Как следует из архивных записей, в январе 1689 года вдовствующая царица Наталия Кирилловна, сосватала Прасковью Федоровну Лопухину за своего 17-летнего сына, царя Петра Алексеевича. Боярышня ей понравилась: лицом пригожа, здоровьем крепка, неглупа да еще и образована. «Домострой» хорошо знает, следовательно, будет женой покорной. Ну и самое главное, богобоязненна… Словом, идеальная кандидатура для любимого Петрушеньки.
Однако царица сразу объявила, что имя ей не нравится и второй Прасковьи подле себя не потерпит. Поэтому имя, данное невесте при рождении и которое ей очень любо было, сразу было решено сменить , как было объявлено, на более благозвучное и приличествующее царице — «Евдокия».
Сама же Прасковья жутко недоумевала: чем ее имя не угодило? Опять же, почему Евдокия? Могли бы Анастасией наречь, как жену царя Ивана Грозного кликали, или же Марфой, как матушку первого царя из рода Романовых Михаила Федоровича... Но спорить не стала. Пусть будет Евдокией. К тому же, ей объяснили, что имя выбрали не случайно. Дело в том, что Прасковья родилась в селе Серебряно Мещовского уезда. В свою очередь город Мещовск был родиной царицы Евдокии Стрешневой, жены Михаила Федоровича — деда Петра I. Следовательно, ей просто суждено стать Евдокией. Логика, конечно, железная.
Но этим дело не закончилось. В срочном порядке, желая угодить вдовствующей царице, свое имя поменял и ее родитель, впоследствии возведенный в сан ближнего боярина. Теперь его стали называть Федором, в честь главной святыни Романовых — Федоровской иконы. Отныне и навсегда Прасковья Илларионовна стала для всех Евдокией Федоровной… Под этим именем она и войдет в историю государства Российского.
Все тот же князь Куракин довольно неприятно охарактеризовал род Лопухиных, вскоре после свадьбы оказавшийся «на виду» придворной жизни:
«… люди злые, скупые ябедники, умов самых низких и не знающие нимало в обхождении дворовом… И того к часу все их возненавидели и стали рассуждать, что ежели придут в милость, то всех погубят и государством завладеют. И, коротко сказать, от всех были возненавидимы и все им зла искали или опасность от них имели»…
Раз уж упомянула я в своем повествовании князя Бориса Куракина, немного расскажу об его браке с Ксенией Лопухиной. Сразу после свадьбы Евдокия с согласия родителя привезла младшую сестренку в царский терем. Свекровь, царица Наталья не возражала. Пусть невестка делает, что хочет, опять же ей с сестрой будет веселее. Что же до Евдокии, то у нее своя выгода от этого имелась. Кругом одни чужие лица, а эта своя, не предаст, не обидит, не подставит…
Девица была очень хорошенькая, шустрая и далеко не глупая. Поначалу молчала, за всеми наблюдала, зыркая такими же большими, как у старшей сестры глазами. Потом освоилась, более того, жизнь в царском дворце ей очень по душе пришлась. Не то что в хоромах батюшкиных. Сидишь в своей светелки, вышиваешь и головы над рукоделием не поднимаешь. А тут воля вольная! Только одно требуется: язык за зубами держать.
Молодой царь Петр в ту пору еще любил свою супруг и постоянно к ней захаживал. Довольно часто с ним на женскую половину заглядывал его друг Борис Куракин, которому он очень доверял. Потом князь сам стал часто у покоев Евдокии мелькать. Поначалу все думали: государь с поручением к жене прислал.
Никто и в мыслях не держал, что Борис свет Иванович навещает сестру Евдокии, хохотушку Ксению. Первой неладное заметила Евдокия. Естественно, устроила допрос с пристрастием:
— Почто девка молодая постоянно с добрым молодцем уединяется? Нет ли там чего? Не опозорила ли чести?
Ксения жутко обиделась. Разрыдалась, стала сестру упрекать в недоверии.
— Как только такие грязные мысли у нее возникнуть могли? Разве не знает, что девицы для мужа честь блюсти должны? — рыдала боярышня.
Молодая царица устыдилась. Но слухи не затихали. Более того, вскоре они дошли и до ушей батюшки Иллариона Лопухина, правда, как это обычно бывает, он в числе последних оказался. В отличии от доверчивой Евдокии слезам дочери не поверил. Приказал приказал отвести Ксению в баню да подвергнуть осмотру. Он-то, наивный, по простоте души хотел всем показать, что наветы все это. Каково же его было состояние, когда не зря народ языками чесал... Хотел с соблазнителем самолично во всем разобраться, да царица Наталья Кирилловна не захотела сор из избы выносить.
Строго спросила у поникшей от стыда девицы, люб ли ей молодой князь. Ксения слабо зарделась:
– Уж так люб, матушка, в груди все стынет!
Царица доложила обо всем сыну и они порешили: свадьбе быть. В 1691 году Ксения Илларионовна Лопухина пошла за Бориса Ивановича Куракина, которого ждала головокружительная карьера дипломата. В принципе, брак можно было бы назвать удачным, хотя он стал не долгим. В 1698 году Ксения скончалась, оставив сиротами двух детей: дочь Татьяну и сына Александра. Полтора года спустя князь женился на княжне Урусовой, с которой нажил еще троих детей.
Для информации. Историю рода Лопухиных возводят к Михаилу Сорокоуму, боярину Ивана Калиты. А еще раньше к легендарному богатырю Редеде, князю касожскому, убитому в XI веке. С началом Смуты Лопухины получили титулы, поместья и вотчины. На момент сватовства были одной из самых состоятельных семей. Так что нищими и незнатными вопреки расхожему сегодня мнению их никак назвать было нельзя. Князь Борис Куракин писал: «Род же их, Лопухиных, был из шляхетства средняго, токмо на площади знатнаго, для того что в делех непрестанно обращалися по своей квалиты знатных, а особливо по старому обыкновению были причтены за умных людей их роду; понеже были знающие в приказных делех, или, просто назвать, ябедники. Род же их был весьма людной, так что чрез ту притчину супружества ко двору царскаго величества было введено мужескаго полу и женскаго».
Предыдущая публикация по теме: Евдокия-Елена, часть 5
Начало по ссылке
Продолжение по ссылке