Предыдущая часть:
В комнате повисла тишина, все замерли, переглядываясь. Сергей Васильевич нахмурился, поправил очки.
— Дочь, ты что такое говоришь? — спросил он. — Алексей в беде, мы с матерью решили, переедем в двушку в пригороде, нам много места не надо, главное спасти зятя.
— Нет никакого спасения, — Настя почти кричала, стараясь сдержать эмоции. — Это всё ложь.
— Алексей, что, Алексей? — перебила её Людмила Александровна, поднимаясь. — Хочешь сказать, мой сын притворяется, что он от хорошей жизни похудел на 10 килограммов или просто так лежит пластом?
— Я понимаю, ты устала, тебе тяжело ухаживать, но бросать мужа в такой момент? — добавила она, повышая голос.
— Людмила Александровна права, Настюш! — всхлипнула Мария Ивановна. — Мама, это ваш дом.
Настя чувствовала, что её загоняют в угол, слова родителей и свекрови давили, как пресс, она не могла прямо сейчас выложить все карты на стол, у неё не было доказательств, только слова, которые против слёз матери выглядели жестоко и необоснованно.
Дима шагнул вперёд, положив руку на плечо Насти.
— Добрый день, — сказал он, его спокойный бас немного разрядил накалённую атмосферу. — Я Дима, коллега Анастасии, мы приехали, потому что возникла юридическая проблема.
— Документы на дом, там ошибка в кадастровом номере, — объяснил он. — Если сейчас начать сделку, её заблокируют, а счета заморозят на полгода, в итоге деньги зависнут.
Это была блестящая импровизация. Сергей Васильевич, человек старой закалки, боящийся бюрократии как огня, насторожился тут же.
— Какая ошибка? — спросил он. — Мы же всё проверяли 10 лет назад.
— Новые нормативы, — не моргнув глазом, ответил Дима. — Нужно перемерять участок, это займёт неделю, не больше, но сейчас подписывать ничего не стоит, потеряете и дом, и деньги, и время.
Людмила Александровна посмотрела на Диму с подозрением, но спорить с юридическими тонкостями не могла, а потом свекровь как-то разом изменилась в лице, злость ушла, и на долю секунды в её взгляде промелькнуло нечто странное: жалость, изумление.
Она тяжело вздохнула и начала собирать со стола какие-то бумаги.
— Хорошо, — сказала Людмила Александровна неожиданно мирно. — Раз так, ну, меряйте свой участок.
Когда свекровь проходила мимо Насти к выходу, она вдруг остановилась и, понизив голос, так, чтобы не слышали родители, прошептала:
— Может, пока не поздно.
Анастасия остолбенела.
— Что, вы всё знаете? — спросила она шёпотом.
— Я знаю своего сына, — ответила Людмила Александровна, выглядя глубоко несчастной женщиной. — Он всегда брал то, что хотел, береги себя.
Свекровь вышла. Настя осталась стоять посреди гостиной, переваривая услышанное.
Значит, мать Алексея знала, что он мошенник, но тем не менее помогала ему, потому что боялась или потому, что материнский инстинкт был сильнее совести, и это открытие добавляло ещё один слой боли к и без того сложной ситуации.
Обратная дорога прошла в молчании, Настя обдумывала слова свекрови, пытаясь понять, как это вписывается в общую картину. Дима давал ей время прийти в себя, не навязывая разговор.
В город вернулись к трём часам дня. План был готов.
— Я зайду через 10 минут после тебя, — инструктировал Дима у подъезда. — Скажешь мужу, что вызвала мастера по вентиляции, якобы соседи жалуются на запах, а я быстро всё поставлю.
Она поднялась в квартиру. Алексей лежал на диване, уткнувшись в телефон. Увидев жену, привычно застонал.
— Ну что, подписали? — спросил он. — Когда деньги-то будут?
Супруг даже не поинтересовался, как она доехала, его волновало только это.
— Нет, Алексей, — Настя старалась говорить ровно, не выдавая эмоций. — Там проблемы с документами, кадастровая ошибка, папа будет переоформлять, это займёт где-то неделю.
— Неделю? — Алексей подскочил на диване, забыв про больную спину, но тут же спохватился и упал обратно. — У меня каждый день на счету, а вы специально это делаете?
— Я делаю всё, что могу, перестань жаловаться, — ответила она. — Кстати, сейчас мастер придёт, будет проверять вытяжку.
В дверь позвонили. Дима в синем комбинезоне и кепке с чемоданчиком в руках выглядел как заправский рабочий из ЖЭКа.
— Вентиляция, проверка тяги, — буркнул он, не глядя на Алексея.
Пока Настя отвлекала мужа разговорами о лекарствах, гость прошёлся по квартире: спальня, гостиная, кухня. Три датчика дыма были незаметно заменены на точно такие же, но с сюрпризом внутри.
— Тяга слабая, но жить можно, — резюмировал мастер через 20 минут. — Распишитесь в ведомости.
Уходя, он незаметно подмигнул Насте. А вечером она сказала мужу, что у неё ночная смена, нужно разгребать отчёты.
На самом же деле Настя сидела в машине Димы, припаркованной в соседнем дворе. На экране планшета светилась чёрно-белая картинка их гостиной.
— Смотри, — Дима указал на экран. — Кажется, началось.
Дверь открылась. У Вики, судя по всему, были свои ключи. Подруга вошла в квартиру по-хозяйски, не разуваясь.
Алексей, который только что лежал при смерти, вскочил с дивана навстречу ей. Он подхватил девушку на руки и впился в её губы долгим жадным поцелуем.
Настя отвернулась, чувствуя, как к горлу подступает тошнота. Видеть это своими глазами было в сто раз больнее, чем просто догадываться.
— Не смотри, — мягко сказал Дима. — Звук пишется, и этого достаточно.
— Нет, я должна это видеть, — ответила Настя, заставляя себя повернуться к экрану.
Алексей отпустил Вику, подошёл к бару и достал бутылку дорогого коньяка, того самого, который Настя берегла на юбилей отца.
— Ну что, зайка, за успех? — спросил муж, разливая напиток по бокалам. — Хотя эта клуша сказала, что с домом заминка, неделю ждать.
— Неделю? — Вика нахмурилась, присаживаясь в кресло Насти. — Это плохо, Михаил нервничает, хочет свою долю сейчас.
— Слушай, может ускорим процесс? — предложила она.
— Да куда уж быстрее, — ответил Алексей, сделав большой глоток. — Я и так изображаю мученика круглые сутки, ноги затекают лежать целыми днями.
Настя сидела, глядя в одну точку. Внутри была пустота, звенящая, холодная, будто арктический лёд.
— Они не люди, — прошептал Дима. — Вот так просто списывать человека со счетов.
На следующий день Настя намеренно стояла на той самой остановке, где видела гадалку. Она ждала два часа, не отходя никуда.
Наконец из подъехавшего автобуса вышла знакомая фигура в старом пальто. Провидица что-то бормотала себе под нос, как будто отмахивалась от невидимых мух.
— Валентина, — Настя преградила ей путь.
Женщина подняла на неё мутные глаза.
— А это ты, цветок-то полила? — спросила она.
— Полила, он почти высох, — ответила Анастасия.
Гадалка вдруг перестала гримасничать, лицо её разгладилось, взгляд стал ясным и усталым. Она огляделась по сторонам, убедилась, что никто не слушает, и сказала нормальным человеческим голосом:
— Скорее всего, это медицинский яд в микродозах, старая школа.
— Кто вы? — спросила Анастасия.
— Валентина Петровна, — ответила женщина, горько усмехнувшись. — Бывший кандидат химических наук, бывший заведующий лабораторией.
Они сели на скамейку в сквере. Валентина рассказала свою историю скупо, без эмоций: пожар, в котором погиб муж и сгорели все документы, депрессия, которую она заливала алкоголем, потеря работы и улица.
— Прикидываться сумасшедшей проще, — сказала она. — Людей это пугает, и они не лезут, а я просто доживаю.
— Только навыки химика и остались, — добавила она. — Я этот запах из твоей бутылки за версту почуяла, сладковатый такой, миндальный.
— Валентина Петровна, мне нужна ваша помощь, — Настя взяла её за грязную обветренную руку. — Я достану ту бутылку, там осталось на дне, вы можете сделать анализ неофициально, просто чтобы знать формулу.
— У меня нет лаборатории, только набор юного химика в подвале, где я ночую, так, для души, — ответила Валентина.
— Я куплю всё, что скажете: реактивы, колбы, пожалуйста, они хотят от меня избавиться, — попросила Настя.
Валентина долго смотрела на неё, потом выдохнула дым и кивнула.
— Ладно, ненавижу отравителей, — сказала она. — Самый подлый вид убийц, неси свою воду, а я напишу список.
Настя отвела Валентину в супермаркет, накупила ей полную корзину продуктов: колбасу, сыр, хлеб, фрукты. Валентина плакала, прижимая к груди пакет с едой, и в этот момент совершенно не была похожа на городскую сумасшедшую.
На работе было тихо, как перед грозой. Настя прошла к своему столу, стараясь не привлекать внимания.
Она хотела просто забрать личные вещи и уйти, но не успела.
— Соболева, к шефу, — окликнул её секретарь, который всегда завидовал ей и бегал с жалобами.
В кабинете Семёна Борисовича, генерального директора, сидел не только он сам, но и начальник службы безопасности и системный администратор Олег, который всегда краснел при виде Вики и бегал за ней хвостиком.
— Присаживайся, Анастасия, — сказал шеф, его голос был ледяным. — Объясни нам, что это такое?
Босс развернул монитор. На экране была банковская выписка.
— Вчера в 14:30 с твоего корпоративного аккаунта был осуществлён перевод 300 000 рублей на счёт фирмы-однодневки, — объяснил он. — IP-адрес твой, пароль тоже.
— Семён Борисович, это какая-то ошибка, — Настя вскочила. — Меня не было за компьютером вчера в это время, я в архиве была.
— В архиве камер нет, — вмешался Олег, не глядя ей в глаза. — Логи системы не врут, вход был выполнен с твоего терминала.
— Олег, что ты несёшь? — спросила она. — Ты же знаешь, что я не могла.
— Я вижу факты, — буркнул он.
— Мы пока не будем подавать заявление в полицию, учитывая твои прошлые заслуги и сложную семейную ситуацию, о которой нам рассказала Вика Аркадьевна, — сказал шеф, морщась. — Она просила не губить тебе жизнь, говорит, у тебя срыв, но работать здесь ты больше не можешь.
— Ты отстранена до выяснения всех обстоятельств, — добавил он. — Сдай пропуск.
— Вика, — прошептала Настя. — Ну, конечно.
Она положила пропуск на стол. Спорить было бесполезно. Её обложили со всех сторон, красными флажками, как волка.
Настя вышла из офиса с картонной коробкой в руках. На улице шёл дождь. Она была безработной, без денег, с картонкой воровки.
От дома супруг устроил ей показательную выволочку.
— Ты что натворила? — спросил он. — Мне Вика звонила, тебя уволили за воровство, ты совсем рехнулась?
— Я не брала эти деньги, — ответила она.
— Не ври, — схватился за сердце муж. — Ох, до чего же ты меня довела.
Настя смотрела на него и чувствовала только брезгливость.
— Тебе нужны деньги? — тихо спросила она.
— Конечно, нужны, — взвизгнул Алексей. — Я умираю, а ты лишила нас последнего дохода.
— Езжай к родителям прямо сейчас, — добавил он. — Пусть продают дом, занимают у соседей, если до конца недели денег не будет, я подам на развод, а что ещё мне остаётся?
— Ладно, — сказала Настя. — Я съезжу.
Она взяла свою сумку.
— Прямо сейчас? — опешил Алексей.
— Но ты же сам сказал, — ответила она. — Поеду на вокзал.
Настя вышла из квартиры, понимая, что больше сюда никогда не вернётся. Дима открыл дверь сразу, словно ждал её там.
— Настя, ты вся дрожишь, — сказал он. — Заходи быстрее.
Его квартира была маленькой однушкой, заваленной деталями от компьютеров, проводами и книгами.
— Они уволили меня, — сказала Анастасия, садясь на стул и глядя в одну точку. — Повесили кражу, теперь я полностью в их власти, у меня нет денег даже на еду.
— У тебя есть я, — Дима поставил перед ней чашку горячего чая. — И мы этого так не оставим.
— Валентина звонила, хорошо, что ты дала ей телефон, — добавил он. — К вечеру будет результат.
— А насчёт жилья живи пока у меня, — предложил он. — Я на диване, ты на кровати, и не спорь.
Настя же не могла сидеть на месте, ей нужно было подумать, побыть одной.
— Я пойду прогуляюсь немного, только не провожай, — сказала она. — Мне нужен воздух.
— Я с тобой, пожалуйста, — ответил Дима.
— Нет, мне правда нужно полчаса тишины, — возразила она. — Мне не убегу, обещаю.
Дима хоть и согласился неохотно, но в итоге кивнул, понимая, что Насте сейчас действительно нужно побыть одной, чтобы разобраться в мыслях, и он не стал настаивать, просто попросил быть осторожной и позвонить, если что-то пойдёт не так. Настя брела по аллеям старого парка, где осенние листья шуршали под ногами, создавая тихий, монотонный фон, который помогал сосредоточиться на внутренних размышлениях.
Пруд выглядел мрачным, серым, подёрнутым рябью от лёгкого ветра, и вода казалась неподвижной, как зеркало, отражающее пасмурное небо. "Может, просто исчезнуть?" — думала она, шагая медленно, чтобы не поскользнуться на мокрой земле. — Уехать в другой город, начать всё с нуля, без этих интриг и предательств.
Но тогда ведь родители продадут дом, а Алексей с Викой добьются своего, и вся эта ложь восторжествует, оставив её с чувством вины и беспомощности. Вдруг её мысли прервал тонкий, отчаянный крик: "Помогите, кто-нибудь!"
Настя вскинула голову, пытаясь понять, откуда он доносится. Крик шёл со стороны пруда, и она, не раздумывая, побежала к берегу, сердце колотилось от внезапного адреналина.
Там, где старые мостки уходили в воду, барахталось что-то маленькое, и Настя разглядела мальчишку лет семи, который цеплялся за скользкие доски, но руки соскальзывали, и он то и дело уходил под воду. Он уже не кричал, только хватал ртом воздух, борясь за каждый глоток, а чуть дальше в воде скулил мокрый комок шерсти — щенок, из-за которого, видимо, всё и случилось, малыш, наверное, полез за ним и сорвался.
Настя не думала ни секунды, страх, депрессия, усталость — всё исчезло в один миг, уступив место инстинкту спасения. Она сбросила пальто на бегу и прыгнула в воду, холод обжёг тело тысячами иголок, проникая сквозь одежду, которая тут же намокла и потянула её вниз, делая каждое движение тяжёлым.
"Держись!" — крикнула она, гребя к мальчику, схватила его за куртку в тот самый момент, когда он уже скрылся под водой, и рванула вверх, выталкивая на поверхность. Паренёк закашлялся, вцепился в неё мёртвой хваткой, не отпуская ни на секунду.
"Щенка, спасите щенка!" — воскликнул он, всё ещё задыхаясь, и Настя одной рукой держала ребёнка, а другой потянулась к барахтающемуся малышу, схватила его прямо за шкирку, чувствуя, как крохотное тельце дрожит от холода. Теперь нужно было выбираться, ноги сводило судорогой от ледяной воды, берег казался недостижимо далёким, хотя был всего в трёх шагах.
— Руку давай, руку, дочка! — с мостков к ней тянулся пожилой мужчина в оранжевом жилете дворника.
Дмитрич, так его все звали в парке, ухватил Настю за запястье своей жилистой, сильной рукой и рывком вытащил их наверх, не давая соскользнуть обратно. На берегу уже собирались люди, кто-то вызвал скорую, и воздух наполнился обеспокоенными голосами.
— Живой, живой, слава богу, — проговорила какая-то женщина, укутывая мальчика в свой шарф, чтобы хоть немного согреть.
Продолжение :