* НАЧАЛО ПЕРВОЙ ЧАСТИ ЗДЕСЬ
* НАЧАЛО ВТОРОЙ ЧАСТИ ЗДЕСЬ
Глава 17.
- Морозно нынче, какие могут быть прогулки, да ещё пешими, - сетовала матушка Анфиса Дмитриевна, глядя, как собираются Куприян с Ермилом прогуляться по окрестностям, - Пусть Авдей вам коляску приготовит, прокатитесь, ноги не морозить…
- Матушка, ты не беспокой себя, мы тепло одеты, да и далеко не станем ходить, - сказал Куприян, - Хочу Ермилу показать Киселёво наше, до церкви сходим, и на мост. К обеду уже и вернёмся. В кузню заглянем, там старый-то Данилыч ещё жив? Ну вот, повидаю его, как поживает. Я ему привёз гостинец.
- Ну ладно, - смягчилась Анфиса Дмитриевна, - Коли так, подите, Егор-то Данилыч давеча болел, доктора звали, сейчас вроде ничего, оправился, только ведь уж не молод.
Солнечный морозный искрился на снегу, расцвечивал белый покров разноцветными блёстками, ветви кустов и деревьев оделись белой бахромой. Вокруг стояла звенящая тишина, ни единая веточка не шевелилась от дуновения даже лёгкого ветерка.
Киселёво раскинулось по берегу небольшой речушки, улицы с аккуратными домиками протянулись вдоль берега. На пригорке, за старым погостом, возвышалась церковь, купола её сейчас горели на солнце, словно бы и сами были маленькими солнышками над пригорком.
Через речку перекинулся мосток, теперь он желтел свежими брёвнами, чуть занесёнными снегом, видать по осени мосток подновили.
Усадьба Рукавишниковых стояла как раз под холмом, дальше от неё простирался луг, а за ним, на открытом всем ветрам просторе и стояла старая заброшенная ветряная мельница. Её крылья обветшали и зияли теперь дырами на потемневших жердях. Но стены ещё держались, сработанные мастерами на совесть, а широкая дверь, в которую раньше мог войти и воз с зерном, теперь зияла чёрной дырой, изнутри заваленной досками.
- И чего её забросили, - пожал плечами Ермил, указывая на мельницу, - Место какое хорошее, поди раньше хорошо дело шло. Дорога большая недалеко, не тряско с зерном да мукой добираться.
- Так теперь в Архангельское ездят молоть, там большая мельница, какой-то то ли немец, то ли голландец придумал, - ответил Куприян, - Батюшка говорил, что по реке для той мельницы большие механизмы везли на барже, тянули по мелководью, потом на подводах. А старую давно, ещё до моего рождения бросили, мы с Ванькой Локтевым там много времени проводили, на крышу забирались по крыльям, высоко, страшно, да зато далеко всё видать, и село, и дорогу на Архангельское.
Обошли село по краю, по-за околице, мимо высокого бора, стеной стоявшего до торной дороги на большое село Архангельское, и дальше. Поднялись на пригорок и остановились возле церкви, Куприян помнил, как на её колокольню всем селом поднимали новый колокол… то ли сам он был тогда мал, потому что колокольня тогда ему казалась высокой, до самого неба… А теперь обычная, в Торжке повыше будут. И всё же эта – самая красивая!
Навстречу им из калитки вышел местный батюшка, обширный и немного неповоротливый отец Кондратий в чуть засаленной на круглом животе рясе.
- А, Куприян Федотыч, доброго здравия! – прогудел отец Кондратий таким голосом, что с ближайшего куста вспорхнула стайка воробьёв, - Прибыли родителе проведать? Это вы молодец, похвально, похвально! Приходите в воскресенье на службу. И друга своего приводите.
- Благодарствуйте, отец Кондратий, - отозвался Куприян, - Да, приехал погостить, а вот товарищ мой, Ермил, приехал поглядеть наши места.
Ермил поздоровался, и тут Куприян приметил, что его товарищ разглядывает что-т на стоявшей рядом высокой сосне. И тут, прямо на глазах у отца Кондратия, с сосны слетела красивая упитанная черная птица. Усевшись на подставленное Ермилом плечо, она принялась разглядывать присутствующих, наклоняя голову то в одну сторону, то в другую.
- Свят, свят! – пробормотал отец Кондратий, осеняя себя крестом, потом смутился, глянув на сдерживающего смех Ермила.
- Как это вы этакое к рукам-то приучили, - ворчливо спросил он, глядя с укоризной на Куприяна, - Тьфу!
- Почему же «тьфу», отче? И она есть Божье создание, - назидательно изрёк Ермил, - Всех нас одна рука создавала, так чем она хуже нас будет!
- Нам пора! – заторопился Куприян, пока беседа не приняла совершенно щекотливый оборот, - Хочу до кузни дойти, Данилыча проведать.
- Ступайте с Богом! – прогудел нараспев батюшка и снова покосился на Ермила с вороной на плече.
Покатились с пригорка Куприян с Ермилом, вниз-то как легко идти, Ермил ехидно ухмылялся, ворона сидела у него на плече, вцепившись коготками в кожух.
- Ну ты даёшь, - Куприян пытался выглядеть построже, но ему было потешно, как всё вышло, - Напугал батюшку с подружкой своей, теперь толки по селу пойдут.
- Да ладно тебе, - махнул рукой Ермил, - Зато теперь будет, про что поговорить, да и молитва станет истовее. Только польза от такого!
Старая кузня стояла у самой реки, чуть дальше от моста. К ней вела наезженная дорога, видать у старого Данилыча не переводилась работа. Оно и понятно, работа старого кузнеца ценилась в округе.
Рядом с кузней стояла и изба, сколько себя помнил Куприян, кузнец в ней и жил. Матушка Анфиса Дмитриевна говорила, что овдовел Егор Данилыч рано, жена его умерла родами, ребёночек тоже не увидел свет. С того времени Данилыч не женился больше, так и жил один, справлял своё дело, на праздники ходил в церковь и пел в клиросе. Хоть некоторые старухи и говаривали про него, что ковать такие диковинные вещицы ему помогает нечистый, не иначе, но отец Кондратий за такие пересуды шибко бранился и обещал наказать болтушек.
А местная ребятня кузню обожала, и когда бы не налетели они к Данилычу, тот их не гонял, даже если и делом был занят. Пускал поглядеть, и помочь раздувать огонь, а тем, кто покрепче, даже молот небольшой позволял брать. Куприян сам много раз такой чести удостаивался, а однажды даже помогал кузнецу ковать серп.
Позже стал Данилыч брать себе в выученики то одного, то другого, но всё как-то не задерживались у него парни. По его словам, никто старания к обучению не являл, а которые потолковее – тех родители ремеслу отдавали учиться в уезд или ещё куда. Так и справлялся пока сам, с временными помощниками.
Сейчас в кузне не гудел огонь, не слышно было голоса молота и наковальни, только лёгкий дымок поднимался над соломенной крышей кузни, на которую даже снежная шапка никогда не ложилась.
Ворона, сидевшая у Ермила на плече, перебралась на стоявшую возле кузни берёзу, видать уселась ждать своих спасителей, которые уже входили внутрь.
- Сегодня только подковы могу поменять, -сказал стоявший возле верстака кузнец, не оборачиваясь на вошедших, - На будущей неделе стану остальное делать, тогда и приходите.
- Здрав будь, Егор Данилыч, - приветливо сказал Куприян, - Да мы не за работой пришли, навестить тебя!
- Никак ты, Куприян? Здравствуй, здравствуй, друг дорогой! – прищурился обернувшийся на голос кузнец, - Ишь, вымахал какой! А ну, дай на тебя погляжу! Ну крепок ты, брат, и ростом, и статью вышел! А это кто с тобой?
- А это товарищ мой, Ермил, - представил друга Куприян, и Ермил протянул рослому кузнецу руку, крякнув от крепкого рукопожатия.
- Ну, гости дорогие, идёмте в дом, чего тут в кузне-то торчать! Там и чаю наладим, и поговорим!
Вскоре они все уже сидели за столом в просторном доме кузнеца, тот его для семьи большой строил, а вот как вышло, один остался, так и жизнь живёт. Посреди стола пыхтел самовар, большая чашка с мёдом благоухала ароматом леса и луга. Поговорили про дела, про доставшуюся Куприяну в нечаянное наследство Книжную Лавку, и про городскую жизнь вообще.
Кузнец про свои дела говорил мало, да и что тут рассказывать, когда Куприян тут и сам всё знал, а с того времени, как он в Торжок уехал, ничего здесь и не менялось.
Только чем дольше Куприян говорил с Данилычем, тем сильнее хмурился, что-то невесел был кузнец, лицо бледное, а в глазах – забота и потаённый страх.
- Что, Егор Данилыч, так себе помощника толкового и не отыскал? – спросил Куприян и тут же понял, в точку попал…
- Да как сказать… нашёл, да вот беда пришла, какую не ждали! – и так тяжко вздохнул кузнец, что Куприян с Ермилом невольно переглянулись.
- Ты, Егор Данилыч, от нас не таись, расскажи, - сказал ласково Куприян, - Коли беда какая приключилась, всяко всем-то вместе с нею проще будет сладить.
- Коли скажу, так поди и не поверите мне, - вздохнул кузнец, - Ладно… покажу вам, может и в самом деле, чего присоветуете. Только глядите – никому! Идёмте!
Кузнец накинул кожух, достал из-за печки кованный большой ключ и повёл своих гостей обратно в кузню. Куприян с Ермилом шли молча, ничего не спрашивали, кузнец сам рассказывал:
- Помощник мне нашёлся, Гордеем звать. Парень крепкий да смекалистый, руки да голова на месте, дело у нас хорошо шло. Одна у него была забава – в лес на охоту хаживал, да по осени ушёл и не вернулся. Уже заморозки крепкие пошли тогда, но снега ещё не легло, я два дня его ждал, а после сам искать пошёл. Отец мой следопытом был, на всю округу славился, вот я его выучку и вспомнил. Нашёл я Гордея, в яме волчьей он сидел, да вот только…
Егор Данилыч затворил дверь кузни, засов задвинул, и только после этого взялся за тяжёлую дверь в полу, Куприян знал, раньше там кузнец хранил всякое – инструмент, когда и уголь, и прочее разное. Теперь же оттуда раздавался жуткий, не человеческий, но и не звериный вой…
Продолжение здесь.
Дорогие Друзья, рассказ публикуется по будним дням, в субботу и воскресенье главы не выходят.
Все текстовые материалы канала "Сказы старого мельника" являются объектом авторского права. Запрещено копирование, распространение (в том числе путем копирования на другие ресурсы и сайты в сети Интернет), а также любое использование материалов данного канала без предварительного согласования с правообладателем. Коммерческое использование запрещено.
© Алёна Берндт. 2025