Женя сделала вид, что собирается уходить.
– Родители? – Милана оглянулась.
Господи, в глазах такая просящая боль! И пальцы уже побелели на холодном металле. И взгляд ищет помощи и поддержки, кричит – спасите меня, ну, спасите же, не бросайте!
И так Женьке захотелось ее обнять, что она, зная, что делать этого нельзя, вдруг шагнула к Милане, взяла ее одной рукой за предплечье, другой – за запястье руки.
– Иди ко мне, голубушка моя. Иди, – сказала тихо, по-матерински, – Вон ручонки-то как лёд, глянь-ка.
Она обняла Милану, та уцепилась за нее, как за единственную соломинку, соединяющую ее с реальностью, и начала вылезать из-за ограды моста.
Сделать это было легко – четыре перекладины. Но копошились долго – Милана окостенела. Но Женя ее держала крепко, подошли и мужчины, помогли. А потом Женя держала ее в объятиях и раскачивала монотонно.
– Всё хорошо будет, девочка, всё хорошо, – и только сейчас Женя почувствовала, какую ответственность на себя взвалила. Накатил ещё больший страх.
Господи! Как же девочке тяжело сейчас!
А вокруг уже собрался народ. Немного, но люди рядом крутились. Службы охраны моста быстро нашли телефон отца, он уже ехал сюда. Она не дала ее увезти в скорой, не позволила мучить расспросами. Гнала любопытных. Так и держала в объятиях.
– Милан, сейчас батя явится. Это ничего? – с опаской спрашивала ее на ухо. А вдруг с отцом конфликт.
– Папа? Хорошо, – ничуть не испугалась.
А потом бросилась к отцу в объятия. Он тоже не отдал дочь никому. Ответил на несколько вопросов охранников, обещал перезвонить, а если надо и приехать.
– Мы сами разберемся, – а потом обернулся к Жене, – Вы Евгения? Вы с нами! – не спрашивал, констатировал.
– Но у меня велосипед там, у остановки, – махнула она.
– Велосипед? Поехали.
Велосипед он затолкал в багажник, ехали с открытым багажником, оглядывались, следили, чтоб не выпал. И эта ситуация как-то разрядила напряжённую атмосферу.
– Милана, – они сидели рядом сзади, Женя держала ее за руку, – Давай высунемся в окна, я с одной стороны, ты – с другой, держать его будем.
– Я вам высунусь! – совсем не грозно произнес отец, – Хочешь, Мил, Евгения у нас побудет? – Евгению спросить забыли.
Милана покачала головой.
– Да нет. Просто ... Мы же встретимся ещё? – повернулась она к Жене.
– Какие проблемы? Я всегда на связи.
– А мама знает о...? – спросила Милана отца.
– Нет, – он обернулся, – Тогда мы сначала Вас завезем, – пообещал Жене.
У Женькиного дома, вынимая велосипед из багажника, попросил.
– У меня просьба к Вам будет. Встретьтесь с дочкой завтра, пожалуйста. Она не всё может нам рассказать. А Вам может и откроется. Нам ещё многое предстоит перелопатить, я думаю ... Все ли завершилось? Не уверен.
– Хорошо. Скажите, а Вы догадывались, что она... Ну, что может вот так все кончиться?
– Не знаю. Скорее да. Именно поэтому Вы и здесь. Если б не Вы... Я даже..., – он отвернулся, заморгал, глубоко вздохнул, – Нам очень страшно было. Нелли плачет ночи напролет, а Мила – как глыба льда непробиваемая.
И тут Женька поняла, что никакие они не контролирующие заевшиеся родители, а испуганные и очень любящие свою дочь отец и мать.
Милана позвонила ей на утро.
– Спите?
– Ага, – ее разбудил звонок, – Милан, а давай на "ты", а то я себя какой-то тёткой старой ощущаю.
– Ну, давайте...давай... Мы встретимся? Папа сказал ...
– Обязательно. Может в кафе?
– Можно. А может потом в кафе? Я хотела попросить.
– Проси ...
– Может мы поищем Веню по берегу. Ты же сказала, что его прибьет...
– Отлично. Тогда кроссы надевай, придется пройти приличное расстояние.
На берегу это уже не казалось таким уж реальным. Вообще, Женька тогда с перепугу придумала всё это. Наверняка, Веня намок и утонул.
Сначала они не говорили о случившемся, а потом разговор как-то сам повернул туда.
Всё просто – началось с влюбленности. Милана сфоткала себя с открытой грудью. Отправила парню, который нравился. Знакомы были лишь по переписке. Писал, что из Питера. Ну, а он ... поделился фоткой в соцсети. Было очень страшно, что увидят эту фотку ее одноклассники, родители. А он утверждал, что никто не увидит, и вообще надо быть выше всех – выше этого "быдла".
– Хочешь пройти квест, чтоб стать членом нашей группы избранных?
Парень нравился, да и за фото страшно, а почему б не пройти? Задания были совсем не сложные – поджечь ящик за гаражами и снять на видео, перебежать/ перейти дорогу среди машин не по переходу, ответить грубостью учителю. Это доказательство того, что ты – выше быдла. Ты – свободна и независима.
Дальше-больше ...
Родители забили тревогу. Интернет – равно зло. Лишили. Пытались поговорить, узнать в чем дело. А как рассказать папе, что все началось чуть ли не с порнофото. Как? Молчала. Она выше их. Родители ведь тоже быдло, не имеют понятия о главном смысле бытия. Ее убедили психологически, внушили очень ловко, с индивидуальным подходом, объявили, что она, как выяснилось по всем квестам и испытаниям – высшее существо, избранная из избранных. Она даже выше всех на голову в группе. Она – ведёт за собой.
Когда бросила игрушку детства, ее снимали. Видео появилось в чате. Столько восторженных комментариев, поздравлений. Столько слов поклонения. Она сможет! Теперь главная идея группы зависела от нее – от последнего шага. Всё зависело от нее.
А жизнь – это не суть важно. Важна – идея, а ещё этот последний ее полет, как вершина всего. Именно там, в полете, она должна почувствовать что-то значимое.
– Милан, – Женя слушала затаив дыхание, – Как ты это всё перенесла? Господи! И ведь еще не перенесла, да?
– Я не прыгнула. Это главное. Не смогла. По сути это значит, что я – не легенда, я – быдло. Но мне все равно всегда кажется, что за мной следят. Снимал же меня кто-то на мосту. Я вообще думала, что это ты. Я видела тебя несколько раз. И ты снимала.
– Я? О Господи! Нет, я, Слава Богу, из нормальных. Хоть быдлом себя не ощущаю. Слушай, получается, когда ты пыталась прыгнуть, тебя снимали тоже?
– Я не знаю. Это же надо в интернет ...
– А я смогу зайти в этот чат? – Женя достала телефон.
Милана обернулась резко.
– Я смогу. С твоего телефона. Там паролей несколько, – опустила голову, – Но мне страшно.
– Ха... Доверься мне, подруга.
Но в чат они зайти не смогли. Чат слился ...
Милана была обычной девочкой. Непорочной и целомудренной. Один раз совершила ошибку – переиграла во взрослую, сфотографировалась в неподобающем виде. А теперь расхлёбывает.
– Милан, послушай и поверь. Я знаю, что говорю. Это был чат, расчитанный исключительно на тебя лично. Не групповой, где ты вдруг оказалась избранной и главной по общему решению, а одним из большого количества таких чатов ... На другом чате – другое высшее существо, другой молодой человек или девушка, оказавшийся вдруг избранным. Тот, кого они ведут, понимаешь? А сейчас они испугались, и твой чат удалили.
– А фото? Это фото как же?
– А о фотке надо рассказать родителям, – Женя глянула в испуганные голубые глаза Миланы, подняла ладонь, – И не спорь. Поверь, они тоже люди и были молодыми. И мама твоя, вполне возможно, отправляла такие кадры отцу. А если и не отправляла, она поймет. И отец поймет. Знаешь почему?
– Почему?
– Потому что они, в отличии от этих козлов, любят тебя. Они умеют любить. А эти, которые тебе писали и есть – быдло. Им хотелось хайпануть на твоей смерти. Ты только подумай, представь их, потирающих руки от удавшегося видео, от того, что ты покончила с собой. И своих родителей представь ... над твоей могилой. Так кто тут быдло? А?
Милана молчала, смотрела на широкий Дон. Женя тоже туда посмотрела, но почему-то сейчас живо представила, как из воды на холодный берег вытягивают баграми тело Миланки. Она отвернулась.
С ней всегда так – невероятное воспалённое чувство фантазии.
У Жени зазвонил телефон.
– Извините, Женя. Это Нелли Игоревна. Все в порядке? Мила с Вами?
– Да-да. Шляемся тут по набережной. Веню ищем.
– По набережной? – мама Миланы, видимо, ещё обижена была на реку.
– Да. Но мы скоро вернемся.
– А приходите к нам тоже. Я такие щи сварила со свининой. И курочку, – затараторила, – Пожалуйста, приходите.
Женя обещала.
– А твоя мама точно ветеринар? Свинина, курочка...
Милана уже смеялась – хороший знак.
– Жень ... А поможешь сказать про фотку. Или может не надо?
– Надо! Помогу. Это сделать надо обязательно.
Обед был чудесный. Пришел и отец. Старались юморить, старались быть проще, но напряжение витало – всего лишь вчера их дочь чуть не покончила с собой.
– Значит так, – сказала Женя громко, когда покончила с десертом, – Есть фотка, всего одна. На ней Милана в бикини. Больше на ней ничего из одежды нет. Она отправила ее козлу, который и затянул ее потом в группу подстрекателей к суициду. Фотка гуляет где-то по сети, а Милана очень боится, что вы или кто-то другой ее увидит. Вы должны об этом знать.
Милана втянула голову в плечи. Женя выдала все очень неожиданно для нее. Зависла пауза.
– Милан, это правда? – спросила Нелли Игоревна.
Дурацкий вопрос. Милана замерла, не отвечала ничего.
И тут выдал отец:
– Господи, и из-за этой дребедени ты ...? Всего лишь фото? Да мы с матерью чего только не передумали! Беременность, наркота, спид, террор, умопомрачение... А тут – фотка! – он хмыкнул, взял дочь за руку, – Ерунда это, дочь. Выплывет где, скажем фотошоп, да и все. Пошутил кто-то.
– Фотка-то хоть красивая, Мил? – Нелли тоже улыбалась.
– Ну, мам, – краснела дочь.
– Ну вот что! – стукнул по столу Михаил, – Больше никаких секретов. Мы вернём тебе интернет, телефон, но дочь... я прошу, ну, не бойся ты нас с матерью. Мы много от тебя хотели, да. Сами стараемся, привыкли так. И считали, раз мы так стараемся, так и ты должна соответствовать. Перегнули. А ты должна быть такой, какая ты есть. Просто жить, понимаешь? Об одном прошу – если попала в какую-нибудь передрягу, не закрывайся от нас. Пожалуйста...
– Миланочка, прости и ты нас... Мы же как лучше ... Мы же..., – Нелли заплакала, Милана бросилась обнимать маму, папу...
В общем – хэппи энд.
Вот только Веня уплыл ...
Вечером на счёт Жени пришли деньги – пятьдесят тысяч. Итого – семьдесят пять тысяч за неделю работы. Не верилось. Она даже не трогала их, все ждала – ошибка.
Но в воскресенье ей позвонили с неизвестного номера, и телефон заговорил голосом Господина в белом.
– Здравствуйте, Евгения! Простите за беспокойство.
– О! Лев Рафаилович, ну слава Богу, – выдохнула, – Я никак не могла до Вас дозвониться, – обрадовалась Женя, столько вопросов накопилось.
– Простите, Христа ради, старика. Сломалась связь. Ветра весенние, знаете ли.
При чем тут ветра, Женя не поняла, но уточнять не стала.
– Лев Рафаилович, так я официально устроена?
– Конечно-конечно. Все, как надо – налоговая, пенсионные отчисления... Не волнуйтесь за это. А вот зарплата сдельная. Укрыл – получи.
– Украл? Что? – Женя не поняла.
– Ну, что Вы, что Вы... Укрыл. Это я так, по-стариковски. Поздравляю Вас с первым делом и объявляю, что испытательный Ваш срок окончен. Вы справились. Теперь Вы – полноценный сотрудник. И завтра Вы получите новое задание. Вы же не против поработать в дни праздничные? Или...
– Да нет, не против.
– Вот и хорошо. Низкий поклон Вам, Евгения. И девочку Милану не забывайте. Вы ещё нужны ей.
– Лев Рафаилович, а ...
Ее прервали гудки. Он отключился. Она набрала, но уже ожидала услышать то, что услышала – абонент - не абонент. Дурацкая привычка шефа ее раздражала!
Что он там сказал? Налоги...
Она зашла в личный кабинет налоговой. Ого! Действительно, место работы – АНО "Крылья" и доход почти полностью отражен, и налоги отчислены. Хорошо же. Чего ещё желать?
И Женя отправила десять тысяч маме. А потом позвонила ей, поболтали. О смене работы говорить пока не стала. Как же хорошо стало на душе после разговора с мамой!
***