Одиннадцатого января 1996 года на кладбище в городке Жарнак разыгралась сцена, достойная финала греческой трагедии или, если угодно, качественного французского кино. Хоронили Франсуа Миттерана, бывшего президента, патриарха социализма и человека, который четырнадцать лет держал Францию в кулаке. У гроба стояла его законная вдова Даниэль с сыновьями. А в нескольких шагах от них, с каменным лицом, застыла другая женщина — Анн Пенжо, и ее дочь Мазарин.
Вся страна замерла. Впервые «две семьи» президента, официальная и тайная, сошлись в одной точке пространства и времени. Это был последний, посмертный режиссерский жест Миттерана. Только он мог организовать собственные похороны так, чтобы даже смерть стала продолжением его двойной, тройной, бесконечно сложной жизни. Он ушел так же, как и правил: оставив всех в недоумении, восхищении и легком шоке от масштаба его личности и его лжи.
Мальчик из Жарнака: католик, правый, бунтарь?
Чтобы понять, откуда взялся этот политический хамелеон, нужно вернуться в 1916 год, в тот самый Жарнак. Франсуа родился в семье начальника железнодорожной станции, который позже стал производителем уксуса. Среда была классической для провинциальной буржуазии: восемь детей, строгий католицизм, воскресные мессы и портреты предков на стенах.
Юный Франсуа впитал эту атмосферу до последней капли. Уже будучи президентом-социалистом и официальным агностиком, он признавался Эли Визелю, что молитва необходима человеку, а концепция «общения святых» — самое красивое, что есть в религии. На смертном одре этот «безбожник» спокойно принял соборование. Всю жизнь он играл в шахматы с Богом, и, кажется, рассчитывал на ничью.
В 1934 году он приезжает покорять Париж. И куда же идет будущий лидер левых сил? На митинги Народного фронта? Слушать коммунистов? Как бы не так. Он селится в католическом общежитии и становится активистом правых организаций. Позже, в мемуарах «Моя доля правды», он будет красиво врать, что слушал Андре Мальро и сочувствовал антифашистам. Но архивы — вещь упрямая. Молодой Миттеран маршировал с «Национальными волонтерами» полковника де ля Рока — организации, которую, мягко говоря, сложно назвать демократическим кружком кройки и шитья. Он писал статьи в газету «Эхо де Пари», где клеймил леваков и «иностранное засилье» в Латинском квартале.
Это был первый урок Миттерана: правда — это не то, что было, а то, что ты расскажешь избирателям тридцать лет спустя.
Вишистский гамбит: орден за службу маршалу
Когда грянула Вторая мировая, сержант Миттеран честно пошел воевать, был ранен и попал в немецкий плен. Полтора года в лагере, попытки побега, и, наконец, удачный рывок на волю в конце 1941 года. Герой возвращается домой. И тут начинается самая мутная глава его биографии, которую он будет прятать до самого конца.
Миттеран едет не в Лондон к де Голлю, а в Виши, к маршалу Петену. Он поступает на службу в коллаборационистское правительство, занимается делами военнопленных. Это не была работа под дулом пистолета. Сохранились письма, где он с восторгом отзывается о «Национальной революции» Петена. Есть даже фото октября 1942 года: Миттеран в группе бывших пленных почтительно слушает маршала.
Вершина этого периода — получение «Франсиски» (Gallicque), ордена в виде топора, который давали только самым преданным сторонникам режима Виши. Весной 1943 года Миттеран с гордостью приколол этот значок к лацкану.
Спустя десятилетия, когда эти факты всплывут, он будет юлить, как уж на сковородке. Сначала отрицал, потом говорил, что орден был «алиби» для подпольной работы. И доля правды в этом есть: с 1943 года он действительно начинает дрейфовать в сторону Сопротивления. Но дрейф этот был плавным, расчетливым. Он перешел на сторону победителей ровно тогда, когда стало ясно, кто победит. Шарль де Голль, человек брезгливый, но умный, знал про вишистское прошлое Миттерана. Но в 1965 году, во время выборов, генерал отказался использовать этот компромат. «Я не бросаюсь бомбами-вонючками», — бросил он. Де Голль понимал, что Франция тех лет вся была немного «вишистской», и судить слишком строго — значит судить половину нации.
В конце войны Миттеран совершает очередной кульбит. Он бежит в Лондон, потом в Алжир, встречается с де Голлем (встреча прошла холодно: два эго таких размеров просто не поместились в одной комнате) и возвращается в Париж освободителем. В августе 1944 года он уже идет в колонне за де Голлем по Елисейским полям, ловко ввинтившись в ряды первых лиц.
Даниэль: брак как политический контракт
В 1944 году, в разгар подпольной борьбы, Франсуа встречает Даниэль Гуз. Ей двадцать, ее родители помогают партизанам, а сама она — юная идеалистка с горящими глазами. Легенда гласит, что Миттеран увидел ее фото на пианино у сестры и был сражен ее «кошачьим взглядом».
Их роман начался как шпионский триллер. Чтобы скрыться от гестапо в поезде, они изображали влюбленную парочку. Роль удалась настолько, что в октябре 1944 года они поженились. У них родилось трое сыновей (первенец, увы, умер младенцем). Казалось бы, идиллия.
Но Миттеран не был создан для моногамии, как птица не создана для жизни под водой. Он был мужчиной, которому требовалось постоянное подтверждение своей власти, в том числе и над женщинами. Даниэль довольно быстро поняла, что муж ей изменяет. В конце 50-х, устав от роли рогоносицы, она предложила развод.
И тут Франсуа показал свое истинное лицо — лицо политика, для которого фасад важнее фундамента. Развод? Ни в коем случае. Это разрушит карьеру. Он предложил ей сделку, от которой веяло холодом французских аристократических будуаров XVIII века: «Делай что хочешь, живи своей жизнью, но мы остаемся мужем и женой перед обществом».
Даниэль согласилась. Вскоре у нее появился постоянный возлюбленный — Жан, учитель физкультуры. Ситуация в доме сложилась фантасмагорическая: Жан часто завтракал с семьей, сидел за одним столом с Франсуа и детьми. Миттеран, этот буржуазный патриарх, спокойно передавал соль любовнику своей жены, обсуждая погоду. Для него это было нормально. Главное — сохранена внешняя благопристойность, а что там внутри — дело десятое.
Даниэль стала его «левой совестью». Пока Франсуа делал карьеру, лавируя между партиями, она дружила с Фиделем Кастро, поддерживала курдов и тибетцев, была той самой «Красной герцогиней», которая позволяла Миттерану сохранять связь с реальным социализмом, в который сам он, похоже, не очень-то верил.
Хамелеон Четвертой республики
После войны Миттеран бросился в политику с головой. Он был идеальным животным для мутной воды Четвертой республики, где правительства менялись чаще, чем погода в Бретани. Он не был ни голлистом, ни коммунистом. Он был миттеранистом.
Вступив в маленькую центристскую партию, он стал незаменим. Министр по делам ветеранов, министр по делам заморских территорий, глава МВД, министр юстиции... Он был везде. Он был профессиональным министром. Когда в 1958 году де Голль вернулся к власти и похоронил Четвертую республику, Миттеран оказался единственным, кто осмелился бросить ему вызов.
1 июня 1958 года он произносит пламенную речь против генерала. Кто-то из зала кричит: «Это все ради портфеля!» И он был прав. Миттеран ненавидел де Голля не за диктаторские замашки, а за то, что тот занял место, которое Франсуа уже присмотрел для себя. Он назвал Пятую республику «постоянным государственным переворотом». Ирония в том, что когда он сам станет президентом, он будет пользоваться полномочиями этой конституции с размахом, которому позавидовал бы сам Король-Солнце.
В 1959 году с ним случается история, достойная плохого детектива — «покушение в обсерватории». Его машину расстреляли в центре Парижа, он чудом спасся, выпрыгнув в кусты. Вся левая пресса рыдала от восторга: «Фашисты хотели убить нашего героя!» А через неделю выяснилось, что стрелявший — некий Песке — был нанят самим Миттераном. Якобы Миттеран узнал о готовящемся покушении и решил сыграть на опережение, устроив спектакль. Скандал был чудовищный. Его лишили неприкосновенности, карьера висела на волоске. Но он выжил. Как таракан после ядерного взрыва, он отряхнулся и пополз дальше, к вершине.
Захват левого фланга: Макиавелли в вельветовом пиджаке
К 60-м годам Миттеран понял простую арифметику: центристы мертвы, правые заняты голлистами. Единственный путь наверх — стать вождем левых. Проблема была одна: он не был социалистом. Он был буржуа, любившим дорогие книги, гольф и женщин. Но если Париж стоит мессы, то Елисейский дворец стоит партбилета.
В 1971 году на съезде в Эпине он совершает рейдерский захват Социалистической партии. С трибуны он, человек, который всю жизнь боролся с коммунистами, заявляет: «Кто не согласен с разрывом с капитализмом, тому нет места в этой партии!» Зал ревел от восторга. Он впервые в жизни спел «Интернационал», наверное, подглядывая в бумажку со словами.
Это была гениальная афера. Он объединил левых, заключил союз с коммунистами, чтобы... задушить их в объятиях. Он использовал энергию коммунистов, чтобы въехать в Елисейский дворец, а потом маргинализировал их, превратив в политических карликов. «У меня нет принципов, у меня есть только цели», — мог бы сказать он.
Анн и тайная дочь: жизнь в стеклянном замке
В 1961 году, еще будучи сенатором, 45-летний Миттеран встречает Анн Пенжо. Ей восемнадцать. Она дочь богатого промышленника, искусствовед, скромная, умная, с тонким профилем. И она влюбляется в него без памяти.
Это не была интрижка. Это была вторая жизнь. Анн стала его тихой гаванью, его интеллектуальным партнером. Он помог ей стать куратором в музее Орсе. В 1974 году, в разгар его президентской гонки (которую он проиграл Жискар д'Эстену), Анн рожает дочь Мазарин.
То, что происходило дальше, не укладывается в голове современного человека, привыкшего к вездесущим папарацци. Миттеран, став президентом в 1981 году, поселяет Анн и Мазарин в одной из государственных квартир при Елисейском дворце. За счет налогоплательщиков содержится вторая семья. Охрана президента возит девочку в школу, спецслужбы прослушивают телефоны журналистов, чтобы тайна не утекла.
Десятилетиями Франция не знала, что у президента есть дочь. По выходным он уезжал к ним, играл в папу, читал сказки, а в понедельник возвращался к Даниэль и государственным делам. Анн приняла условия игры: она была никем, тенью, призраком. «Это единственный настоящий подарок, который он мне сделал», — скажет она позже о дочери. Лишь в 1984 году он официально признал отцовство, но документ лежал у нотариуса под грифом «секретно».
Тихая сила и долгая смерть
В 1981 году Миттеран наконец побеждает. «Тихая сила» — гласил его слоган. Франция ликовала, полагая, что наступила эра социализма. И тут судьба нанесла свой удар. Через несколько месяцев после инаугурации врачи ставят ему диагноз: рак простаты с метастазами в кости. Прогноз: от трех месяцев до трех лет.
Что делает Миттеран? Он засекречивает диагноз. «Это государственная тайна», — говорит он врачу. Четырнадцать лет (!) он правил страной, умирая. Он перенес две каденции, скрывая чудовищные боли, проходя тайную химиотерапию, выступая на саммитах, когда ему хотелось кричать от боли. Его медицинские бюллетени, которые публиковались каждые полгода, были фальшивкой от первой до последней буквы.
Это был подвиг воли и преступление против демократии одновременно. Старый, больной лев, который не хотел отпускать власть. Он создал вокруг себя двор, напоминающий византийский, где фавориты грызли друг друга, а король наблюдал за этим с усталой усмешкой.
Его правление было чередой парадоксов. Он отменил смертную казнь (и это его великая заслуга, пошедшая против общественного мнения). Он децентрализовал власть. Но обещанный «разрыв с капитализмом» закончился через два года, когда экономика начала рушиться. Миттеран хладнокровно развернул корабль вправо, введя режим жесткой экономии. Социалист, который спас рыночную экономику Франции, — еще одна ирония его биографии.
Закат патриарха
В начале 90-х все начало рассыпаться. Рак пожирал его изнутри. Коррупционные скандалы сотрясали окружение. Его премьер-министр Пьер Береговуа застрелился из пистолета охранника (или ему помогли? — шептались в Париже). Друг и советник Франсуа де Гроссувр застрелился прямо в Елисейском дворце. Атмосфера напоминала последние дни Римской империи.
Всплыло все: и «Франсиска», и дружба с шефом полиции Виши Рене Буске, которого Миттеран защищал от судов, и прослушка журналистов. Миттеран огрызался, защищался, но силы уходили. В 1994 году журнал Paris Match опубликовал фото: старик гуляет с девушкой, очень похожей на него. Тайна Мазарин была раскрыта. Но французы, к их чести, отреагировали не столько возмущением, сколько пониманием. «Ну, есть дочь. И что? Он же мужчина».
Шведский эпилог и финал
Миттеран ушел с поста в мае 1995 года. Он был похож на мумию, но глаза все еще горели тем самым «кошачьим» огнем. Жить ему оставалось меньше года. Он умер 8 января 1996 года, успев закончить последние дела и, кажется, даже отредактировать собственный некролог.
Уже после его смерти выяснилось, что Анн была не единственной тайной. Шведская журналистка Кристина Форсне рассказала о романе с президентом, длившемся 15 лет. Ее сын, Хравн Форсне, шведский политик, как две капли воды похож на Франсуа. Миттеран знал о нем, но признавать не стал — видимо, решил, что двух семей для истории достаточно, а три — это уже перебор даже для француза.
Франсуа Миттеран остался в истории не как «хороший» или «плохой». Он остался как сложный. Он был воплощением самой Франции XX века: расколотой, сомневающейся, грешной, но безумно талантливой и витальной. Он показал, что политика — это не место для святых, а место для тех, кто умеет терпеть боль, хранить молчание и любить жизнь во всех ее, даже самых запретных, проявлениях.
А та сцена на кладбище в Жарнаке стала символом примирения. Даниэль обняла Мазарин. Смерть уравняла всех: законных, тайных, правых, левых. Осталась только память о человеке, который так любил Францию, что считал себя вправе владеть ею безраздельно.
Понравилось - поставь лайк и напиши комментарий! Это поможет продвижению статьи!
Также просим вас подписаться на другие наши каналы:
Майндхакер - психология для жизни: как противостоять манипуляциям, строить здоровые отношения и лучше понимать свои эмоции.
Вкус веков и дней - от древних рецептов до современных хитов. Мы не только расскажем, что ели великие завоеватели или пассажиры «Титаника», но и дадим подробные рецепты этих блюд, чтобы вы смогли приготовить их на своей кухне.
Поддержать автора и посодействовать покупке нового компьютера