Война — это не только грохот артиллерии и карты с красными стрелками, которые мы привыкли видеть в учебниках. Война — это хаос. Это великая путаница, где смерть часто носит не чужую форму, а твою собственную. Вы даже представить себе не можете, сколько раз наши бойцы в тылу сталкивались с людьми, у которых документы были в полном порядке, форма сидела идеально, а русский язык был чище, чем у половины личного состава. Немецкие диверсанты работали грязно, но эффективно. Особенно те, кто прошел школу Абвера или был набран из предателей, решивших, что шкура дороже чести. Они знали устав, знали повадки и умели давить авторитетом. И вот представьте ситуацию: вы простой солдат, перед вами офицер, он отдает приказ. Что вы будете делать? Сомневаться? В военное время за сомнение можно получить пулю от своих же. Выполнять? А если перед вами враг?
Именно в такую чертову ловушку угодил один из самых результативных снайперов Ленинградского фронта, человек, чья биография сама по себе тянет на хороший, крепкий роман без всякой идеологической шелухи. Звали его Загид Калиевич Рахматуллин. И история эта о том, как одна встреча на пыльной дороге едва не стоила ему жизни, причем дважды за один час.
Но давайте по порядку.
Я не люблю, когда героев лепят из бронзы сразу, без предисловий. Чтобы понять, почему Рахматуллин поступил так, как поступил, нужно знать, откуда он взялся. Загид — мужик из оренбургской глуши, из села Мухомедьярово. Родился в тринадцатом году, так что сами понимаете, какое детство ему досталось. В двадцать первом году, когда Поволжье вымирало, у него от голода умер отец. Мальчишка остался с больной матерью на руках. Знаете, что такое голодное детство в двадцатые? Это когда ты взрослеешь не по годам, а по часам. Это закаляет так, как никакая идеология не сможет. Он выжил, батрачил, потом, когда жизнь чуть наладилась, одним из первых пошел в колхоз. Это, кстати, важный штрих. Он был человеком техники — трактористом. А тракторист в тридцатые годы — это элита деревни, это человек, который умеет обращаться с механизмами, у которого руки растут из правильного места и глаз наметан.
В тридцать девятом он уже нюхнул пороху на Финской. А когда в сорок первом началась Великая Отечественная, Загид, как и миллионы других, пошел в военкомат. Его определили в 14-й Краснознамённый стрелковый полк 21-й дивизии войск НКВД. Дивизия стояла под Ленинградом. И вот тут бывший тракторист нашел свое истинное призвание. Снайперское дело.
Я много читал наградных листов, и поверьте, там часто пишут казенным языком. Но за сухими цифрами всегда стоит пот и кровь. Рахматуллин оказался прирожденным охотником. Его первая «охота» — сразу офицер и четверо солдат. Немцы тогда взбесились, накрыли квадрат минометами, перепахали землю, но Загида не задели. Он умел ждать. Это вообще главное качество для снайпера — умение превратиться в ландшафт и ждать, пока враг совершит ошибку.
К февралю сорок второго у него на счету уже было 69 подтвержденных уничтоженных целей. За это он получил орден Красного Знамени. А чуть позже, на слете снайперов, Политуправление Ленинградского фронта вручило ему именную винтовку. На прикладе так и выбили: «Истребителю фашистов снайперу Рахматуллину З. К.». К апрелю сорок третьего счет перевалил за 148. Он писал домой: «За меня не беспокойтесь. Слово своё я сдержал... Товарищ Жданов лично сам меня поблагодарил».
Тут есть один любопытный момент, который меня лично зацепил. В газете «Смена» за ноябрь сорок третьего приводили слова Загида. Он говорил, что уложил 160 немцев и… четырех связных собак. «Собаки тоже в счет пошли. Между ними и гитлеровцами разницы нет», — так он сказал. Звучит жестоко? Возможно. Но это война. Собака, несущая донесение, так же опасна, как и телефонист, налаживающий связь. Рахматуллин не питал иллюзий. Он делал работу.
И вот мы подходим к тому самому эпизоду, ради которого я и начал этот разговор. История, которая могла бы стать финальной в его жизни, и вовсе не героической.
Как-то раз Загид конвоировал пленного.
И не простого «языка», а целого немецкого майора. Ценный кадр, носитель информации. Задача простая — довести немца до штаба дивизии. Идут они по дороге, кругом — прифронтовая полоса, где свои и чужие перемешаны, как карты в колоде. Вдруг тормозит возле них мотоциклист. Офицер. Капитанская форма, погоны, уверенный взгляд.
Диалог, который там произошел, я восстанавливаю по воспоминаниям и документам, но суть его передает весь ужас той ситуации. «Капитан» спрашивает: «Куда ведешь?». Загид, как положено, отвечает: в штаб, мол, пленного. И тут мотоциклист, вальяжно так, говорит: «Ну вот, а я его ищу... Ступай, солдат, обратно, а пленного я сам отвезу — я ехал специально за ним».
Представьте себя на месте Загида. Перед вами старший по званию. Он на транспорте. Звучит логично: зачем пехотинцу топать километры, если офицер подбросит? Но у Рахматуллина сработала та самая крестьянская чуйка. Или опыт разведчика. Что-то ему не понравилось. Может, глаза бегали, может, акцент едва уловимый, а может, просто интонация была слишком уж хозяйской.
— Нет, — говорит Загид. — Не отдам я пленного. Мне приказано его доставить, и я это сделаю сам.
И вот тут начинается настоящий психологический триллер. «Капитан» меняется в лице. Рука тянется к кобуре. Он начинает орать, давить на устав, угрожать расстрелом за невыполнение приказа в боевой обстановке. А это, я вам напомню, не шутки. За неподчинение могли и к стенке поставить тут же, в кювете.
Но Рахматуллин уперся. Вскинул винтовку.
— А я тебя не знаю! — отрезал он.
Ситуация патовая. Один с винтовкой, другой с пистолетом и, якобы, с полномочиями. В итоге, «капитан» все-таки передавил. Скорее всего, Загид понял, что если он сейчас выстрелит в «своего» офицера, то трибунал ему обеспечен стопроцентно, и никакие оправдания не помогут. Пришлось подчиниться. Немецкого майора посадили в коляску, и мотоцикл растворился в пыли.
Загид вернулся в полк пустым.
Доложил командиру. Реакцию командира представить несложно. Он был в бешенстве. Потерять «языка», да еще и майора! Рахматуллину прямым текстом пообещали расстрел за ротозейство и преступную халатность. Герой-снайпер, орденоносец, любимец политдела — и вот так бесславно закончить? Это была бы злая ирония судьбы.
Но тут в дело вступила контрразведка. Те самые «особисты», которых принято ругать в перестроечных книжках, но которые, если отбросить лирику, делали колоссальную работу по очистке тыла. Они сработали быстро. Оказалось, что в этом районе действительно орудовала группа диверсантов. Тот самый мотоциклист — никакой не советский капитан, а переодетый немецкий агент. Его взяли. И, что самое главное, взяли вместе с тем самым пленным майором, которого он «спасал».
Выручил снайпера полковой контрразведчик. Задержал обоих. Когда выяснилось, что Рахматуллин не просто так отдал пленного, а столкнулся с профессиональным шпионом, гнев начальства сменился на милость. История завершилась благополучно, если можно так выразиться на войне.
Загид прошел всю войну. Был неоднократно ранен, вернулся домой инвалидом, но живым. И знаете, что он сделал после Победы? Снова сел на трактор. Принял бригаду в родном колхозе, избирался депутатом сельсовета.
Я смотрю на его историю и думаю вот о чем. Мы привыкли считать героизмом только момент, когда человек бросается на амбразуру или идет в штыковую. Но иногда героизм — это просто способность выстоять в ситуации, когда все против тебя. Когда тебя обманывают, когда тебе угрожают свои же (как ты думаешь), когда ты стоишь на волосок от расстрела то ли врагом, то ли командиром. Рахматуллин был простым деревенским парнем, которого время заставило стать убийцей фашистов. Он уничтожил 177 врагов, но едва не погиб из-за одного хитрого трюка.
Эта история — отличное напоминание нам всем.
Война — это работа ума, а не только пальца на спусковом крючке. И победили мы не потому, что завалили врага телами, а потому, что такие люди, как Загид, умели делать свое дело, умели сомневаться и умели выживать вопреки всему. Простые парни переломили хребет «непобедимой» военной машине Вермахта. И это факт, с которым не поспоришь.
А как бы вы поступили на месте Загида? Рискнули бы получить пулю от «капитана» или отдали бы пленного? Пишите в комментариях, обсудим.
---