— Ты что, совсем оборзела? — голос Валентины Степановны прорезал тишину кухни, как нож по маслу. — Думаешь, раз замуж вышла, так теперь всё можно?
Дарья вздрогнула, чуть не уронив тарелку. Она стояла у раковины и мыла посуду после обеда, когда свекровь ворвалась в комнату. За окном уже смеркалось — в декабре день короткий, а вечер наступает быстро и беспощадно.
— Я просто хотела...
— Заткнись и слушай меня, простушка! Не будешь подчиняться, улетишь обратно в деревню! — свекровь наклонилась ближе, и Дарья почувствовала запах её духов, терпкий и навязчивый.
Прошло всего три месяца с той злополучной свадьбы. Дарья тогда думала, что выходит замуж за любимого человека и начинает новую жизнь в городе. Артём казался таким внимательным, заботливым... Пока не привёз её в квартиру к маме. «Временно, — говорил он тогда, целуя её в лоб. — Пока не найдём своё жильё». Временно затянулось. А Валентина Степановна с первого дня дала понять: здесь хозяйка она, и только она.
— Я всё сделала, как вы просили, — тихо проговорила Дарья, не поднимая глаз. Внутри всё сжималось от обиды и бессилия, но спорить она не решалась.
— Как я просила? — свекровь усмехнулась. — Ты полы помыла? Я вижу разводы на плитке. Ты вообще умеешь что-нибудь делать, или там, в вашей глуши, только лужи месить научилась?
В голове у Дарьи мелькнула картинка: их дом в деревне, просторная кухня с выкрашенными в голубой цвет стенами, мамины руки в муке, запах свежего хлеба... И родители. Отец, который всю жизнь проработал трактористом, мать, что вела хозяйство и растила троих детей. Простые люди. Честные.
Валентина Степановна ненавидела их с первой встречи.
Дарья помнила, как свекровь приехала к ним ещё до свадьбы — «посмотреть, откуда невеста родом». Тогда, в сентябре, было тепло, в огороде ещё зеленели последние помидоры, и мама так старалась угодить будущей сватье... Накрыла стол, достала лучшую скатерть, напекла пирогов. А Валентина Степановна вошла в дом, оглядела всё своим холодным взглядом и поджала губы.
— Так это и есть ваш дом? — спросила она тогда, и в этом вопросе было столько презрения, что Дарья почувствовала, как внутри что-то оборвалось.
Мама попыталась улыбнуться:
— Проходите, пожалуйста, располагайтесь...
— Я постою, — отрезала Валентина Степановна. — Надолго не задержусь.
Она прошлась по комнатам, трогала занавески, разглядывала мебель — старый бабушкин буфет, диван с вытертой обивкой, телевизор, которому лет десять, не меньше. Лицо её становилось всё более недовольным.
— Артём, — позвала она сына, который остался на крыльце, — пойдём отсюда. Мне нехорошо.
Отец нахмурился, мама побледнела. Дарья застыла посреди комнаты, не зная, что делать, что сказать. Хотелось провалиться сквозь землю.
— Мам, ну что ты... — начал Артём, но свекровь уже направилась к выходу.
— Сынок, поговорим в машине, — бросила она через плечо и, оглянувшись на родителей Дарьи, добавила язвительно: — Спасибо за гостеприимство. Очень... колоритно.
Тогда Дарья должна была понять. Должна была увидеть, что это только начало. Но она была влюблена, ослеплена надеждами, и думала, что всё образуется. Артём извинялся, говорил, что мама просто устала с дороги, что она привыкнет... Ложь. Всё это была ложь.
После свадьбы Валентина Степановна превратила жизнь Дарьи в ад. Каждый день — это новый повод для придирок. То суп пересолен, то постель неправильно заправлена, то в ванной влажно, то на кухне что-то не на своём месте. Дарья старалась, из кожи вон лезла, но это не имело значения. Свекровь словно получала удовольствие от унижений.
— Знаешь, что я поняла? — Валентина Степановна откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди. — Ты не пара моему сыну. Совсем не пара. Он же у меня образованный, работает в серьёзной компании, а ты кто? Деревенская замарашка без профессии, без будущего.
— У меня есть диплом техникума, — осмелилась возразить Дарья. — Я бухгалтер.
— Бухгалтер, — протянула свекровь и расхохоталась. — В какой-то конторе на три человека в вашей дыре? Это ты называешь работой? Здесь, в городе, таких, как ты, — пруд пруди. Никому ты не нужна.
Слова больно резали слух, впивались в сознание, оставляли следы, как ожоги. Дарья сглотнула подступивший ком в горле. Ей хотелось закричать, хотелось защитить себя, своих родителей, свою прошлую жизнь — но язык не слушался.
— Артём скоро поймёт, что ошибся, — продолжала Валентина Степановна, и в её голосе появились медовые нотки, фальшивые и неприятные. — Поймёт, и тогда... Ты же не хочешь создавать ему проблемы, правда? Ты же его любишь?
В эту секунду дверь в квартиру открылась, и вошёл Артём. Он выглядел усталым, помятым — на работе опять был аврал. Свекровь мгновенно изменилась: лицо смягчилось, голос зазвучал по-другому.
— Сыночек, ты уже дома! — она подошла к нему, обняла. — Как день прошёл? Устал небось?
— Нормально, мам, — Артём скинул куртку. — Даш, привет.
— Привет, — выдавила она, старательно улыбаясь.
Артём не заметил её красных глаз, не почувствовал напряжения, что висело в воздухе. Он просто прошёл в комнату, бросил сумку на кровать и включил телевизор. Валентина Степановна последовала за ним.
— Я тебе котлеты оставила, разогрей, — она бросила взгляд в сторону кухни, где стояла Дарья. — Твоя жена опять ничего толкового не приготовила.
Это была очередная ложь. Дарья провела полдня за готовкой: тушила мясо, пекла пирог с капустой, делала салат. Всё стояло в холодильнике. Но Валентина Степановна с удовольствием перечёркивала любые её старания.
— Мам, перестань, — устало сказал Артём. — Давай без этого.
— Я что-то не то сказала? — свекровь нахмурилась. — Я просто забочусь о тебе. Кто, если не мать?
Он не ответил, уткнулся в экран телефона. И Дарья подумала, что он слаб. Слаб и труслив. Он не защищает её, не останавливает мать, даже когда слышит эти гадости. Он просто делает вид, что ничего не происходит. Потому что так удобнее.
Вечер прошёл в привычной тяжести. Ужин в молчании, редкие фразы, брошенные между делом. Валентина Степановна о чём-то разговаривала с сыном, обсуждала какие-то новости, а Дарья сидела в углу, чувствуя себя лишней. Чужой в этом доме. Чужой в этой семье.
Ночью, когда Артём заснул, она лежала с открытыми глазами и думала о побеге. Уехать. Собрать вещи и вернуться домой, к родителям. Но что она им скажет? Как признается, что не справилась, что всё пошло не так? Они так радовались её замужеству, так гордились...
А Валентина Степановна продолжала плести свою сеть. Она была хитрой, расчётливой. Знала, когда надавить, когда отступить. Знала, как манипулировать сыном, как настроить его против жены, не говоря ничего прямо. Она была мастером тонких уколов, намёков, многозначительных пауз.
И Дарья понимала: это только начало. Свекровь не остановится, пока не сломает её окончательно. Пока не выдавит из этой квартиры, из жизни Артёма.
Декабрь перед Новым годом должен был быть временем радости, подарков, надежд. А для Дарьи он стал отсчётом до неизбежного конца.
Всё изменилось в среду, когда Валентина Степановна объявила за завтраком:
— Я еду к вашим родителям. Надо кое-что обсудить.
Дарья замерла с чашкой в руках.
— Зачем?
— А тебя не спрашивают, — отрезала свекровь. — Артём, ты меня отвезёшь?
— Мам, у меня работа...
— Значит, на такси поеду. Ничего страшного.
Сердце Дарьи ухнуло вниз. Она представила, как Валентина Степановна приезжает к её родителям, заходит в дом, начинает свои разговоры... Нет. Этого нельзя допустить.
— Я поеду с вами, — выпалила она.
Свекровь окинула её долгим взглядом.
— Как скажешь.
Они выехали в десять утра. Дорога заняла три часа — дорога была скользкой, водитель ехал осторожно. Валентина Степановна всю дорогу молчала, смотрела в окно, и это молчание пугало больше, чем любые слова.
Когда машина остановилась у знакомых ворот, Дарья почувствовала, как внутри всё сжалось. Дом выглядел так же, как всегда: покосившийся забор, облупившаяся краска на ставнях, старая собака Шарик, что поднял голову при звуке машины. Родное. Её.
Мама выбежала на крыльцо, вытирая руки о фартук:
— Дашенька! Какая неожиданность!
Отец вышел следом, прищурился, увидев Валентину Степановну.
— Здравствуйте, — сухо сказал он.
— Добрый день, — свекровь прошла в дом, даже не попросившись. Мама растерянно посмотрела на Дарью, но та лишь беспомощно развела руками.
В доме пахло выпечкой и дровами из печи. Валентина Степановна оглядела комнату с тем же брезгливым выражением, что и в прошлый раз, сняла шубу, аккуратно повесила на спинку стула.
— Чай будете? — спросила мама, пытаясь сгладить неловкость.
— Не откажусь, — ответила свекровь и села за стол.
Повисла пауза. Тяжёлая, вязкая. Дарья стояла у двери и не знала, что делать — сесть, уйти, заговорить...
— Я приехала по делу, — начала Валентина Степановна, и голос её стал жёстким. — Хочу поговорить о вашей дочери.
Отец нахмурился:
— Что с ней не так?
— Много чего не так, — свекровь усмехнулась. — Ваша Дарья совершенно не готова к семейной жизни. Не умеет готовить, не умеет вести хозяйство, грубит мне...
— Это неправда! — вырвалось у Дарьи.
— Молчи, когда старшие разговаривают, — оборвала её свекровь, даже не повернув головы.
Мама побледнела, поставила чашки на стол. Руки её слегка дрожали.
— Мы учили Дашу всему... Она хорошая девочка.
— Хорошая? — Валентина Степановна подалась вперёд. — Послушайте, давайте начистоту. Вы выдали дочь за моего сына, потому что хотели устроить её в городе. Я всё понимаю. Только вот он заслуживает лучшего. Гораздо лучшего.
Воздух словно сгустился. Дарья видела, как отец сжал кулаки, как мама прикусила губу. Они не привыкли к такому обращению, не умели защищаться от такой откровенной наглости.
— Вы о чём вообще? — голос отца был низким, глухим. — Дашка моя — золото. И если ваш сын её не ценит...
— Мой сын её очень ценит, — перебила Валентина Степановна. — Слишком ценит. Поэтому я и приехала. Хочу предложить вам сделку.
— Какую ещё сделку? — Дарья шагнула к столу.
Свекровь достала из сумки конверт, положила его на стол.
— Здесь деньги. Пятьсот тысяч рублей. Вы берёте их, а Даша оформляет развод. Тихо, без скандалов. Все довольны.
Тишина. Полная, оглушительная. Дарья не верила своим ушам. Она знала, что свекровь её ненавидит, но чтобы настолько...
— Вы с ума сошли? — прохрипела мама.
— Наоборот, — спокойно ответила Валентина Степановна. — Я очень даже в своём уме. Понимаете, у меня есть для Артёма другая кандидатура. Девочка из хорошей семьи, с образованием, с перспективами. Ксения. Они давно знакомы, и я уверена, что она — идеальная жена для него. Но пока Даша рядом, ничего не получится. Поэтому давайте решим вопрос по-взрослому.
— По-взрослому? — отец встал из-за стола. Лицо его потемнело. — Вы приехали сюда, чтобы купить мою дочь, как... как какую-то вещь?
— Не покупаю. Компенсирую неудобства, — Валентина Степановна говорила ледяным тоном. — Пятьсот тысяч — это хорошие деньги для вас. Можете дом отремонтировать, можете Даше помочь устроиться... Или потратите, на что захотите. Я не против.
Дарья смотрела на конверт, лежащий на столе. Пятьсот тысяч. Для её родителей это действительно были огромные деньги. Отец получал копейки, мама не работала уже много лет из-за больной спины... Свекровь била точно в цель. Она знала, куда давить.
— Мы не продаёмся, — жёстко сказал отец и взял конверт. На секунду Дарья испугалась, что он возьмёт деньги, но отец протянул конверт обратно. — Убирайте это. И убирайтесь из нашего дома.
Валентина Степановна не двинулась с места.
— Вы делаете ошибку. Подумайте хорошенько...
— Нам не о чем думать, — мама взяла Дарью за руку. — Мы не заставляем дочь разводиться ради денег.
— Тогда пусть она сама решает, — свекровь повернулась к Дарье. Глаза её были холодными, расчётливыми. — Даша, ты же понимаешь: жизнь с Артёмом — это мучение. Я не остановлюсь. Буду делать всё, чтобы ты ушла. Каждый день. Каждую минуту. Зачем тебе это? Разведись, возьми деньги, начни новую жизнь. Свободную.
В словах свекрови была своя правда. Жизнь с Артёмом действительно превратилась в кошмар. Но деньги... Господи, как же это унизительно. Как больно.
— Нет, — тихо сказала Дарья. — Я не разведусь из-за ваших денег. И не из-за вас вообще. Если уж разводиться, то по своему решению.
Валентина Степановна выдержала паузу, потом убрала конверт обратно в сумку.
— Ну что ж. Значит, будем продолжать. Только помните: я предупреждала.
Она встала, накинула шубу и вышла из дома, даже не попрощавшись. Дарья бросилась за ней:
— Подождите!
Свекровь обернулась на крыльце.
— Что ещё?
— Кто такая Ксения?
Лицо Валентины Степановны растянулось в улыбке. Довольной, торжествующей.
— Артём тебе не рассказывал? Как интересно. Спроси у него сама. Увидишь, что я не вру.
Она села в такси и уехала, оставив Дарью на морозе, с колотящимся сердцем и тысячей вопросов в голове.
Дарья вернулась в город поздно вечером. Артём был дома, сидел на диване с телефоном в руках. Увидев её, даже не поднял головы.
— Где ты пропадала?
— Ездила в деревню. С твоей матерью, — Дарья скинула куртку, подошла ближе. — Артём, кто такая Ксения?
Он замер. Всего на секунду, но этого хватило. Дарья увидела, как что-то дрогнуло в его лице, как он быстро отвёл взгляд.
— Откуда ты... — он запнулся. — Это просто знакомая.
— Просто знакомая? — Дарья села напротив. — Твоя мать приехала к моим родителям и предложила нам деньги за развод. Сказала, что у неё для тебя есть другая кандидатура. Ксения. Девочка из хорошей семьи. Так кто она?
Артём потер лицо руками. Выглядел он виноватым, загнанным.
— Слушай, это всё мама выдумала...
— Не ври мне!
Он вздохнул, откинулся на спинку дивана.
— Хорошо. Ксения — это девушка, с которой я встречался до тебя. Два года назад. Мама её обожала, считала идеальной невестой. Но мы расстались, потому что... В общем, не сложилось. А потом я встретил тебя.
Дарья слушала, и внутри всё холодело.
— И что, твоя мать до сих пор надеется вас свести?
— Наверное. Не знаю, — Артём встал, прошёлся по комнате. — Даш, я же выбрал тебя. Женился на тебе. Разве этого недостаточно?
— Недостаточно, — тихо сказала она. — Потому что ты позволяешь своей матери издеваться надо мной. Потому что ты молчишь, когда она унижает меня и моих родителей. Ты выбрал меня? Серьёзно? Мне так не кажется.
— Это сложно...
— Что сложно? — Дарья встала, подошла к нему вплотную. — Защитить свою жену? Сказать матери, чтобы она прекратила? Это сложно?
Он отвернулся, и в этом жесте было всё. Его слабость, его трусость, его нежелание что-либо менять. Дарья вдруг поняла: ничего не изменится. Никогда. Валентина Степановна будет травить её дальше, Артём будет делать вид, что ничего не происходит, а она... Она будет ломаться, день за днём, пока совсем не сломается.
— Знаешь что, — она взяла свой телефон, — звони Ксении. Может, с ней у тебя получится.
— Ты о чём?
— Я ухожу. Разводись со мной, не разводись — мне всё равно. Я просто больше не могу здесь находиться.
Дарья прошла в комнату, достала сумку, начала складывать вещи. Руки дрожали, перед глазами плыло, но она заставляла себя двигаться, не останавливаться, не думать. Артём стоял в дверях и смотрел на неё растерянно.
— Даш, погоди... Давай обсудим...
— Обсуждать нечего.
— Ну не будь ты такой... Мама успокоится, всё наладится...
— Артём, — Дарья обернулась, — твоей матери пятьдесят восемь лет. Она не успокоится. Она не изменится. И ты тоже. Поэтому я ухожу, пока окончательно не потеряла себя.
Она собрала самое необходимое, оделась, вышла в прихожую. Валентина Степановна сидела на кухне с чашкой чая и смотрела на неё с торжеством в глазах.
— Уезжаешь? Правильно делаешь.
Дарья остановилась, посмотрела на свекровь. Хотелось что-то сказать, что-то крикнуть, но слова застряли в горле. Зачем? Эта женщина не способна понять. Она выиграла, получила то, что хотела. Зачем тратить силы на пустые разговоры?
— Да, ухожу, — просто сказала Дарья и вышла из квартиры.
На улице было темно и холодно. Снег падал крупными хлопьями, ложился на плечи, на волосы. Дарья шла к автобусной остановке и плакала — беззвучно, горько. Слёзы мешались со снегом, и казалось, что весь мир плачет вместе с ней.
Она доехала до вокзала, купила билет на утренний автобус. Ночь провела в зале ожидания, свернувшись калачиком на жёстком сиденье. Спать не получалось. Мысли крутились в голове: а вдруг она делает ошибку? Вдруг надо было остаться, бороться? Но потом она вспоминала взгляд Валентины Степановны, её слова, её ненависть — и понимала, что бороться бесполезно.
Утром, когда автобус тронулся, Дарья смотрела в окно на уплывающий город и чувствовала странное облегчение. Да, больно. Да, обидно. Да, это поражение. Но это ещё и освобождение.
Родители встретили её молча. Мама обняла, отец взял сумку. Никто не задавал вопросов — всё было понятно и так. Дарья прошла в свою старую комнату, легла на кровать и проспала почти сутки.
Проснулась она от запаха жареной картошки. За окном уже вечерело — длинные декабрьские сумерки окутывали деревню мягкой синевой. Дарья спустилась на кухню. Мама жарила картошку, отец читал газету.
— Выспалась? — мама улыбнулась, но в глазах была тревога.
— Да.
— Садись, поешь.
Дарья села за стол. Тот самый стол, за которым росла, за которым делала уроки, за которым мечтала о большой любви и счастливой жизни... Как же давно это было. Как много изменилось.
— Мам, я всё испортила, да?
Мать подошла, села рядом, взяла её за руку.
— Ничего ты не испортила. Ты просто не дала себя сломать. Это главное.
— Но я же жена... Должна была терпеть, сохранять семью...
— Семья — это когда тебя любят и уважают, — вмешался отец, не отрываясь от газеты. — А то, что было у вас, — это не семья. Так что всё правильно сделала.
Дарья заплакала. Тихо, облегчённо. Родители не стали её успокаивать, не стали говорить, что всё будет хорошо. Они просто были рядом, и этого хватало.
Вечером, когда все легли спать, Дарья вышла на крыльцо. Снег перестал идти, на небе проступили звёзды. Деревня спала, укутанная белым покрывалом. Тихо, спокойно. Где-то вдалеке лаял Шарик, где-то поскрипывали калитки.
Дарья достала телефон. Несколько пропущенных от Артёма. Она открыла последнее сообщение: "Мама говорит, что ты сама виновата. Может, она права?"
Дарья усмехнулась. Конечно. Конечно же, мама права. Всегда права. А он так и будет жить под её каблуком, оправдываться, кивать. Жалкий.
Она заблокировала его номер, удалила переписку и выключила телефон.
Впереди был Новый год. Новая жизнь. Неизвестность, которая пугала и манила одновременно. Но главное — она была свободна. Свободна от унижений, от ненависти, от постоянного страха сделать что-то не так.
Дарья вернулась в дом, закрыла дверь и улыбнулась. Впервые за три месяца — искренне улыбнулась.
Всё будет хорошо. Когда-нибудь. Обязательно.