Я проснулась от того, что Саша возился на кухне. Часы показывали половину седьмого, а он обычно вставал к восьми. Накинула халат и вышла из спальни.
— Ты чего так рано?
Саша стоял у окна с кружкой кофе. Даже не обернулся.
— Не спалось.
— Что-то случилось?
Он помолчал, потом всё-таки повернулся. Лицо какое-то серьёзное, даже хмурое.
— Лен, нам надо поговорить.
Сердце ухнуло вниз. Когда мужчины начинают с таких слов, ничего хорошего дальше не бывает. Села за стол, руки сами собой сжались в кулаки.
— Слушаю.
— Понимаешь, я тут подумал... О детях наших будущих.
Легче не стало. Мы как раз месяца три назад об этом серьёзно поговорили. Саша вроде согласился, сказал, что готов. Я уже витамины пить начала, к врачу сходила.
— И что ты думал?
Он отвёл глаза, стал крутить кружку в руках.
— Может, не надо торопиться? Вот мама говорила, что нам ещё рано. Надо квартиру сначала получше купить, машину поменять. А с ребёнком это всё откладывается на годы.
Я сначала даже не поняла, что он сказал. То есть слова-то услышала, а смысл будто застрял где-то на полпути.
— Саша, постой. Мы же с тобой договорились. Ты сам сказал, что готов.
— Ну да, но я не подумал тогда о финансовой стороне. Мама права, надо сначала подготовиться.
— При чём здесь твоя мать? Это наше с тобой решение!
Он поставил кружку в раковину, всё так же спокойно:
— Лена, она же желает нам добра. У неё опыт есть, она лучше знает.
— Опыт у неё есть, а жить мне! Саша, ты хоть понимаешь, что мне тридцать два года? Дальше будет только сложнее!
— Не кипятись. Просто подожди ещё годик. Что тебе стоит?
Что мне стоит. Я смотрела на него и вспоминала. Вспоминала, как три года назад мы выбирали квартиру, и Саша звонил матери со словами: мама, а тебе какая больше нравится? Вспоминала, как на нашей свадьбе Валентина Петровна сидела рядом с ним за столом, будто не я невеста, а она. Вспоминала, как мы планировали отпуск в Турцию, а потом Саша сказал: мама считает, что Краснодарский край полезнее для здоровья.
Я закрывала на это глаза. Думала, ничего, притрёмся, он же хороший. Добрый, не пьёт, зарплату домой приносит. Но сейчас, когда дело коснулось ребёнка, я вдруг поняла, что больше не могу.
— А если я не хочу ждать?
— Придётся. Я же сказал, рано пока.
Вот тут меня и прорвало. Закричала, наверное, на весь дом:
— Делай что хочешь со своей мамой, только без меня!
Саша посмотрел на меня с укором:
— Вот видишь, сразу в крик. Поэтому и рано тебе ребёнка. Нервная слишком.
Я схватила со стола салфетницу и запустила в него. Промахнулась, она треснула об стену. Саша только головой покачал и ушёл одеваться. Через десять минут хлопнула входная дверь.
Села на кухне и разрыдалась. Не из-за ссоры даже, а от обиды. Как он мог? Как вообще можно так поступить с женой?
Подруге Свете позвонила, та сразу примчалась. Выслушала всё, налила чаю с коньяком.
— Знаешь, Ленка, у меня такое ощущение, что ты замужем не за Сашей, а за его мамашей.
— Не говори так.
— А что, правда глаза колет? Вспомни, сколько раз ты хотела что-то сделать, а потом оказывалось, что Валентина Петровна против. И Саша сразу менял своё мнение.
Я и сама об этом думала, но вслух не хотелось признавать.
— Она просто заботится о сыне.
— Ага, так заботится, что между вами встала. Лен, очнись. Тебе скоро тридцать три, хочешь ребёнка, а тебе говорят ждать. До каких пор? Пока маме Сашиной не покажется, что пора?
— Что мне делать-то?
Света налила ещё коньяка.
— Сначала успокоиться. Потом поговорить с мужем нормально, без криков. И главное, понять для себя: ты готова так жить дальше или нет? Потому что люди не меняются за один день.
— Я люблю его.
— Знаю. Но любовь и терпение это разные вещи. Подумай хорошенько.
Саша вернулся поздно вечером. Я уже успокоилась, чай заварила, села напротив.
— Давай поговорим.
— Давай, — он устало опустился на стул.
— Саша, скажи честно. Ты сам хочешь ребёнка или нет?
Он замялся:
— Хочу. Но боюсь.
— Чего боишься?
— Вдруг не справлюсь? Вдруг буду плохим отцом? Мама говорит...
— Стоп. Не мама, а ты. Что ты чувствуешь?
Он долго молчал, потом тихо:
— Я правда боюсь. У меня же опыта никакого нет.
— У меня тоже нет. Никто с опытом родителем не становится.
— Но мама одна меня растила, ей было трудно. Она знает, как это тяжело.
— Саша, твоя мама растила тебя одна, потому что овдовела. У нас другая ситуация. Нас двое, мы справимся.
Он кивнул, но я видела, что он не убеждён.
— Мне нужно время подумать, — сказал он.
— Хорошо. Подумай. А я пока к родителям съезжу на пару дней.
— Зачем?
— Мне тоже надо подумать. О нас. О том, как дальше жить.
Утром я встала пораньше, позвонила на работу, отпросилась. Собрала сумку и поехала к родителям. Маме ничего объяснять не пришлось, она и так всё поняла по лицу.
— Поссорились?
— Хуже.
Рассказала всё. Мама слушала и качала головой.
— Доченька, а ты раньше не замечала, что он такой?
— Замечала. Но думала, ничего страшного. Он же хороший человек.
— Хороший это хорошо. Но муж должен быть ещё и мужчиной. Защищать семью, решения принимать.
— Я знаю.
Саша звонил несколько раз. Я брала трубку, говорила коротко: мне нужно время. Он не настаивал.
А вечером третьего дня позвонил сам:
— Лен, давай встретимся. Поговорим.
— Давай. Где?
— В парке, на нашей лавочке. Помнишь, где мы первый раз сидели?
— Помню. Завтра после обеда?
— Договорились.
Я пришла пораньше, села на ту самую лавочку. Апрель уже, тепло, листья на деревьях распускаются. Вспомнила, как Саша здесь предложение делал. На одно колено встал, кольцо достал. Я ревела от счастья. Казалось, впереди целая жизнь.
Саша появился минут через двадцать. Сел рядом, долго молчал.
— Я думал эти дни, — наконец начал он. — Много думал.
— И?
— Лена, я понимаю, что ты права. Мама... она действительно иногда перегибает. Но я так привык с ней советоваться. Она одна меня растила, мы всегда вместе всё решали.
— Саш, я не против того, чтобы ты с мамой советовался. Но есть вещи, которые решаем только мы. Дети это про нас, не про неё.
— Я знаю. Просто мне страшно.
— Мне тоже страшно. Но мы вместе, мы справимся.
Он взял меня за руку:
— А если я буду плохим отцом?
— Не будешь. Ты добрый, заботливый. И я рядом.
— Лен, я правда хочу ребёнка. Но мне нужно привыкнуть к этой мысли. Дай мне ещё месяц, ладно? Я обещаю, что подумаю сам, без мамы.
Я посмотрела на него. Он был искренен, я видела это.
— Хорошо. Месяц. Но с одним условием.
— Каким?
— Ты больше не обсуждаешь этот вопрос с матерью. Только со мной.
Он кивнул:
— Договорились.
Мы сидели на лавочке ещё долго. Потом поехали домой.
Следующий месяц был странным. Мы жили как обычно, но будто ждали чего-то. Саша стал задумчивым. Я видела, как он смотрит на детей во дворе, как останавливается у витрин с детскими вещами.
Валентина Петровна звонила, как обычно, несколько раз в неделю. Но Саша стал отвечать короче, не рассказывал подробностей нашей жизни. Я заметила это и порадовалась.
А потом случилось то, что изменило всё.
Мы гуляли в парке, и на детской площадке увидели молодого отца с малышом. Ребёнку было месяцев восемь, не больше. Отец возился с ним один, жена, видимо, дома осталась. Малыш капризничал, но мужчина терпеливо укачивал, разговаривал с ним. Потом посадил на качели, стал качать. Малыш засмеялся.
Саша остановился, смотрел на них минут пять.
— Пойдём, — тихо сказал он.
Дома он обнял меня:
— Давай попробуем.
— Что?
— Ребёнка. Я готов. Правда готов.
— Ты уверен?
— Да. Я видел сегодня того мужика с ребёнком. И понял, что хочу так же. Хочу качать нашего малыша, хочу слышать его смех.
Я заплакала. От счастья.
— А мама?
— Я ей скажу. Потом. Когда ты уже будешь беременная. Чтобы не было споров.
— Хорошо.
В ту ночь мы впервые за месяц спали вместе. Обнявшись.
А через два месяца я увидела две полоски на тесте. Саша сначала испугался, потом засиял. Побежал в аптеку за ещё пятью тестами. Все показали одно и то же.
— Теперь маме надо сказать, — вздохнул он.
— Вместе скажем.
— Вместе.
Валентине Петровне мы позвонили вечером, попросили приехать. Она примчалась через полчаса, встревоженная.
— Что случилось? Вы здоровы?
— Здоровы, мам. Садись, — Саша усадил её на диван. — У нас новость.
— Какая?
— Лена беременна. Мы ждём ребёнка.
Валентина Петровна застыла. Лицо у неё стало каменным.
— Вы с ума сошли? Я же говорила, что рано! У вас денег нет, квартира маленькая!
— Мам, — твёрдо сказал Саша. — Мы уже решили. Это наш ребёнок, наша жизнь.
— Как это решили? Без меня?!
— Да, без тебя. Потому что это касается только нас с Леной.
Она вскочила:
— Я всю жизнь тебя растила, всем жертвовала! А теперь ты меня отталкиваешь?!
— Мам, никто тебя не отталкивает. Но у меня теперь своя семья. И я сам буду принимать решения.
Валентина Петровна схватила сумку:
— Ну и живите как хотите! Только потом ко мне не приходите!
Хлопнула дверь.
Саша сел на диван, закрыл лицо руками.
— Всё правильно сделал? — спросил он глухо.
Я обняла его:
— Да. Всё правильно.
Валентина Петровна не звонила две недели. Потом позвонила Саше, говорила долго. Я не слышала, о чём, но после разговора он был бледный.
— Что она сказала?
— Что обиделась. Что я её предал. Но в конце добавила, что когда родится, приедет посмотреть.
— Это хорошо.
— Да. Хорошо.
Беременность протекала нормально. Саша оказался заботливым. Носил сумки, готовил ужин, гладил мне живот. Только иногда я видела, как он смотрит на телефон, ждёт звонка от матери.
Она позвонила на шестом месяце.
— Как Лена? — спросила сухо.
— Хорошо. Живот уже большой.
— Я хочу приехать. Посмотреть.
— Приезжай, мам.
Она приехала на следующий день. Принесла пакет с детскими вещами.
— Это я связала, — сказала, не глядя на меня. — Пригодится.
— Спасибо, Валентина Петровна.
Она кивнула, всё так же строго. Но я видела, как у неё дрожат руки, когда она гладила мой живот.
— Мальчик или девочка?
— Девочка.
— Как назовёте?
— Машенькой. В честь вашей мамы, — сказал Саша.
Валентина Петровна отвернулась, вытерла глаза.
— Хорошее имя, — сказала она хрипло.
После того визита она стала звонить чаще. Спрашивала, как я себя чувствую, что врачи говорят. Но вопросов про деньги, квартиру и прочее больше не задавала.
Маша родилась в конце ноября. Валентина Петровна приехала в роддом с огромным букетом и слезами на глазах.
— Можно посмотреть? — спросила она робко.
— Конечно.
Она взяла внучку на руки и заплакала. Тихо так, чтобы никто не слышал.
— Красавица, — прошептала. — Совсем крошка.
Сейчас Маше полгода. Валентина Петровна приходит раз в неделю, приносит пироги, сидит с внучкой. Иногда даёт советы, но если Саша говорит: мам, мы сами решим, она кивает и замолкает.
Вчера вечером, когда Маша наконец уснула, Саша обнял меня:
— Знаешь, Лен, я рад, что у нас она есть. Я бы без Машки жить не смог теперь.
Я прижалась к нему:
— Вот видишь. Страшно было, а получилось.
— Получилось. И знаешь что? Я, кажется, научился быть мужем. Настоящим.
— Научился, — улыбнулась я.
И это правда. Он научился. Медленно, с трудом, но научился.