой правдой, что ей нельзя было не верить. – Я же пришла за деньгами. И за спокойной жизнью. Справедливость меня интересовала тридцать лет назад. Сейчас – нет.
– Прагматично. Что ж, Ольга Сергеевна, вы меня заинтересовали. Давайте обсудим детали.
Это была победа. Он клюнул. Я выдохнула, не замечая, что до боли вцепилась в подлокотник кресла.
***
Последующие сутки превратились в ад ожидания. Леднёв, как мы и предполагали, отправил на поимку Левченко своих лучших бойцов, – из числа сотрудников частной охранной организации, которая обслуживала холдинг «Вертикаль» и была, по сути, узаконенной бандой. Особенно стараться этим дуболомам не пришлось: Ольга Сергеевна назвала точный адрес, где можно было найти Левченко.
«Специалисты» Леднёва, таким образом, обнаружили Павла Ароновича на небольшом частном аэродроме под Москвой, когда тот якобы собирался сесть в самолет. Его сцапали и повезли, как вскоре выяснилось, в особняк Леднёва, где там с юристом собирались поговорить «по душам». Владимир Кириллович, довольный полученной новостью, передал маме через меня коротким звонком, во время которого больше не играл роль папочки:
– Скажи своей матери, что крысёнок пойман. Готовимся к беседе. По итогу станет понятно, получит она свои бабки или нет.
***
Беседа прошла в точном соответствии со сценарием Конторы, который её специалисты рассказали Левченко. Он, боясь даже на пару слов отступить от выученного наизусть текста, рассказал всё, ничего не утаивая. Как к нему обратились две женщины, пожилая и молодая, как предоставили доступ к банковскому счёту, как он попросил их подождать, а сам решил хапнуть всё и сбежать за рубеж, где скрыться.
Всё это я узнала вечером из телефонного звонка Орловского, но перед этим, сразу после разговора Ольги Сергеевны с Леднёвым, случились два важных события. Сначала Иноземцева, сохраняя внешнее спокойствие, покинула наше здание, села в такси и уехала (естественно, машина принадлежала Конторе, и отследить ее никто бы не смог). Затем, сказав Снежане, что собираюсь пойти обедать, такой же путь проделала и я, и вскоре мы с мамой оказались в двухкомнатной квартире, адрес которой был известен только привлечённым к операции сотрудникам. Включая Орловского, разумеется.
Свой рабочий телефон я отключила и вытащила из него сим-карту, так что о том, сколько раз мне звонила Снежана или Гиена, понятия не имею. Вероятно, те пытались меня отыскать, – наверняка Леднёв на радостях поначалу позабыл взять меня в заложницы на случай, если что-то пойдёт не так, и Ольга Сергеевна попросту решила его подставить, а потом стал локти кусать, что упустил. Мне об этом оставалось лишь догадываться. Да, в этом имелся определённый риск. Владимир Кириллович мог отменить сделку, но это вряд ли. Когда на кону больше трети миллиарда долларов, кто откажется их достать? Ведь кажется: только руку протяни, и они твои.
Кульминация наступила на третий день. Леднёв, как сообщил мне Роман, позвонив на подаренный Кольцовым телефон, решил не медлить. Вернувшись в особняк после работы, он приказал Левченко под контролем своего IT-специалиста начать перевод средств через цепочку подконтрольных ему же фирм-однодневок, чтобы окончательно запутать следы, а потом вывести в новое, безопасное место. Он был уверен в себе, считая, что полностью контролирует ситуацию и всех её участников.
Владимир Кириллович не знал, что IT-специалист уже давно был завербован Конторой (его прихватили, когда мошенничал, взламывая чужие социальные сети, и предоставили выбор: или помогать, или уехать в солнечный Магадан), потому каждый клик и введённый символ фиксировался не специальной программой. Что все средства после перевода окажутся прямиком на счету Конторы в доверенном иностранном банке.
Поскольку просто сидеть и ждать я не могла, то на правах одного из ключевых свидетелей, а также его девушки уговорила Орловского взять меня с собой, когда будет происходить самое интересное. Идти было недалеко: оперативный штаб развернули в соседней квартире.
На большом ЖК-экране в реальном времени отображались финансовые потоки – астрономические суммы, мелькающие номера счетов. Орловский, бледный от сосредоточенности, стоял рядом, отдавая тихие команды в гарнитуру. В воздухе висело невыносимое напряжение, как перед ударом грома.
– Идёт второй платёж, подтверждается банком-корреспондентом, – монотонно докладывал один из техников.
– Ждём, – произнёс Роман. – Нужен крупный транш на конечный счёт, который он считает своим.
Прошло ещё двадцать минут, которые показались вечностью. Вдруг техник оживился:
– Есть! Перевод на пятьдесят три миллиона долларов. Инициирован с его терминала, следует на счёт в Лихтенштейне. Идёт подтверждение…
– Наши за границей готовы? – быстро спросил Орловский у одного из коллег.
– Готовы. Как только транзакция завершится, последует решение судебного органа по задержанию.
Вскоре это случилось.
– Теперь – наш ход, – Орловский глубоко вдохнул и посмотрел на меня. Его глаза горели. – Пора забирать кукловода.
Группа захвата, ждавшая в фургоне у офисного центра, получила команду «Вперед». Мы слышали в наушниках прерывистое дыхание бойцов, стук дверей, быстрые шаги по коридору. Потом – приглушённый, но чёткий голос командира:
– Владимир Кириллович Леднёв? Вы задержаны. Вот санкция. Просим вас сохранять спокойствие и проследовать с нами.
И тут же – его голос. Спокойный, даже слегка насмешливый, но в самой его интонации сквозила ярость, которую не могла скрыть даже железная выдержка.
– На каком основании? Вы совершаете грубейшую ошибку. Мои юристы…
– Основания вам предъявят. Всё, что вы скажете… – начал стандартную формулу оперативник.
Дальше последовал ряд звуков. Слышно было, как Леднёв, уже без микрофона, бросил кому-то из своих охранников, видимо, в тот момент, когда на него уже щёлкнули наручники:
– Эта дрянь… Иноземцева. Найти её. Немедленно.
Меня бросило в холод. Орловский обернулся ко мне, и его лицо было жёстким, как из камня.
– Всё. Точка невозврата пройдена. Он в сетях. Теперь начинается самое сложное – удержать улов. Представляю, какая сейчас наверху начнётся истерика.