Галина Николаевна не стучала — она вторгалась. Вторглась в их жизнь еще семь лет назад, когда Женя привела Лешу знакомиться, и с тех пор жила там, как призрак с банковским счетом: вечно незрима, но ее присутствие душило.
— Леша, тебя мама вызывает, — сказала Женя, держа телефон так, будто он был измазан ядом. — Семейный совет. Завтра, к семи.
— Семейный совет? — Леша, инженер с руками из правильного места и нервами из сплошной стали, вдруг побледнел. — Женя, у нее же никогда просто так «советов» не бывает. Она же там опять... про статус что-то будет вещать.
Он знал. Женя знала. Галина Николаевна считала Лешу красивым, да, но дешевым. Он зарабатывал хорошо, очень хорошо для инженера-проектировщика, но это были жалкие крохи на фоне ее нефтяных и строительных потоков. А в ее мире, где даже воздух пахнет деньгами, Леша был просто аксессуаром к дочери, причем не самым лучшим.
На следующий вечер они сидели в особняке, где даже люстры казались надменными. Большой стол. Родственники, тети и дяди, которые всегда смотрели на Лешу как на временную мебель. Атмосфера — холодная, как мраморный пол.
Женя сжимала его руку под столом. Она чувствовала, как напрягся Леша, как стальные пружины внутри него готовы лопнуть. Он терпел ради нее, он глотал все эти годы, чтобы не обидеть Женю, чтобы не ругаться с Тещей, чтобы сохранить хоть какое-то подобие мира.
— Ну что ж, все в сборе, — Галина Николаевна отложила телефон, как будто она только что закончила спасать мир. Голос, как гранит. — Причина проста. Вы, Женя и Алексей, живете не по средствам.
— Мам, что значит «не по средствам»? — Женя тут же вскинулась. — Мы оба работаем, у нас нет кредитов!
— Тихо, Женечка. Когда вы живете в моей квартире и ездите на машине, которую мы вам купили — это значит, вы живете на мои средства. А деньги Лешеньки... — Она презрительно махнула рукой, будто отгоняя муху. — Его деньги это так, на сигареты. Если бы он курил.
Леша почувствовал, что кровь прилила к лицу. Это не просто обида. Это публичное унижение при всей родне. И тут она нанесла удар, который, по ее мнению, должен был стать спасением для него, и для ее статуса.
— Алексей, я приняла решение. — Она выдержала паузу, чтобы все прочувствовали вес ее слов. — Ты увольняешься. Сегодня же.
Повисла тишина. Женя оцепенела. Леша просто смотрел на Тещу.
— Куда я увольняюсь, Галина Николаевна? — Голос Леши был неожиданно тихим и ровным.
— Куда? К нам! Ты станешь моим личным водителем. Зарплата... ну, я тебе буду платить в два раза больше, чем ты сейчас получаешь, — сказала она, как будто делала ему царский подарок. — И машина тебе — мерседес. Там хоть при деле будешь. А то что ты на своей работе копейки получаешь? Ты же инженер, Лешенька, а сидишь там, мышей ловишь. Мои партнеры не должны видеть, что мой зять — какой-то... проектировщик.
Вот оно. Не про деньги, а про СТАТУС. Про ее непогрешимый статус.
Женя вскочила. Ее глаза горели яростью, которую она сдерживала семь лет.
— Ты с ума сошла, мам?! Он — ведущий инженер! Он любит свою работу! Ты не можешь вот так взять и распоряжаться его жизнью!
— Могу! — Теща отрезала, ледяным тоном. — И распоряжаюсь. А ты, Женечка, послушай, ты сама моего зятя недостойна! Ты не смогла сделать из него... человека. Он должен был сам догадаться, что ему нужно лучшее место, а не это твое... болото!
Теща повернулась к Леше, ожидая, что он, как обычно, опустит глаза и промолчит, примет эту подачку, это унижение. Все ждали. Родственники уже одобрительно закивали.
Но Леша не промолчал. Он медленно встал, опершись руками о стол. Его глаза горели уже не гневом, а каким-то холодным, жутковатым спокойствием.
— Галина Николаевна. — Он медленно произнес ее имя, и этот тон заставил ее вздрогнуть. — Мне вот интересно. Вы так беспокоитесь о моем статусе. О моей недостойности... А вы знаете, что я на своей ничтожной работе, где я «ловлю мышей», последние три месяца работал над проектом, который для вас сейчас... критически важен?
Она нахмурилась, явно не понимая, куда он клонит.
— Да, тем самым, который вы, через свою подставную фирму «ИнвестПром», уже неделю пытаетесь выкупить у моей компании. По цене, которая, кстати, в десять раз ниже его реальной стоимости, — Леша спокойно, даже с легкой улыбкой посмотрел ей в глаза. — Так вот. Я его не продал. Я принципиально не стал продавать. Потому что, Галина Николаевна, это — Мой проект. И мой статус, который вы так презираете, только что дал вам понять: мне не нужны ваши подачки и ваше место водителя.
Тишина была такой, что можно было услышать, как Леша дышит. Это было не просто разоблачение. Это был удар по фундаменту ее власти.
После Лешиного заявления, когда он, как шахматный конь, передвинулся сразу на три клетки, в столовой Галины Николаевны стало так тихо, что звенело в ушах. Родственники, которые секунду назад были готовы закивать головой в знак согласия, теперь смотрели на Тещу, как на фокусника, у которого не получился трюк.
— Это... это ложь! — Галина Николаевна наконец нашла голос, но он дрожал, как осенний лист. — Ты просто... ты несешь чушь, Алексей!
— Чушь? — Леша спокойно поправил воротник. — Позвоните своему юристу, Галина Николаевна. Он вам подтвердит, что контракт на строительство в районе «Южный Порт» до сих пор не подписан вашей фирмой. А это именно тот контракт, который мы заблокировали, чтобы не дать вам за бесценок выкупить наш проект. Проект, который, по-вашему, сделал копеечный инженер.
Теща осела. Ей не было больно от проигрыша денег, ей было больно от публичного унижения. Впервые за свою жизнь она проиграла в статусной битве, и проиграла ничтожеству.
Женя стояла между ними. Она смотрела то на Лешу — гордая, пораженная его силой, то на мать — раздавленную, но все еще хищную.
— Мам, хватит! — Женя подскочила и схватила Лешу за руку. — Поехали отсюда! Нам нечего здесь делать.
— Куда? — Теща вскинулась, и ее глаза налились настоящей, животной злостью. — Вы никуда не поедете, пока я не закончу!
Она оттолкнула стол и, не обращая внимания на родственников (которые уже спешно ретировались, не желая быть свидетелями кровавой бани), подошла к Жене вплотную.
— Ты, Женя. Ты моя дочь. И я не позволю... не позволю этому наглому выскочке разрушить мое имя и твое будущее! — Она ткнула пальцем в грудь дочери. — Выбирай!
Женя моргнула.
— Что выбирать, мам?
— Ультиматум. — Голос Тещи стал тихим, но от этого еще более страшным. — Ты либо прямо сейчас говоришь ему, что между вами все кончено, и возвращаешься под мое крыло, либо... — она выдохнула, словно это было материнское проклятие. — Либо ты мне больше не дочь. Ты лишаешься всего. Квартира, доля в бизнесе, деньги, которые я откладывала для тебя. ВСЕ. И не дай бог тебе потом прийти просить!
Женя почувствовала, как земля уходит из-под ног. Семь лет она терпела унижения Леши, потому что думала: «Ну, это же мама, она старается для нашего будущего». Она думала, что это цена за ее финансовую безопасность. Но сейчас... сейчас цена была — Леша.
Она посмотрела на мужа. Леша стоял, спокойный, с достоинством. Он был готов к этому.
— Значит, золотая клетка захлопнулась, мам? — Женя вдруг улыбнулась, и это была улыбка свободы, а не покорности. — Спасибо, что сделала выбор за меня. Я ухожу. С Лешей. И знаешь что? Твои деньги... они для меня всегда пахли рабством.
Она развернулась, взяла Лешу за руку, и они пошли к выходу. Это был триумф. Женя наконец-то взорвалась. Она выбрала своего мужчину, а не свои миллионы.
— Ах ты, неблагодарная с.чка! — крикнула Теща ей в спину. — Хорошо! Уходи! Ты мне больше не дочь! И твой муж... — Галина Николаевна побледнела еще сильнее, но ее глаза загорелись злорадством, будто она нашла последний, самый грязный патрон. — Он скрывал от тебя! Скрывал, что... он вообще не тот, за кого себя выдает! Он... он приемный сын того самого миллионера, у которого ты, Женечка, пыталась выкупить долю в бизнесе!
Женя остановилась. Недоумение.
— Что он скрывал?!
— А то! — Теща торжествовала. — У него миллионы на счетах! Его отец... его настоящий отец, которого он никогда не называет... — Теща вдруг осеклась, заметив нечто жуткое в глазах Леши. Она ожидала, что он будет умолять ее замолчать, но Леша просто смотрел на нее, как на пустое место.
— Правда. — Тихо произнес Леша, и этот звук заставил Тещу захлебнуться словами. — Я скрывал. Скрывал то, что я не только инженер. Я... соучредитель компании, которой принадлежит 20% акций той самой строительной площадки, которую вы сейчас пытаетесь забрать. Я — не приемный сын. Я — единственный сын основателя. А на этой «копеечной» работе я просто доводил до конца проект, который мне был интересен.
Женя обернулась. Она смотрела на него, и мир рушился. Не из-за денег. А из-за Скрытой Тайны. Он не доверял ей.
— Леша... — прошептала Женя. — Это... это правда? Ты... ты миллионер?
Он кивнул, впервые за семь лет не отводя глаз.
— Почему ты... почему ты молчал? Почему ты позволял ей унижать себя?! — Ее голос стал надрываться.
Леша подошел, взял ее лицо в ладони, и его спокойствие было страшнее любого крика.
— Потому что я хотел знать, Женя, — он смотрел ей прямо в душу. — Я хотел знать, кто ты. И хотела ли бы ты меня, простого инженера с «копеечной» зарплатой. Ты выдержала все, кроме... кроме моей тайны.
***
Они вышли из особняка Галины Николаевны, и холодный ночной воздух ударил Женю в лицо, как пощечина. Но ей было не холодно — ей было больно.
— Ты... ты скрывал. Ты притворялся, Леша! — Ее голос был не криком, а трещиной в стекле.
Леша попытался взять ее за руку, но она отшатнулась.
— Женя, послушай! Я не притворялся! Я — инженер, который любит свою работу. Я просто... я устал от денег. От того, что все вокруг видят во мне только деньги моего отца! Я хотел, чтобы ты увидела меня, просто Лешу! Чтобы ты выбрала меня, когда у меня ничего нет!
— А ты спросил меня? Ты спросил, хочу ли я быть частью твоего социального эксперимента?! — Женя едва сдерживала слезы. — Семь лет! Семь лет я смотрела, как тебя унижает моя мать, и думала: «Он терпит это ради меня, ради нашей любви!» Я терпела ее токсичность, потому что верила, что наша нищета временна, и скоро мы выкарабкаемся! А ты... ты просто стоял и улыбался, наблюдая, как я выбираю между тобой и призрачной безопасностью!
Она чувствовала себя не дочерью, не женой, а марионеткой.
— Ты провел тест, Леша. Ты доказал себе, что я люблю тебя и готова пожертвовать всем. Но ты провалил тест на доверие. — Она сделала шаг назад. — Я не могу жить с человеком, который не доверял мне, пока я не отказалась от всех денег. Не могу!
— Но Женя! Теперь у нас есть все! Мы можем купить дом, создать нашу компанию, ты можешь не работать!
— Я могу не работать? — Она горько рассмеялась. — Я хочу работать! Я хочу заслужить свой статус, а не получить его как приданое от тебя или наследство от матери!
Ее решение было резким, как удар кинжала.
— Прощай, Леша. Мне не нужны ни твои миллионы, ни ее проклятия. Мне нужна Я.
Женя вызвала такси и уехала. В свою, абсолютно новую, жизнь.
***
Прошло два года.
Галина Николаевна, лишенная своего проекта, который в итоге ушел к прямым конкурентам (не без участия Леши, который отказался его продавать ей даже после ухода Жени), потеряла свою часть строительного бизнеса и была вынуждена продать особняк. Она осталась богатой, да, но одна и опозоренная в своем кругу. Статус, который она так любила, разрушился, как карточный домик.
Леша пытался вернуть Женю. Присылал цветы, покупал подарки, но Женя не брала ничего.
Она не стала просить помощи ни у кого. Арендовала крошечный офис, собрала команду и, используя свой ум и годы работы в тени, создала собственное успешное консалтинговое агентство. Она работала 24/7, и это было самое счастливое время в ее жизни.
Однажды, на крупной деловой конференции, они столкнулись. Женя была на сцене, выступала как звезда в своей области. В ярко-красном, строгом костюме. Невероятно красивая. Невероятно сильная.
После выступления Леша подошел к ней. Он был уставшим, его глаза смотрели с тоской.
— Ты... ты потрясающая, Женя. — Он говорил сдавленно. — Я счастлив, что ты свободна.
— Я заслужила свою свободу, Леша, — Женя улыбнулась, и эта улыбка была безупречной. — Я ее выбрала. И знаешь что? Мой статус... он теперь мой.
Она не простила его, нет. Но она получила гораздо больше, чем прощение: Самоуважение. И это, дорогой читатель, та самая справедливость, которую Женя восстановила: не через месть или деньги, а через личную силу.
Вот такая вот история. О том, как иногда самый богатый человек оказывается самым бедным в плане доверия. И о том, что настоящая свобода не имеет цены.