Зинаида Петровна позвонила в субботу, в семь утра. Голос был жалобный, надтреснутый — совсем не тот командирский тон, которого Денис не слышал двенадцать лет.
— Сынок, я упала. Шейка бедра. Лежу в четвёртой городской, встать не могу. Забери меня домой, к себе. Мне уход нужен. Лена твоя уколы ставить умеет? А внучка пусть воды подаёт, книжки почитает...
Денис посмотрел на кухню, где жена с дочерью, смеясь, переворачивали блины. На их солнечную, спокойную жизнь, которую они строили без «энергетических чисток» и гендерных условий.
— Мам, — спокойно сказал он. — У тебя нет внучки. Ты сама так решила. Помнишь?
Он помнил. Каждый день тех двенадцати лет.
Всё началось с обоев.
— Денис, это же не спальня, а склеп! — Зинаида Петровна прижала ладони к щекам, разглядывая тёмно-серые стены. — Графитовый, говоришь? Могильный!
— Мам, дизайнер так посоветовала. Сейчас все так делают, — устало отозвался Денис, не отрываясь от ноутбука.
— Дизайнер! — фыркнула свекровь. — А я у своего астролога была вчера. Она вашу карту смотрела. Говорит: дом в блоке стоит. Энергия заходит, бьётся об эту черноту — и застой. Потому и детей нет пять лет. Для зачатия нужен свет, поток, тёплые оттенки!
Лена, сидевшая в кресле с книгой, почувствовала, как сжимаются кулаки. Нервы и так были на пределе: третий курс гормональной терапии, бесконечные анализы, пустые тесты на беременность.
— Зинаида Петровна, — голос Лены дрогнул, — в прошлый раз вам не нравилось, что кровать стоит изголовьем не на восток. До этого — что фикус «мужегон». Теперь обои виноваты?
— Я добра хочу! — всплеснула руками свекровь. — Вы по врачам бегаете, химию глотаете, а дело в энергетике! Срочно нужен персиковый или нежно-салатовый. Иначе так и будете вдвоём куковать.
— Мам, — Денис поднял глаза от экрана, — мы сами разберёмся. Чай будешь?
— Не буду я чай в этом негативе пить!
Зинаида Петровна, поджав губы, удалилась. А Лена была уверена, что это очередной пустой разговор — за пять лет брака таких были десятки. Она недооценила силу материнской любви, помноженную на эзотерическое рвение.
Через две недели супруги уехали в санаторий. Врач настоятельно рекомендовал Лене сменить обстановку и отдохнуть от протоколов. Ключи от квартиры остались у свекрови — на случай аварии, полить цветы.
Вернувшись через десять дней, Лена замерла на пороге спальни.
Стильные графитовые стены исчезли. Вместо них — ядовито-розовый, с разводами и проплешинами, будто красили малярным валиком в темноте. На подоконнике вместо её орхидей — три горшка с геранью.
— Сюрприз! — из коридора выплыла Зинаида Петровна, сияя. — Пока вы отдыхали, я карму почистила! Мастера не нанимала, всё сама. Чувствуете, как дышится? Розовый — цвет любви и плодородия!
Лена молча ушла в ванную, включила воду и разрыдалась. Не от цвета стен — от того, что её личное пространство растоптали с улыбкой и лучшими намерениями.
Денис вышел из спальни бледный.
— Мама, верни ключи.
— Что? — улыбка сползла с лица свекрови. — Я старалась, спину надорвала...
— Ключи. Сейчас.
— Вы неблагодарные! Я для будущих внуков стараюсь!
— Уходи, — тихо сказал Денис.
В тот же вечер он вызвал мастера и сменил замки. Зинаида Петровна звонила три дня, обвиняя их в «заблокированных чакрах». Потом затихла.
Через месяц Лена увидела на тесте две полоски.
— Это розовые стены сработали! — заявила свекровь по телефону, когда Денис не сдержался и поделился новостью. — Я пробила энергетический затор!
— Мам, мы перекрасили всё обратно через два дня.
— Неважно! Импульс был дан! — и тут же, без паузы: — Кто там, мальчик?
— Рано ещё, срок маленький.
— Ну смотри, Денис. Корнеевы всегда сыновьями славились. Нам нужен продолжатель рода. Если мальчик — я первая прибегу помогать. А если девочка... — она помолчала. — Ну, тогда уж извини. Возиться с куклами и косичками — не моё. У меня здоровье не то.
— Ты серьёзно, мам?
— Абсолютно.
На УЗИ они пошли вместе. Врач, улыбаясь, показала на монитор:
— Поздравляю. Девочка.
Лена заплакала от счастья, сжимая руку мужа. Денису было всё равно — лишь бы здоровый ребёнок.
Вечером он позвонил матери.
— Девочка, мам.
В трубке повисла тишина.
— Ясно, — ледяным тоном ответила Зинаида Петровна. — Что ж. Я предупреждала.
— Ты не рада?
— Чему радоваться, Денис? Бантикам? Нет. Когда родите мальчика — тогда и поговорим.
И она действительно исчезла.
Алиса — так назвали дочь — росла копией отца: те же серые глаза, та же упрямая складка между бровей.
Зинаида Петровна не пришла ни на выписку, ни на крестины, ни на первый день рождения. Ни на второй. Ни на пятый.
Зато Лена видела в социальных сетях, как свекровь нянчится с сыновьями племянницы — двумя вихрастыми мальчишками. Под каждым фото подписи: «Мои любимые мужчины!», «Вот это порода!», «Настоящие богатыри, моя гордость».
На юбилее дальней родственницы они случайно столкнулись. Зинаида Петровна прошла мимо трёхлетней Алисы, словно той не существовало.
Девочка, не понимая, кто перед ней, потянулась к яркому ожерелью:
— Ой, какие бусы красивые!
Зинаида Петровна отстранилась:
— Не трогай, порвёшь. Иди к маме.
Лена подхватила дочь на руки и ушла, задыхаясь от ярости. В тот вечер Денис удалил номер матери из телефона.
Прошло двенадцать лет.
Алиса выросла спокойной, увлечённой девочкой. Занималась робототехникой, ездила на олимпиады. О второй бабушке — кроме маминой мамы — она не знала ничего. Родители решили: незачем объяснять ребёнку, что её отвергли за то, что она родилась не того пола.
И вот — звонок субботним утром.
— Сынок, забери меня. Мне уход нужен, круглосуточный. Племянница, Танька, отказала. Говорит — некогда ей, мальчишки в спортшколе, соревнования. А я им, между прочим, полжизни отдала!
Денис слушал, глядя на кухню. Лена показывала Алисе, как правильно подбрасывать блин на сковороде. Дочь смеялась, ловя его на лету.
— Мам, — сказал он ровно, — ты сама решила, что внучки у тебя нет. Двенадцать лет назад. Помнишь?
— Да что ты старое ворошишь! Я больная, старая! Мне семьдесят два года! Кто мне поможет?
— Я найму сиделку. Оплачу пансионат с профессиональным уходом. Там врачи, реабилитация.
— В богадельню?! Родную мать?!
— Это не богадельня, это реабилитационный центр. Там тебе будет лучше, чем со мной. Поверь.
— Денис! Я же мать! Я тебя родила!
— Да, — он помолчал. — Но ты не захотела быть бабушкой. Это был твой выбор. А теперь я делаю свой.
— Ты меня бросаешь?!
— Нет. Я о тебе позабочусь. Но — на расстоянии. Пришлю документы курьером. Поправляйся, мам.
Он нажал отбой.
— Кто звонил? — крикнула Лена из кухни.
— Ошиблись номером, — ответил Денис и пошёл есть блины.
С малиновым вареньем. Того самого цвета, в который мать когда-то выкрасила их спальню — ради внуков, которых потом сама же и вычеркнула из жизни.
Алиса подвинула ему тарелку:
— Пап, я новую модель робота собрала. Покажу после завтрака?
— Конечно, — улыбнулся Денис. — Обязательно покажу.
За окном светило майское солнце. В кухне пахло блинами и кофе. А телефон на столе молчал — и это было правильно.