— Слушай меня внимательно, — голос Егора прорезал вечернюю тишину квартиры, как нож по маслу. — Завтра же поедешь к матери и наведёшь там порядок. Всё должно блестеть!
Наташа замерла с телефоном в руках. Только что она читала статью о новых трендах в дизайне интерьера, мечтала о чём-то своём, когда муж ворвался в комнату с этим заявлением.
— Егор, я...
— Никаких "я"! — он махнул рукой, сбрасывая невидимые возражения. — Мама звонила. Сказала, что у неё беспорядок, а скоро Новый год. Кому, как не тебе, помочь?
Вот оно. Снова. Та самая песня, которую Наташа слушала последние три года. С тех пор, как переступила порог этой семьи в статусе невестки, она автоматически получила второе звание — прислуги при Ольге Викторовне.
— А почему не Настя? — вырвалось у неё прежде, чем она успела прикусить язык. Настя — младшая сестра Егора, которая жила отдельно и словно существовала в параллельной вселенной, где не было обязанностей перед матерью.
Егор развернулся так резко, что Наташа почувствовала, как внутри всё сжалось в комок.
— Что ты сказала?
Тон был тихий. Опасно тихий. Наташа знала — когда он говорит шёпотом, это хуже крика.
— Я просто спросила...
— Настя учится! У неё сессия! А ты что, работаешь круглосуточно? — он шагнул к ней ближе, нависая. — Не зли меня, сказал! Пойдёшь и уберёшься у мамы, ведь скоро Новый год!
Наташа опустила глаза в экран телефона. Красивая гостиная в скандинавском стиле смотрела на неё с картинки — светлая, просторная, свободная. Как же ей хотелось туда, в ту картинку, подальше от этих стен, от этого голоса.
— Хорошо, — тихо сказала она.
— Вот и умница, — Егор сразу переключился, словно не было только что того напряжения. — Мать будет рада. Знаешь же, как она переживает перед праздниками.
Да, Наташа знала. Ольга Викторовна переживала так, что весь дом должен был ходить на цыпочках. Свекровь превращала каждую подготовку к празднику в военную операцию, где она — генералиссимус, а все остальные — пехота.
В тот вечер Наташа не могла уснуть. Лежала, уставившись в потолок, пока Егор мирно посапывал рядом. Как он умудряется так быстро засыпать после таких разговоров? Словно ничего не произошло. Словно он не сказал ей сейчас, как школьнице, что делать.
Утро началось с сообщения от Ольги Викторовны: "Жду к десяти. Не опаздывай. Куча дел".
Наташа приехала ровно в десять. Звонок в дверь, короткая пауза, и вот она — свекровь во всей красе. Халат в цветочек, бигуди на голове, лицо недовольное, как будто Наташа уже что-то сделала не так.
— Наконец-то, — вместо приветствия. — Заходи, не стой.
Квартира встретила её запахом застарелой пыли и чего-то кислого. Наташа скинула куртку, повесила на вешалку.
— Ну что стоишь? — Ольга Викторовна прошла на кухню, и Наташа покорно последовала. — Видишь, какой кавардак? Я одна, мне тяжело всё успевать.
Наташа оглядела кухню. Посуда в раковине, на столе — крошки, пятна от чая. Обычный беспорядок, который можно устранить за полчаса. Но свекровь рассказывала так, будто здесь произошёл апокалипсис.
— Сначала займись ванной, — командовала Ольга Викторовна. — Потом кухня, а там посмотрим. Может, пол во всей квартире помоешь. Новый год же на носу!
— Ольга Викторовна, а может... — начала было Наташа, но свекровь перебила:
— Что "может"? Егор сказал, ты поможешь. Или ты против?
Против матери мужа? Да как она смеет! Наташа видела этот взгляд — вызов, провокацию. Ольга Викторовна наслаждалась своей властью, упивалась ею.
— Нет, конечно, — Наташа взяла губку, моющее средство.
— Вот и правильно. А то я Егору скажу, что ты не хочешь помогать. Он расстроится.
Шантаж. Прямой, неприкрытый. Наташа включила воду, начала мыть ванну. Белая эмаль, серый налёт от жёсткой воды, волосы в сливе. Внутри всё кипело, но руки продолжали механически тереть, чистить, смывать.
Ольга Викторовна стояла в дверях, наблюдала.
— Вот там плохо протёрла, — указала она пальцем. — И здесь. Надо тщательнее.
Наташа сжала зубы. Протёрла ещё раз.
— Лучше, — милостиво кивнула свекровь и ушла в комнату.
Три часа. Три часа Наташа мыла, чистила, протирала. Ольга Викторовна появлялась каждые двадцать минут — то указать на недочёт, то добавить ещё одно задание. "А холодильник заодно помой", "А окна давно не мыла, может, займёшься?", "А шторы бы постирать...".
Когда Наташа наконец закончила с кухней, уже стемнело. Руки пахли химией, спина ныла. Она присела на стул, чувствуя, как усталость накрывает волной.
— Чай будешь? — неожиданно спросила Ольга Викторовна, появляясь с чайником.
— Спасибо, — осторожно ответила Наташа.
Свекровь налила два стакана, села напротив. Повисла пауза. Странная, тягучая.
— Ты знаешь, Наташа, — начала Ольга Викторовна, помешивая сахар. — Я хочу, чтобы ты поняла... В нашей семье всегда женщины заботились о доме. Моя свекровь меня так же учила. Это нормально.
Наташа молчала, глядя в свой стакан.
— Егор — мой единственный сын. Он заслуживает хорошую жену, понимающую. Которая не будет спорить по пустякам.
— Я не спорю, — тихо возразила Наташа.
— Вот и отлично! — Ольга Викторовна улыбнулась, но улыбка не коснулась глаз. — Значит, договорились. Будешь приезжать помогать. Хотя бы раз в неделю. А то я уже не молодая, мне трудно.
Раз в неделю? У Наташи перехватило дыхание. Она работала менеджером в небольшой компании, и свободного времени и так было мало. Но возразить? Это значит — скандал с Егором, слёзы, обвинения.
— Посмотрю по работе, — обтекаемо ответила она.
— Работа работой, а семья важнее, — отрезала свекровь. — Настя вот тоже занята, но она хоть по праздникам заезжает. А ты — невестка. У тебя обязанностей больше.
Вот оно. Главное слово — "обязанности". Наташа встала, взяла сумку.
— Мне пора, Ольга Викторовна.
— Конечно, конечно. Спасибо за помощь. Передавай Егору привет.
Наташа вышла на улицу, вдохнула морозный воздух полной грудью. Декабрь окутывал город сумерками, где-то вдалеке уже начали загораться праздничные гирлянды. Скоро Новый год. Все будут радоваться, веселиться.
А она... Она будет прислуживать.
По дороге домой зазвонил телефон. Егор.
— Ну как? Мама довольна?
— Да, всё нормально.
— Молодец. Знал, что на тебя можно положиться. Вечером зайдём в супермаркет, нужно продукты купить. Мама сказала, ей надо к празднику кое-что привезти.
Наташа не ответила. Просто нажала отбой и продолжила идти по заснеженному тротуару. Внутри росло что-то тяжёлое, неназываемое. Протест? Отчаяние? Злость?
Она не знала. Знала только одно — так больше нельзя.
Ольга Викторовна набрала номер сына, едва за Наташей закрылась дверь.
— Егор? Сынок, мне нужно с тобой поговорить. Серьёзно поговорить.
— Мам, что случилось?
— Приезжай. Один. Без неё.
Егор примчался через час. Мать встретила его на пороге с лицом страдалицы — брови сведены, губы поджаты.
— Садись, — она указала на диван. — Чай налить?
— Мам, что стряслось-то?
Ольга Викторовна тяжело вздохнула, опустилась в кресло напротив.
— Егор... Твоя жена. Она сегодня приехала, да. Но как! С каким лицом! Будто одолжение мне делает. Я её попросила помочь, так она фыркала, всем видом показывала, что ей это в тягость.
— Да ладно, мам. Наташа нормально...
— Нормально? — свекровь повысила голос. — Сынок, ты не видел! Она мне дерзила! Я говорю — протри здесь получше, а она смотрит на меня... Таким взглядом! Понимаешь, каким?
Егор помолчал, потёр переносицу.
— Может, ты что-то не так поняла?
— Я всё прекрасно поняла! — Ольга Викторовна встала, заходила по комнате. — Она меня не уважает. Вот в чём дело. Я для неё кто? Прислуга? Нет, я — твоя мать! Я родила тебя, вырастила одна, после того как отец ушёл. Я тебе всю жизнь посвятила!
Классический приём. Егор знал эту песню наизусть. Мать умела давить на больные точки — отец действительно ушёл, когда Егору было двенадцать. И да, мать тянула всё сама.
— Мам, я поговорю с ней, — устало сказал он.
— Поговоришь? — Ольга Викторовна села обратно, взяла сына за руку. — Сынок, я не хочу ссорить вас. Но она должна понимать... Семья — это святое. А она ставит свою работу, свои дела выше нас. Выше тебя!
— Откуда ты знаешь?
— Да я вижу! — она сжала его ладонь сильнее. — Ты похудел. Небось не готовит толком? Весь в делах, а дома бардак? Я угадала?
Егор промолчал. Дома действительно не всегда был идеальный порядок — оба работали, уставали. Но разве это повод?
— Вот видишь, — Ольга Викторовна торжествующе кивнула. — А я что говорю? Жена должна о муже заботиться. О семье. А не только о себе думать.
Разговор затянулся ещё на час. Мать методично, капля за каплей, вливала в сознание сына своё видение ситуации. Наташа — плохая хозяйка, невнимательная жена, эгоистка.
Когда Егор вернулся домой, был почти полночь. Наташа сидела на кухне с чашкой чая.
— Где ты был?
— У мамы заезжал.
Что-то в его тоне заставило Наташу напрячься.
— И?
— И мне не понравилось то, что она рассказала, — Егор сел напротив, скрестил руки на груди. — Ты правда так с ней разговаривала?
— Как?
— Дерзко. С неуважением.
Наташа почувствовала, как внутри что-то оборвалось. Вот оно. Началось.
— Егор, я просто убиралась. Делала всё, что она просила.
— Но с каким выражением лица! — он повторил слова матери. — Мама говорит, ты недовольна была.
— А кто будет доволен? — вырвалось у Наташи. — Три часа я там горбатилась! Три часа слушала указания, как мне тряпкой махать!
— Это твоя обязанность!
— Какая обязанность?! — Наташа встала. — Я ей кто? Она взрослый человек, может сама...
— Она моя мать! — Егор повысил голос. — И ты будешь её уважать!
Они поссорились впервые за долгое время так серьёзно. Кричали, перебивали друг друга. Егор защищал мать, Наташа пыталась достучаться до него — не видит ли он, что происходит? Но он не видел. Или не хотел.
Следующие дни прошли в напряжённом молчании. Ольга Викторовна звонила каждый день — то пожаловаться на здоровье, то попросить привезти что-то, то просто поговорить с сыном. Каждый раз после разговора с матерью Егор становился холоднее к жене.
А потом пришла новость — Ольга Викторовна решила отмечать Новый год дома. И, конечно, ждала всех к себе.
— Мы не поедем, — сказала Наташа.
— Что? — Егор не поверил своим ушам.
— Я сказала — не поедем. Встретим Новый год здесь. Вдвоём.
— Ты с ума сошла? Мама одна будет!
— Пусть пригласит Настю.
— У Насти свои планы!
— А у меня, значит, нет? — Наташа посмотрела мужу прямо в глаза. — Егор, я устала. Устала быть мальчиком для битья. Устала оправдываться. Твоя мать манипулирует тобой, а ты не видишь.
— Она не манипулирует! Она...
— Она делает из меня монстра в твоих глазах, — перебила Наташа. — И у неё получается.
Разговор перерос в скандал. Егор собрал вещи и уехал к матери. "Подумай над своим поведением", — бросил он на прощание.
Наташа осталась одна. Впервые за три года брака — совершенно одна. И знаете что? Ей стало легче дышать.
Тридцать первое декабря Ольга Викторовна встретила в пустой квартире. Егор позвонил утром: "Мам, извини. Нам с Наташей нужно разобраться. Встретим Новый год дома".
Настя тоже отказалась: "Мама, я уже договорилась с друзьями. Ты же знала!"
Свекровь сидела в своём кресле, смотрела на накрытый стол — салаты, нарезки, всё приготовлено для большой компании. Только компании не было.
В полночь, когда куранты пробили двенадцать, Ольга Викторовна подняла бокал шампанского. Одна. В пустой квартире.
Может, впервые за долгое время она задумалась — а что же пошло не так?
Второго января Егор вернулся домой. Молча прошёл в спальню, сел на край кровати. Наташа стояла у окна, смотрела на заснеженный двор.
— Мама плакала, — тихо сказал он.
Наташа не обернулась.
— Она звонила мне всю ночь. Говорила, что мы её бросили. Что она одна.
— Она сама осталась одна, — ровно ответила Наташа. — Это её выбор.
— Какой выбор? — Егор поднял голову. — Мы должны были приехать!
— Должны? — Наташа развернулась. — Егор, послушай себя. "Должны, обязаны, необходимо". А где "хочу"? Где "мне важно"? Ты хоть раз спросил, чего хочу я?
Он молчал. Впервые за долгое время — просто молчал и слушал.
— Твоя мать превратила меня в обслуживающий персонал. А тебя — в послушного мальчика, который боится её расстроить. И знаешь что самое страшное? Ты позволил ей это сделать.
— Я её люблю. Она моя мать.
— И это прекрасно, — Наташа подошла ближе. — Но я — твоя жена. Мы семья. А она постоянно влезает между нами, диктует правила, манипулирует. И ты выбираешь её сторону.
Егор потёр лицо руками. Выглядел он измотанным — два дня у матери, её причитания, слёзы, обвинения... Впервые он увидел ситуацию с другой стороны.
— Что мне делать?
— Выбрать, — просто ответила Наташа. — С кем ты. С ней или со мной. Потому что так жить я больше не могу.
Тишина повисла тяжёлая, плотная. За окном смеялись дети, играя в снежки. Обычная жизнь текла своим чередом, а здесь, в этой комнате, решалась судьба их брака.
— Я позвоню маме, — наконец сказал Егор. — Поговорю с ней. Серьёзно поговорю.
Наташа кивнула. Маленькая победа. Может быть, начало чего-то нового.
Разговор Егора с матерью был непростым. Ольга Викторовна возмущалась, плакала, требовала. Но сын впервые за долгое время твёрдо сказал: "Мама, хватит. Наташа — моя жена. И если ты хочешь видеть нас, то нужно научиться уважать её".
Свекровь положила трубку. Потом не звонила три дня. Целых три дня тишины — самых долгих в её жизни. Она ходила по пустой квартире, которую так тщательно заставляла убирать Наташу, и думала.
Когда гордость немного отступила, пришло понимание — она сама оттолкнула всех. Сына, невестку, даже Настю, которая давно научилась держаться на расстоянии.
Седьмого января, в Рождество, Ольга Викторовна набрала номер Егора.
— Можно я приеду? К вам. Ненадолго.
Они встретились за столом — Егор, Наташа и свекровь. Неловко, натянуто. Ольга Викторовна разглядывала салфетку, мяла её в руках.
— Я хотела... — начала она и осеклась. — Наташа, я хотела извиниться.
Наташа подняла глаза. Неужели она правильно расслышала?
— Я была неправа. Вела себя... — свекровь поморщилась, подбирая слова. — Как тиран. Думала, что так правильно, что так должно быть. Но я просто боялась.
— Чего? — тихо спросила Наташа.
— Что останусь никому не нужна. Что Егор совсем уйдёт из моей жизни. И я пыталась удержать его через... через контроль. Через вас.
Признание далось Ольге Викторовне тяжело. Видно было — каждое слово она выдавливает из себя. Но говорила искренне.
— Я не прошу сразу всё забыть, — продолжила свекровь. — Но, может быть, мы попробуем начать заново? По-другому?
Наташа посмотрела на Егора. Он кивнул — мол, решай сама. И она поняла — вот он, тот самый момент выбора.
— Попробуем, — сказала Наташа. — Но по новым правилам. С уважением. И без приказов.
Ольга Викторовна улыбнулась — впервые за долгое время тепло, по-настоящему.
— Договорились.
Путь к нормальным отношениям оказался долгим. Ольга Викторовна училась не давить, не требовать. Наташа училась прощать. Егор — отстаивать их с женой право на собственную жизнь.
Но они справились. Потому что иногда, чтобы понять ценность близких, нужно остаться одному в новогоднюю ночь с бокалом шампанского и пустой квартирой.
И понять наконец — семья строится не на приказах и обязанностях.
А на любви и уважении.