Тяжелая металлическая дверь подъезда захлопнулась за спиной, отсекая шум проспекта и моросящий октябрьский дождь. Галина Петровна прислонилась лбом к холодной стене у лифта и на секунду прикрыла глаза. В висках стучало, а пакеты с продуктами, казалось, весили больше, чем сама жизнь. Пятница. Наконец-то пятница.
Всю неделю она работала как проклятая. Годовой отчет на носу, начальство лютует, девочки в бухгалтерии ошибаются, а разгребать ей. Но грела мысль: дома тихо, уютно, и впереди два выходных.
Квартира эта, просторная «трешка» в сталинском доме, была ее гордостью и ее же кабалой. Она делала ремонт с любовью, выбирала каждый плинтус. Это была ее крепость.
Была. До тех пор, пока год назад сын Артем не привел в дом Юлю.
— Мам, это временно, — говорил тогда Артем. — Полгода, максимум год.
Год прошел. О переезде речи не шло.
Галина открыла дверь своим ключом. В нос ударил запах чего-то пряного, смешанный с тяжелым, сладким ароматом вейпа, который она ненавидела всей душой. В прихожей, прямо посередине коврика, валялись кроссовки сорок третьего размера и модные Юлины ботильоны.
— Есть кто живой? — громко спросила Галина.
Никто не вышел.
На кухне царил хаос. Нет, не так. На кухне было побоище. В раковине — гора посуды с засохшими остатками гречки. На столе — липкие пятна от колы, крошки от пиццы и открытая коробка из службы доставки.
Галина поставила пакеты. Внутри начала подниматься темная, горячая волна раздражения.
В дверях кухни появилась Юля.
— О, Галина Петровна, вы уже пришли? — удивилась она, не отрывая взгляда от экрана телефона. — А мы тут пиццу заказывали. Будете? Там кусочек с ананасами остался.
— Спасибо, Юля, я не ем холодное и чужое, — сухо ответила Галина. — А посуду за собой убрать — это теперь подвиг Геракла?
— Ну чего вы начинаете? Мы фильм смотрели. Вы же знаете, у Темы сегодня выходной, он устал за неделю.
— У Темы выходной, — медленно повторила Галина. — А у меня, значит, праздник труда? Я прихожу с работы в восемь вечера и становлюсь к станку — мыть, тереть, готовить?
Юля позвала Артема. Тот вышел заспанный, в одних трусах.
— Мам, ну чего ты шумишь? Дай отдохнуть. Всю неделю как белка в колесе.
— Сынок, — Галина старалась говорить спокойно. — Ты работаешь менеджером с графиком два через два. Я работаю главным бухгалтером пять дней в неделю. Кто из нас белка?
— Опять ты за своё, — поморщился Артем. — Мы на прошлой неделе пылесосили.
— Пылесосили? Посередине ковра прошлись, а по углам пыль клубами лежит. Ладно, проехали. Я продукты купила. С вас две тысячи.
В кухне повисла тишина.
— Мам, у нас сейчас с деньгами туго, — протянул Артем. — У Юльки заказ сорвался, а мне премию урезали. Мы думали, в этом месяце ты продукты возьмешь на себя. Ну, по-семейному.
— По-семейному, — эхом отозвалась Галина. — А ипотеку мне тоже по-семейному банк простит?
— Ну вы же все равно платите, — вдруг подала голос Юля. Тон у нее был обиженный, детский. — Какая разница — на одного человека платить или на троих? Квартира-то ваша.
Галина замерла с полотенцем в руках.
— Вот именно, Юля. Квартира моя. И долги мои. А живете вы здесь на всем готовом.
— Ой, всё, началось, — махнул рукой Артем и они ушли, хлопнув дверью.
Галина осталась одна. Ей было обидно. Не за деньги даже, а за это пренебрежение. «Ты все равно платишь». Как будто она не человек, а функция. Банкомат с функцией клининга.
Утро субботы началось не с кофе, а со звука дрели.
Галина подскочила в кровати. Звук шел из коридора. Она вышла. Артем, стоя на стремянке, сверлил стену прямо над ее любимым винтажным комодом. Юля командовала внизу.
— Что здесь происходит? — голос Галины дрогнул.
— О, проснулась! Мам, мы тут решили дизайн сменить. Эта стена пустая какая-то, скучная. Повесим полку в стиле лофт.
— Вы меня спросили? — Галина подошла ближе. — Это моя прихожая. Мои стены. Мой ремонт.
— Галина Петровна, ну что вы так консервативны? — фыркнула Юля. — А то у вас тут всё такое... советское.
— Советское? — Галина посмотрела на комод из массива дуба. — Юля, если тебе не нравится мой вкус, ты вольна создать свой интерьер. В своей квартире.
— Опять вы нас выгоняете! — взвизгнула Юля. — Тема, ты слышишь? Чуть что — сразу «своя квартира»! Мам, ну правда. Мы же тут живем. Это и наш дом.
— Ваш дом? — Галина почувствовала, что точка кипения пройдена. — Интересная концепция. А скажи мне, сынок, когда этот дом стал вашим? Когда ты в последний раз платил за него? Хоть копейку?
— Я покупал продукты! Неделю назад. Хлеб и молоко.
— Браво. А сорок тысяч ежемесячного платежа банку? Вы решили сверлить мои стены, не спросив меня. Вы решили, что мои правила — это пустой звук.
Она бросила перед сыном квитанции.
— Вот. Платите ипотеку.
— И что? — не понял Артем.
— А то. Мои деньги, мои правила, мой дом. Хотите оспорить? Становитесь собственниками. Выкупайте долю или берите свою ипотеку. А пока за всё плачу я — полки будут висеть там, где скажу я.
— Ну и условия! — Юля схватила Артема за руку. — Тём, поехали отсюда. Я не собираюсь жить в таких унижениях.
Она ждала, что Галина испугается. Что мать бросится останавливать. Но Галина сказала спокойно:
— Скатертью дорога. Чемоданы на антресоли. Помочь достать?
Артем посмотрел на мать с испугом.
— Мам, ты серьезно? Куда мы пойдем? У нас денег нет. Ты нас выгоняешь на улицу?
— Нет, сынок. Я даю вам шанс стать взрослыми.
Через час они ушли. Дверь хлопнула.
Галина Петровна села за стол с блинами. В квартире было тихо. Никто не бубнил телевизором, не визжал в телефоне, не топал слоном.
Телефон пиликнул. Сообщение от Артема: «Мам, мы у Юлиных родителей. Тут тесно, спать придется на полу. Может, мы вернемся? Мы поняли. Будем платить за коммуналку».
Галина улыбнулась. Посмотрела на экран. И набрала ответ:
«Нет, сынок. Договор расторгнут. Взросление — процесс болезненный, но необходимый. Люблю, целую. Мама».
Она знала точно: ипотека — это плата не за квадратные метры. Это плата за свободу.
Вечером к ней заглянула соседка.
— Жалко тебе их? — спросила она. — Все-таки родной сын.
— Жалко, — честно призналась Галина. — Сердце болит. Я же мать. Хочется побежать, вернуть, накормить, денег сунуть. Но я знаю: если я это сделаю сейчас, я сломаю ему жизнь. Он так и останется вечным мальчиком, приживалкой при сильной женщине.
Артем звонил пару раз. Рассказывал, что устроился на подработку в такси, потому что Юлины родители требуют долю за продукты. Галина слушала, но денег не предлагала.
В пятницу, возвращаясь с работы, она купила себе хороший сыр и вино. На кассе стояла молодая пара.
— Мы не можем себе это позволить! — шипела девушка.
— Да ладно тебе, мама подкинет, — отмахивался парень.
Галина грустно улыбнулась. Как знакомо.
Она знала, что поступила правильно. Жестоко? Возможно. Но хирургия тоже жестока, зато спасает жизнь.