Дарья Десса. "Игра на повышение". Роман
Глава 148
Я вернулась в свой кабинет, и первое, что сделала, – это закрыла дверь. Не на ключ, конечно, чтобы не привлекать лишнего внимания, а просто плотно, как обычно. Но даже это простое действие казалось мне теперь частью сложного ритуала, направленного на то, чтобы отгородиться от невидимых глаз и ушей. Благо, Снежана еще навернулась. Я села за стол, но работать не могла. Слова Орловского, как навязчивая мелодия, звучали в голове: «Эмма Андреевна Звенигородская».
Тридцать лет. Фамилия Звенигородская. Дочь партнёра, которого Леднёв, по моим сведениям и согласно мнению мамы, свёл в могилу. Всё сходилось с такой пугающей точностью, что отмахнуться от этой мысли было невозможно. Леднёв, этот старый хищник, не просто женился на молодой женщине. Он выбрал в качестве супруги дочь своей жертвы. Зачем? Чтобы контролировать, окончательно присвоить то, что принадлежало её отцу или, что ещё более жутко, чтобы держать потенциального врага (она ведь ничего не знает!) под боком, наслаждаясь своей властью.
Я вдруг увидела Эмму Андреевну совсем в другом свете. Не как легкомысленную молодую жену, которая просто наслаждается жизнью за счёт богатства старого мужа, а как заложницу. Как пешку в чужой, страшной и придуманной Владимиром Кирилловичем игре. И если мои подозрения верны, то она, сама того не зная, живёт под одной крышей с убийцей своего отца.
Мне нужно было с ней поговорить. Срочно. Но как? Просто позвонить и сказать: «Здравствуйте, я Алина, заместитель вашего мужа, и я думаю, что он уничтожил вашего отца»? Это было бы безумным поступком. Леднёв узнал бы об этом в тот же час, и моя карьера, а возможно, и моя жизнь, закончились бы.
Я провела остаток дня, роясь в интернете. Мне нужен был повод, безупречный, как бриллиант, чтобы Леднёв не заподозрил ничего. Пока искала информацию об Эмме Андреевне, оказалось, что она не просто «жена при муже». У неё был диплом искусствоведа, она состояла в попечительских советах нескольких благотворительных фондов, связанных с поддержкой молодых художников и реставрацией старинных усадеб. Женщина вела довольно активную публичную, светскую жизнь, соответствующую её статусу.
И тут меня осенило. Искусство. Холдинг «Вертикаль», равно как и рекламная компания «Проспект», всегда позиционировали себя как социально ответственный бизнес. У нас был небольшой, но престижный корпоративный фонд, который иногда спонсировал выставки или покупал картины для украшения офисов, поддерживая людей искусства. Это было идеальным прикрытием.
Я быстро набросала черновик служебной записки для Леднёва. Тема: «Предложение по повышению имиджа компании через арт-патронаж». Суть: для укрепления связей с культурной элитой города и улучшения репутации в преддверии крупного международного тендера необходимо приобрести несколько знаковых работ современных художников. И, самое главное: «Учитывая безупречный вкус и профессиональные знания Эммы Андреевны Звенигородской, предлагаю привлечь её в качестве независимого консультанта для формирования коллекции. Это подчеркнёт приверженность «Вертикали» высоким стандартам и обеспечит выбор действительно ценных активов».
Я уже достаточно хорошо узнала Леднёва. Он скуп на эмоции, но не на престиж. Идея использовать свою молодую, красивую и образованную жену для демонстрации статуса и «культурности» ему должна понравиться. Это идеальный ход: «Вертикаль» и её хозяин получает пиар, я – доступ к Эмме, чтобы обсудить с ней то, чего она наверняка не знает. Но мне так необходим союзник в предстоящей битве с Леднёвым! И кто, как не его жена, может стать лучше?
На следующее утро я отправила Владимиру Кирилловичу свою записку по системе электронного документооборота. Ближе к одиннадцати часам пришло уведомление о прочтении. Сразу затем мне позвонила Гиена и пригласила в кабинет шефа. Я отправилась туда, натянув маску спокойствия, хотя внутри всё трепетало.
Когда зашла, то заметила, что Леднёв читает мой документ. Он не любил делать это на экране, предпочитая бумажные варианты, которые Гиена ему распечатывала и прошивала в виде папок.
– Проходи, Алина, – пригласил Владимир Кириллович.
Я села за приставной столик.
– Что ж, хорошая мысль. Только ты одного не учла: мы с Эммой в стадии развода.
– Но ведь еще не развелись?
– Пока нет, но… честно говоря, я не верю в продолжение нашего брака после того, что у нее случилось с Орловским.
– Людям свойственно ошибаться, папа, – ответила я, включив режим «милая заботливая доченька». – Возможно, Эмма Андреевна глубоко страдает из-за случившегося. Неужели она даже не просила у тебя прощения?
Леднёв усмехнулся.
– Несколько раз. Чуть не ноги была готова целовать, говорила, как любит и всё такое. Не верю. Ей не я нужен, а мои деньги.
– Ну, папа, иногда людям нужно давать второй шанс. Или лучше назвать его единственным. А измены… признайся честно: ты ведь и сам не без греха, верно?
Владимир Кириллович бросил на меня острый взгляд, но тут же погасил раздражение.
– Я не готов с тобой это обсуждать. Ладно, сделаем так. Насчёт твоей идеи. Проработай детали. Свяжись с Эммой Андреевной. Скажи, что это моё поручение. Но никаких лишних трат. Только то, что действительно стоит внимания.
– Будет сделано, Владимир Кириллович, – ответила я, чувствуя, как сердце стучит где-то в горле.
Я вышла из его кабинета, ощущая себя шпионкой, только что получившей «добро» на выполнение миссии. Найти контакты Эммы Андреевны было несложно. Позвонила ей на личный номер, который мне дала Гиена, узнав о поручении шефа. Разговор решила начать в своём кабинете. Если Владимир Кириллович захочет послушать, – пусть, мне не жалко.
– Эмма Андреевна? Здравствуйте. Это Алина Дмитриевна Романовская, заместитель Владимира Кирилловича.
– Да, слушаю вас, Алина, – её голос был мягким, но сдержанным, с лёгкой, едва уловимой аристократической интонацией.
Я изложила ей свою идею, стараясь говорить максимально официально и убедительно.
– Владимир Кириллович поручил мне связаться с вами по поводу формирования корпоративной коллекции. Он считает, что ваш опыт и знания в области искусства бесценны для этого проекта. Мне нужно обсудить с вами бюджет, концепцию и, возможно, показать несколько каталогов.
После небольшой паузы она ответила:
– Это неожиданно, но интересно. Владимир Кириллович никогда не проявлял особого интереса к современному искусству.
– Он считает, что это важный шаг для имиджа холдинга, особенно сейчас, – быстро парировала я. – Могу подъехать к вам домой, но, возможно, вам будет удобнее встретиться где-то в нейтральном месте? Например, в галерее или кафе?
– В галерее будет слишком шумно. Давайте встретимся в кафе «Монплезир» на Патриарших. Скажем, сегодня в три часа дня. Это тихое место, и там отличный кофе.
– Отлично, Эмма Андреевна. До встречи.
Я повесила трубку, и меня охватила дрожь. Через три часа мне предстоит впервые посмотреть в глаза женщине, которая, возможно, является дочерью жертвы моего босса, и сказать правду, которая может разрушить её жизнь.
Кафе «Монплезир» оправдывало своё название. Небольшое, уютное, с приглушённым светом и запахом свежей выпечки. Я пришла на десять минут раньше и выбрала столик в самом дальнем углу, чтобы минимизировать риск быть услышанной кем-либо, кому всего знать не следовало.
Эмма Андреевна появилась ровно в три. Она была одета просто, но безупречно: бежевый кашемировый свитер, тёмные брюки, ни одной броской детали, кроме тонкой золотой цепочки на шее. Она выглядела чуть моложе своих тридцати, но в её глазах читалась какая-то усталость, которую не могла скрыть даже идеальная укладка.
– Алина Дмитриевна? – спросила она, подходя к столику.
– Да, Эмма Андреевна. Спасибо, что нашли время.
Мы заказали кофе. Я разложила на столе несколько распечаток с фотографиями картин и каталоги выставок, которые наспех скачала из интернета. Это было моё «алиби».
– Итак, – начала я, стараясь, чтобы мой голос звучал деловито, – Владимир Кириллович дал добро на проект. Бюджет пока ограничен, но если мы покажем ему действительно стоящие работы, он готов его увеличить. Я подготовила несколько вариантов, которые, на мой взгляд, могут стать хорошей основой для коллекции.
Я говорила о художниках, о стилях, о ценах. Эмма Андреевна внимательно слушала, иногда задавая уточняющие вопросы, демонстрируя глубокое знание предмета. Она была вежлива, но холодна. Мы проговорили о картинах минут пятнадцать. Я чувствовала, как время утекает сквозь пальцы, а я всё ещё не могу перейти к главному.
– Вот эта работа, – сказала она, указывая на репродукцию абстрактного полотна. – Она интересна, но слишком агрессивна для офиса. Я бы посоветовала что-то более спокойное, но с глубоким смыслом. Что-то, что отражало бы надёжность, а не...
Она запнулась, подбирая слово.
– ...не конфликт, – закончила я за неё.
Она подняла на меня глаза, и в них мелькнуло что-то похожее на удивление.
– Именно.
Я поняла, что момент настал. Сейчас или никогда. Собрала каталоги, сдвинула их в сторону и посмотрела ей прямо в глаза.
– Эмма Андреевна, хочу быть с вами предельно откровенна. Я пришла сюда не для того, чтобы обсуждать картины.
Её лицо мгновенно стало непроницаемым. Она медленно поставила чашку на блюдце.
– Я не понимаю, Алина Дмитриевна. Это шутка? Вас Владимир Кириллович подослал, чтобы позабавиться? Вы на самом деле его любовница?
– Нет. Это не шутка. И это не трата времени. И я уж тем более не состою с ним в подобной связи. Это, возможно, самый важный разговор в вашей жизни. И в моей.
Я наклонилась вперёд, понижая голос до шёпота.
– Я знаю, кто ваш отец.
Собеседница поджала губы.
– Конечно, это все знают. Мой папа – Андрей Владимирович Звенигородский, он был партнёром Леднёва, пока не умер из-за проблем с сердцем.
Её глаза расширились. Она не отшатнулась, но её тело напряглось, как натянутая струна.
– Мой отец умер тридцать лет назад. Какое это имеет отношение к корпоративной коллекции?
– Самое прямое. Потому что ваш муж, Владимир Кириллович Леднёв, убил его.
Я увидела, как в глазах Эммы сменяются эмоции: недоверие, шок, гнев, и, наконец, ледяная, защитная стена.
– Вы сошли с ума, Алина Дмитриевна. Вы понимаете, что вы говорите? Это клевета. Я немедленно сообщу Владимиру Кирилловичу о вашей... неадекватности.
Она попыталась встать, но я схватила её за руку. Моё прикосновение было жёстким и решительным.
– Пожалуйста. Не уходите. Дайте мне пять минут. Если после этого вы решите, что я сумасшедшая, вы можете делать всё, что угодно. Но вы должны это услышать. Ради памяти вашего отца.
Она медленно опустилась на стул, её взгляд был полон ненависти и страха.
– Говорите. Но если вы не предоставите доказательств, я позабочусь о том, чтобы вы больше никогда не работали в этом городе.
– Доказательств в том виде, в каком вы желаете их увидеть, у меня нет. Пока. Есть только подозрения, которые подтверждаются фактами. Ваш отец, Андрей Звенигородский, был партнёром Леднёва. Они вместе основали холдинг «Вертикаль». Ваш отец умер внезапно, тридцать лет назад. Официальная версия – сердечный приступ. Сразу после его смерти Леднёв стал единственным владельцем.
– Это всё общеизвестные факты. Мой отец был болен.
– Был ли? – я подалась вперёд. – Я нашла человека, который работал с ними. Он сказал мне, что ваш отец был полон сил и энергии. Но Леднёв постарался сделать так, чтобы в какой-то момент Андрей Звенигородский ушёл с его пути.
– Кто это? О ком вы говорите? Ещё один сумасшедший?
– Мой свидетель не сумасшедший. Это напуганный человек, который не может спать по ночам из-за того, что знает. И вот что самое главное, Эмма Андреевна. Вы.
– Что – я?
– Леднёв женился на вас. Молодой, красивой, умной женщине, которая младше его на тридцать лет. Почему? Вы думаете, это любовь? Сами прекрасно догадываетесь, что нет. Леднёв просто установил контроль над дочерью человека, которого уничтожил, чтобы вы никогда даже не подумали о наследстве своего отца. Он держит вас рядом, чтобы наслаждаться своей победой. Чтобы никто не смог задать лишних вопросов. Вы – его трофей.
Я видела, как мои слова, как острые осколки, проникают сквозь её защитную броню. Губы Эммы дрогнули.
– Вы... вы не знаете Владимира Кирилловича. Он заботливый и всегда был добр ко мне.
– Добр? А вы никогда не задумывались, почему так настойчиво отговаривал вас от работы по специальности? Почему всегда хотел, чтобы вы были просто «женой»? Чтобы вы были заняты благотворительностью и светскими раутами, но никогда – серьёзным делом? – я говорила это наобум, но слова мои, как оказалось, били точно в цель.
Она молчала. Её взгляд был прикован к чашке кофе.
– Подумайте, Эмма Андреевна. Как умер ваш отец? Ни расследования, ни вскрытия. Всё было сделано быстро, тихо, под предлогом «сердечного приступа»? Андрея Владимировича кремировали в тот же день, потом захоронили. Леднёв – хищник. Он не оставляет следов. Но он оставляет жертв, и вы – одна из них. Как, впрочем, и я тоже.
– Вы?!
– Да. Но об этом вы узнаете чуть позже.
Эмма опустила голову и задумалась. Я дала ей время. Секунды тянулись, как часы. Наконец, она посмотрела на меня снова. В её глазах уже не было ненависти. Только боль и глубокое, мучительное сомнение.
– Мой отец... мама вспоминала, что он действительно был очень расстроен перед смертью. Что-то такое говорил о каком-то фонде, о воровстве. Но я была маленькой, не понимала. Мамы не стало за год до нашей свадьбы. Когда я однажды спросила его о своём отце, Владимир Кириллович сказал, что тот просто не справился с финансовыми проблемами.
– А вы поверили?
– Мне некуда было деваться. Он же мой крёстный.
– Крестный, который женился на своей крестнице, дочери своего убитого партнёра. Это не просто совпадение, Эмма Андреевна. Это сценарий.
Я вытащила из сумки небольшой диктофон.
– Не прошу вас верить мне на слово. Прошу вас начать сомневаться. Помогите мне. Я хочу вывести Леднёва на чистую воду, но не могу сделать это одна. Он слишком силён. Но вы его жена и ближе к нему, чем кто-либо. У вас есть доступ к тому, к чему нет доступа у меня.
– Что вы хотите? – её голос был едва слышен.
– Я хочу справедливости для вашего отца и не только. Потому посмотрите старые документы, которые могут быть у вас дома. Нужны любые бумаги, касающиеся партнёрства Андрея Владимировича с Леднёвым. Всё, что может пролить свет на их отношения.
Она закрыла глаза, глубоко вздохнула и открыла их. В них появилась сталь, которую я раньше не видела. Взгляд дочери, которая только что осознала, что живёт в доме убийцы своего отца и даже спит с ним в одной постели.
– Если то, что вы говорите, правда... – она сжала кулаки. – Если он действительно это сделал... Я не прощу ему ни одного дня, который провела рядом с ним.
– Значит, вы мне верите?
– Не верю. Но сомневаюсь. И чтобы я поверила окончательно, сведите меня с тем своим свидетелем.
– Хорошо, я постараюсь это организовать.
– Я же пока начну искать. Но вот как себя вести? Может, уехать куда-нибудь?
– Мы должны действовать осторожно. Вам следует продолжать играть роль любящей жены. Наша встреча была по поводу картин. Вы должны сказать ему, что мы договорились о концепции, и что будете держать меня в курсе. Это наше прикрытие.
– Хорошо. А что дальше?
– Дальше вы ищете всё, что может быть связано с делами вашего отца.
– У него есть сейф в кабинете. Он всегда закрыт.
– А ключи?
– Носит их с собой. Но оставляет в ящике прикроватной тумбочки, когда идёт принять душ.
– Отлично. Вы должны быть очень осторожны. Если он что-то заподозрит, уничтожит нас обеих.
Она кивнула. Её лицо было бледным, но решительным.
– Я понимаю. Алина, но почему вы это делаете? Вы его заместитель. Вы рискуете всем.
– Потому что не могу работать на человека, который, по моему убеждению, убийца. Потому что не могу смотреть, как он вас использует. Есть и еще причины, о которых вы узнаете чуть позже, но поверьте, они очень веские.
– Хорошо. Я жду вашего сообщения.
– Договорились, Эмма Андреевна.
Мы быстро собрали каталоги. Я почувствовала, что между нами возникла не просто связь, а нерушимый, тайный союз двух женщин, объединённых общей целью: уничтожить хищника.
– До свидания, Алина Дмитриевна. И спасибо. За то, что вы осмелились.
– До свидания, Эмма Андреевна. Будьте осторожны.
Я вышла из кафе, и мир вокруг меня изменился. Он больше не был серым и безразличным. У меня появился союзник. Хрупкий, но сильный. Дочь, которая готова отомстить за своего отца.
Вернувшись в офис, я сразу же позвонила Леднёву.
– Владимир Кириллович, только что встречалась с Эммой Андреевной.
– И что? – его голос был сухим.
– В восторге от идеи. Мы обсудили концепцию. Она считает, что нам нужно сосредоточиться на молодых, но уже признанных художниках, чьи работы имеют потенциал роста. Я буду держать вас в курсе.
– Хорошо. Занимайся. И не отвлекай меня по пустякам.
– Конечно, Владимир Кириллович.
Я повесила трубку. Он купился. Моя легенда сработала. Теперь оставалось только ждать, когда Эмма Андреевна доберётся до сейфа. И еще требовалось организовать ее общение с моей мамой. А кроме того – вздохнула глубоко, ну как можно было забыть! – выяснить, отчего Леднёв оставил меня без денег.
Я решительно поднялась и пошла к нему.