Записка лежала на журнальном столике, придавленная пультом от телевизора. Четыре строчки маминым размашистым почерком. И три кота, которые смотрели на Леру так, будто она задолжала им крупную сумму.
А ведь она ехала сюда отдыхать.
— Ну всё, приехали! Выгружаемся, банда!
Лера скомандовала это скорее себе, чем детям. Близнецы Пашка и Сашка уже вылетели из такси, едва машина затормозила у знакомого подъезда.
Она вытащила из багажника чемодан, который за время дороги словно потяжелел вдвое, и две спортивные сумки. Таксист, хмурый мужик в кепке, молча выставил на снег пакет с подарками и тут же дал по газам. Видимо, боялся, что его заставят тащить всё это на пятый этаж без лифта. Зря боялся — лифт работал.
— Мам, а бабушка Нина нам купила тот конструктор? — Сашка уже прыгал у домофона.
— А она испекла торт? — вторил ему Пашка.
Лера выдохнула, поправила сползшую шапку и нажала кнопку вызова.
В голове крутилась сладкая картинка: сейчас мама откроет дверь, в квартире пахнет пирогами и хвоей, дети переходят в бабушкину юрисдикцию, а она, Лера, падает на диван. И спит. Просто спит. После годового отчёта и предновогодней гонки она напоминала себе выжатый лимон, по которому ещё и проехались катком.
Домофон пискнул и затих.
Никто не ответил.
— Странно. Может, в магазин вышла?
Лера достала ключ — мама замки не меняла уже лет десять — и приложила «таблетку» к считывателю. Дверь подъезда неохотно щёлкнула и открылась.
Пока ехали в лифте, Лера мысленно репетировала разговор. Нужно сразу обозначить границы. Мама обещала помочь, но, зная её характер, лучше всё проговорить. «Мам, мне нужно два дня тишины. Ты берёшь мальчишек, как договаривались, а потом я включаюсь».
Дверь в квартиру открылась легко.
— Ма-ам! Мы приехали! — гаркнули близнецы, бросая рюкзаки в коридоре.
Тишина. Густая, ватная. Такая бывает только в пустых квартирах.
Лера шагнула внутрь, споткнувшись о тапки. В нос ударил не запах еды, а смесь кошачьего корма и маминого парфюма «Climat».
— Мама?
Зал. Идеальный порядок. Диван застелен парадным пледом. Телевизор выключен. А на журнальном столике — записка.
Лера взяла листок. Почерк у Нины Петровны был размашистый, уверенный. Почерк человека, который точно знает, чего хочет.
«Лерочка! Ключи от почтового ящика на тумбочке. Квартира и мои три кота на тебе. Корм в кладовке, наполнитель в ванной. У котов строгий режим, график на холодильнике. В морозилке голубцы, разогреешь. Вернусь 7 января. Целую, мама».
Лера перечитала дважды. Перевернула лист — вдруг там «Шучу, я в магазине». Пусто.
— Это что за новости?
Из-под кресла выплыл огромный рыжий кот. Посмотрел на Леру с выражением оскорблённого достоинства и требовательно мяукнул. За ним появились ещё двое: чёрная кошка с белым пятном на носу и полосатый толстяк, похожий на кабачок с лапами.
— Мам, где бабушка? — Пашка заглянул в комнату, жуя яблоко, добытое неизвестно где.
Лера медленно опустилась на диван.
— Бабушка... уехала.
— Как уехала? А подарки?
— Подарки, видимо, сами себе дарить будем.
Она достала телефон. Гудки тянулись долго. Потом механический голос сообщил, что абонент вне зоны действия сети. Лера набрала снова. И ещё раз. Тот же результат.
Швырнула телефон на диван.
— Да что происходит?!
Рыжий кот неодобрительно дёрнул ухом.
Они же договаривались!
Лера отчётливо помнила тот разговор, месяц назад. Она звонила маме после очередного адского дня, жаловалась на усталость, на то, что Костя в рейсе до середины января, что дети её доконают.
— Мам, можно мы к тебе на каникулы? Я просто не вывожу.
— Приезжайте, конечно. Места хватит.
— Поможешь с мальчишками? Мне бы отоспаться хоть пару дней.
— Разберёмся, дочь. Главное — приезжайте.
«Разберёмся».
Лера застонала. Вот оно, это коварное слово! В мамином словаре оно, оказывается, означало: «Ты приедешь и сама разберёшься со всем, что я тут оставлю».
Ситуация была безвыходная. Муж — дальнобойщик, вернётся после праздников. Подруги разъехались. А она торчит в этой двушке-хрущёвке с двумя гиперактивными детьми и тремя котами, у которых, видите ли, «строгий режим».
— Ну спасибо, мамочка. Удружила.
На кухне её ждал холодильник. На дверце — не просто листок, а заламинированная таблица.
«7:00 — Маркиз (рыжий) получает паштет с кроликом. ТОЛЬКО с кроликом! От курицы у него газы.
7:15 — Багира (чёрная) ест сухой корм, предварительно размоченный тёплой водой. Ровно 30 граммов.
7:30 — Пончик (полосатый) ест всё, но он на диете! Следить, чтобы не воровал у Маркиза».
Дальше шли пункты про вычёсывание, игры (не менее двадцати минут с каждым!) и уборку лотков.
Лера читала и чувствовала, как начинает дёргаться глаз.
Это было не просто предательство. Это был спланированный побег. Мать не просто уехала — она скинула на дочь свой зоопарк, точно зная, что та никуда не денется.
— Мам, мы есть хотим!
Лера открыла холодильник. В морозилке нашлись обещанные голубцы — одна порция. На полке стояли молоко, банка огурцов и батарея баночек с кошачьим кормом.
— Отлично. Коты тут питаются лучше нас.
Вечер превратился в хаос.
Лера заказала пиццу — сил готовить не было. Пока ждали курьера, Маркиз, этот рыжий бандит, полез проверять сумки. Лера застала его в момент, когда он пытался утащить её кашемировый свитер.
— Брысь отсюда!
Маркиз посмотрел на неё с презрением, какое бывает только у котов и официантов дорогих ресторанов, и нехотя выпустил добычу.
Когда привезли пиццу, Пончик мгновенно оказался на столе.
— Нельзя! — Сашка попытался столкнуть кота, но тот растёкся по столешнице и стал неподвластен законам физики.
Лера сидела, жевала остывающую «Пепперони» и чувствовала себя полной идиоткой. Она — начальник отдела логистики крупной транспортной компании, человек, который ежедневно координирует международные грузоперевозки, — сидит в маминой хрущёвке, в старых трениках, и воюет с котом за кусок колбасы.
А мама тем временем где?
Лера взяла телефон и зашла в соцсети. Нина Петровна была женщиной современной: аккаунты везде, постоянные публикации с рецептами и фотографиями котов.
Последняя запись — три часа назад.
Лера открыла фото и чуть не подавилась.
На снимке её мать, шестидесятитрёхлетняя Нина Петровна, в ярко-синем лыжном костюме и зеркальных очках, позировала на фоне заснеженных гор. Рядом, обнимая её за плечи, стоял седовласый мужчина с белозубой улыбкой. Подпись гласила: «Наконец-то решилась! Домбай, встречай! Жизнь начинается на пенсии!»
— Домбай... — прошептала Лера. — Она на Домбае. С мужиком.
Месяц назад мама жаловалась на давление и ноги. А тут — горные лыжи?
Комментарии пестрели восторгами подруг:
«Ниночка, ты огонь!»
«Молодец, подруга! Заслужила!»
«А котиков на кого оставила?»
На последний вопрос Нина Петровна ответила коротко: «На надёжного человека».
Надёжного человека.
Лера почувствовала, как к горлу подступает горячий ком.
Значит, она для матери — просто функция. Бесплатная нянька для котов. Не дочь, которая устала и приехала за поддержкой. Удобный инструмент, благодаря которому мама может кататься по горам с каким-то мужчиной.
— Мама, смотри, Багира в коробку залезла! — захохотал Пашка.
Лера посмотрела на детей. Им было весело. Коты, пицца, новое место — что ещё нужно для счастья в восемь лет? А ей?
Ей было больно. По-настоящему.
Потому что она ехала сюда за другим. Ехала, чтобы хоть ненадолго снова стать чьей-то дочкой. Чтобы мама погладила по голове, сказала «отдохни, я разберусь». Чтобы кто-то другой решал, что готовить на ужин, и проверял, надели ли дети носки.
Она хотела сбросить груз.
А мама взяла и сбросила свой — прямо на неё.
Ночь выдалась кошмарной.
В три часа Маркиз решил, что пора петь серенады. Орал под дверью так, что Лера подскочила, решив — пожар. Пончик всю ночь пытался спать у неё на голове, и к утру она выплёвывала шерсть.
Встала с чугунной головой. На кухне ждали три пары требовательных глаз.
— Мяу! — сказал Маркиз тоном, не терпящим возражений.
— Иду, иду...
Она сверилась с графиком. Паштет с кроликом. Тридцать граммов размоченного корма. Диетическая порция для толстяка.
Коты набросились на еду так, словно голодали неделю.
Потом проснулись дети.
— Мам, а завтрак?
Лера посмотрела на пустые полки.
— Одевайтесь. Идём в магазин.
День прошёл в суете: магазин, готовка, уборка лотков (отдельный вид пытки), бесконечное разнимание близнецов, которые дрались из-за планшета.
К вечеру Лера рухнула на диван. Сил злиться уже не осталось.
И тут пришло сообщение.
«Лерок, как вы там? Коты поели? Не забудь вычесать Пончика, у него колтуны. Целую, связь ловит плохо».
Лера уставилась на экран.
Пальцы сами полетели по клавиатуре:
«Мама, это свинство! Ты меня бросила здесь как прислугу! Я отдыхать ехала, а не за твоими котами ухаживать! Ты вообще обо мне подумала?!»
Занесла палец над кнопкой «Отправить».
Посмотрела на Маркиза, который устроился рядом и мурлыкал, как маленький трактор. Посмотрела в сторону детской, где сопели близнецы.
И стёрла всё.
Написала другое:
«Коты сыты. Дети в порядке. Катайтесь осторожно».
Отложила телефон.
Что-то внутри перегорело. Злость ушла, оставив странное, незнакомое чувство.
Мама ведь её не обманула. Не по-настоящему. Она не обещала нянчить внуков вместо собственной жизни. Сказала «разберёмся» — и да, они разбираются. Лера — взрослая женщина, ей сорок два. С какой стати она решила, что мать обязана класть свою жизнь на алтарь её усталости?
Поступок резкий — да. Но, если честно, смелый.
Лера попыталась представить себя в шестьдесят три. Хотела бы она сидеть с внуками и варить каши, пока дочь «отдыхает»? Или предпочла бы рвануть в горы?
Ответ был неприятно очевиден.
Прошло три дня.
Лера втянулась.
Оказалось, если следовать графику, коты — вполне сносные существа. Маркиз даже позволил почесать себя за ухом. Пончик повадился спать в ногах у Сашки, и тот уверял, что кот «лечит плохие сны».
Близнецы без бабушкиной гиперопеки неожиданно стали самостоятельнее. Сами убирали тарелки. Почти не дрались. Нашли на антресолях коробку со старыми игрушками и возились с ними часами.
А Лера впервые за полгода открыла книгу, которую всё не могла начать.
Тридцать первое декабря.
Она накрывала на стол. Оливье, бутерброды с икрой, запечённая курица. Не ресторан, но вполне празднично. Дети наряжали ёлку — старую, искусственную, ещё из Лериного детства.
Маркиз сидел на спинке кресла и наблюдал с видом пожарного инспектора.
— Мам, а бабушка позвонит? — спросил Пашка.
— Думаю, да. Если связь поймает.
Звонок раздался в десять вечера.
На экране появилось раскрасневшееся, счастливое лицо Нины Петровны. На заднем плане мелькал тот самый мужчина.
— Родные мои! С наступающим! — кричала мама, перекрывая музыку. — Как вы? Дом цел?
— Цел, мам. И коты твои целы. Маркиз, по-моему, даже поправился.
— Ой, Серёжа, глянь, какая у меня дочь красавица! И внуки — орлы!
Мужчина помахал в камеру:
— Здравствуйте! Нина много о вас рассказывала!
— Мам, когда вернёшься? Корм заканчивается.
— Седьмого, как обещала! — Нина Петровна чуть помолчала. — Лерочка... ты не злишься?
Пауза.
Лера смотрела на мать. Глаза блестят, щёки горят, улыбка — настоящая, не натянутая. Она выглядела моложе лет на десять. Не уставшая пенсионерка, а живая, счастливая женщина.
— Нет, мам. Не злюсь. Отдыхай. Мы справляемся.
— Умница моя. Люблю вас! Всё, связь рвётся!
Экран погас.
Лера посмотрела на своё отражение в тёмном стекле телефона. Круги под глазами, растрёпанные волосы. Но злости — нет. Правда нет.
— Мам, давай бенгальские огни! — закричал Сашка.
— Сейчас.
Багира прыгнула на стол и нацелилась на бутерброд.
— Куда?! — Лера ловко перехватила кошку. — Это праздничное. Иди свой корм ешь, принцесса.
Кошка удалилась с оскорблённым достоинством.
Лера налила себе шампанского.
Странный получился Новый год. Без ожидаемого «всё включено» от бабушки, без готовых пирогов, без возможности скинуть ответственность. Но — честный.
Она поняла простую вещь: никто никому ничего не должен. Хочешь помощи — договаривайся конкретно, а не жди, что прочитают мысли. Хочешь праздник — делай сама.
— С Новым годом, банда.
— С Новым годом! — заорали близнецы.
— Мяу! — поддержал Маркиз.
Лера сделала глоток и улыбнулась.
Седьмого она встретит маму. Поговорят нормально, по-взрослому. А потом... потом Лера оставит ей детей. На три дня. С чёткой договорённостью, временем и условиями — всё как положено.
А сама поедет в спа. На целый день. Одна.
Она тоже имеет право пожить для себя.
Генетика.