Откуда им было взяться, деньгам? Мама – единственный работающий человек в семье. Братья помогали, чем могли. Но ведь не разбежишься – у самих семьи. Дети. Жены. Не каждая жена смирится с тем, что муж часть своей зарплаты (не аховой, кстати) относит матери и сестре. По христианским законам помощь родным – долг. А по людским… Не каждому дано такое милосердие. Особенно, когда ребятам надеть нечего, а папа последнюю копейку в другую семью несет. Тут дети законные. А Полькина дочка нагуляна, бог весть, от кого. Сумела нагулять, сумеет и вертеться. И нечего тут, понимаешь…
Полина родила Ирку вне брака. Так вышло. И не потому, что она была какая-то гулящая (тьфу, слово-то какое). С Володей все сложилось, как положено. По любви. И познакомились они – не поверите, в маленьком магазинчике хлебозавода. Полина, как обычно, на легких своих ногах, в легком сарафанчике, веселая и беспечная, как стрекоза, прибежала туда за любимой сайкой.
Володька в тот момент загружал ящики с хлебом в машину. Подрабатывал грузчиком-экспедитором. И вот он увидел Полину-стрекозу, рассмотрел, как следует, Полины легкие ножки. Разглядел Полины зеленые глаза. Ну… он уверял, что сначала – глаза, а потом все остальное. Поля смеялась, верила и не верила, но факт – налицо – Володька влюбился с первого взгляда и, как он говорил, на всю жизнь.
Смелость города берет. Володя, не откладывая дела любовные в долгий ящик, и быстренько отложив ящик с буханками, подкатился к Полине ровно через три секунды, как влюбился. Положил руку на сердце и сразу же признался, что красивее девушки он не встречал. Полина резонно отметила, что парень явно страдает близорукостью, раз не встречал более красивых девиц, но все равно была польщена его комплиментом и напором.
Володька попросил у Поли телефон, и не получив его (откуда в бараке на Заводской телефоны?), все-таки узнал имя незнакомки. Полина полетела себе дальше, довольная своей «холодностью» и неприступностью. Вот, мол, какая – отшила! А все-таки Полино сердечко затрепетало – красивый, высокий парень. Глаза, что озера. Хороший. Сразу видно. Жалко, что телефона у нее нет. А адрес давать неудобно как-то. Она же недоступная… как бы. Блин. В общем, немножко огорчилась.
Ох, какая радость бурлила в сердце девчонки, когда Володя материализовался около двери Полькиного зачуханного барака! Тем же вечером, между прочим. И именно в тот момент, когда она была на высоте! Прям, вся из себя! И волосы лежали как надо, и сарафан сидел – лучше и не бывает, и тушь на ресницах не смазалась!
Они гуляли по городу, ели мороженое, а потом сходили в кинотеатр «Спутник» на «Никиту». Перед сеансом Володя угостил девушку офигенным заварным кофе, подававшимся в подвальном барчике.
Поля толком и не запомнила, о чем фильм. Она вздрагивала, когда Володя (разумеется, «случайно») касался своим плечом ее плеча. И Володя, понимая, что «смелость смелостью», а наглеть на первом свидании не стоит, очень тактично себя вел, не приставал, не хамил, но и «додиком» не был: шутил, веселил Полину, проводил до дома и очень культурно поцеловал ей ручку.
Он всю неделю целовал ей руку. А в воскресенье поцеловал тыльную сторону ладони, и сразу – Полькины губки. И Поля поплыла, конечно же. Какая девчонка не поплывет?
Вот и образовалась в городке новая пара, прекрасная, юная, как сама весна! И они уже мечтали, как поженятся, и спорили, какой дом себе заведут, и кто, в конце концов, будет мыть посуду.
«Грехопадение» Полины произошло после Володькиной отвальной. Да и какое это «грехопадение», в сущности, когда они знали уже всю свою жизнь наперед. И как можно назвать грехопадением любовь с первого взгляда и на всю жизнь, когда сплошь и рядом творилось что-то невообразимое, и подружки, искушенные в таких делах, смотрели на Полькину невинность, как на идиотизм в последней инстанции? Ведь все можно! Время вседозволенности наступило! А Поля, дуреха, только время потеряла зря.
А Поле казалось, что не зря. И Володя считал так же, как и она. Полина проводила любимого и уселась у окна ждать, как скромная женушка. Никаких гулянок по дискотекам – Володька ее надежно «застраховал» от гулянок. Полина забеременела. Родители Володи были не в восторге. Но терпели – невеста, все-таки. Родители Полины тайком надеялись, что честный парень женится на дочке и увезет ее к себе – в просторную квартиру. Просто невозможно растить малыша в бараке, хоть и сами они, и дети их запросто в этом бараке выросли.
После того, как Володя должен был прийти из армии, сыграли бы свадьбу. Нормальную свадьбу, с пупсами и волгой, в заводской столовке, с гурьбой родственников и друзей. Полина потихонечку собирала приданое для малышки, писала письма и ждала себе потихоньку. Володя исправно служил и огорчался, что на рождение ребеночка его не отпускают в отпуск. Бардак и дурдом в части. Предлагают контракт и большие деньги. А деньги им нужны до зарезу. Согласна ли Поля подождать еще годик?
Поля была согласна. Деньги нужны до зарезу – Володька прав. И на свадьбу, и на ребенка, и вообще. Бардак творился не только в Володькиной части – во всей стране целиком.
Володя из армии не вернулся. Точнее, вернулся, но в цинке. Как многие его ровесники. Начались конфликты с бывшими братскими республиками, завуалированные под «беспорядки», «бандитские теракты» и прочие сухие определения. Володька попал под раздачу. Вот тебе и «любовь с первого взгляда и на всю жизнь». Он не врал – на всю жизнь. Только очень, очень короткую. И дочку Ирочку Володя так и не увидел.
Его папа и мама сделали вид, что Полину в первый раз видят. Да и Бог им судья. Поле не нужны были эти Володькины папа и мама. Им же хуже – потерять своего ребенка и ничего, ничего не получить от него, ни капельки, ни крошечки. Ни утешения, ни радости. Что им осталось – кладбище за городом? Ну и пусть. А у Полины есть собственная девочка с Володькиными синими очами. И больше Полине никого не надо!
Она воспитывала Иришку, выживала, как умела, и все равно радовалась. Она умела радоваться, хоть и жила в бараке, продуваемом всеми ветрами и забытым властями вместе с жителями.
Когда Иришке стукнуло два годика, похоронили отца. Отец ушел тихо, не мучая никого. Хоть тут удружил. Его поминали с грустью, забыв запои и побои, с легким сердцем. Братья уговаривали мать и Полину снять квартирку в городе. Ждать, когда барак снесут, бесполезно. К себе не звали… Жены братьев затаились и враждебно помалкивали. Полина кормила Иришку, закутанную в кофты по самые глазенки, кутьей и ни на кого не обижалась.
Из окон, заклеенных к зиме, дуло, как из решета. Дождь хлестался по оконным стеклам, а Полине вспоминался хлебный дух маленького магазинчика при хлебозаводе, светловолосый парень с глазами Иришки…
Втроем, Полина, мама и Ирочка, они прожили на Заводской еще двенадцать лет. И уже Ирка, как когда-то Поля, бегала за сайками к чаю. И потом, по привычке, уже в новой квартире на Строительной, Полина дочка бегала к хлебозаводу, да и мама Поли не ленилась, топала в такую даль, превозмогая артритную боль. Традиция, привычка, ничего не поделаешь.
Давно это было. Уже и хлебозавод прикрыли, обозвав его нерентабельным. Давно на месте бараков отстроены новые дома. Давно нет с Полиной мамы. Иришка выросла, удачно вышла замуж, родила Наташку. И все у всех хорошо. Даже с Володькиными родителями сроднились наконец, хоть и поздно. Наверное, те поняли, то Ира – копия Володи. Наверное, осознали свою вину. Правда, жена старшего Полиного брата постоянно гундела по телефону, что никакую вину они не осознали, просто нужна была бесплатная сиделка на старости лет, вот и «проявили» чувства-с. За квартирку для внучки можно и несостоявшуюся невестку эксплуатировать, чего такого?
Полина не верила и верить не хотела, даже если бы это было правдой. Она вообще по природе была незлобивой, некапризной «улыбакой», если не считать ее капризом желание позавтракать горячей булкой со свежим сливочным маслом с малиновым джемом. Или апельсиновым. Красота ведь. Источник хорошего настроения и хорошего дня.
И потому идет сейчас наша Полина в булочную на углу, куда привозят свежий хлеб из соседнего города, где, к счастью, хлебозавод удалось отстоять. Привозят быстро – булки даже теплые еще, хоть ходят слухи, что их специально разогревают в булочной для всяких «ностальгирующих» граждан и гражданок. Ну что же поделаешь, если для доброй половины их них горячий хлеб – не только вкусная еда, но и воспоминание о детстве, любви и прекрасной жизни РАНЬШЕ, когда деревья были выше, трава зеленее, люди честнее и страна – больше.
Не будем их за это судить.
Анна Лебедева.