Телефон Татьяны вырвала из рук её подруга Людмила прямо на пороге дачи. Брат покойного мужа Виктор успел выкрикнуть только: "Таня, дача наша! Сергея нет — значит, отдавай!"
Людмила нажала отбой и бросила телефон в сумку.
— Не смей с ними разговаривать. Слышишь? Грифы гребаные.
Татьяна кивнула, но не услышала. Она смотрела на веранду, где ещё три недели назад Сергей читал газету, щурясь на солнце. Пятьдесят пять лет. Грузовик на Кутузовском. Мгновенная смерть. Двадцать лет брака закончились телефонным звонком из больницы.
А теперь родня делит то, что они строили вместе.
Звонок
Когда больница позвонила, Татьяна стояла на кухне и резала помидоры для салата. Нож выскользнул из пальцев и со звоном упал на кафель.
"Ваш супруг скончался в результате ДТП. Приезжайте за документами".
Всё. Двадцать лет счастья — и один безличный голос в трубке.
Татьяна не кричала. Села прямо на пол, прислонившись спиной к холодильнику. За окном гудел город, люди спешили по своим делам. А её мир только что рухнул.
Сергей утром ушёл на работу. Поцеловал в лоб на пороге. Сказал: "Вечером заедем за твоими любимыми эклерами". Она кивнула, поправила ему воротник рубашки. Обычное утро. Последнее.
Людмила приехала через полчаса — Татьяна позвонила ей первой. Села рядом на кухонный пол, обняла за плечи.
— Держись.
Но как держаться, когда внутри чёрная дыра?
Похороны
Гроб. Цветы. Лица. Татьяна стояла, чувствуя себя манекеном. Люди подходили, жали руку, говорили что-то про "светлую память". Слова расплывались в невнятный гул.
Она смотрела на Сергея. Костюм. Руки сложены. Лицо восковое, чужое. Это не он. Её Серёжа громко смеялся, готовил по выходным омлет, напевал в душе. Этот человек в гробу — просто оболочка.
Брат Виктор стоял поодаль с женой Мариной. Лицо скорбное, но глаза сухие. Сестра мужа Ольга всхлипывала в платок, но Татьяна не видела слёз. Что-то в их поведении царапало, но она не могла понять что.
После кладбища все поехали на поминки в городскую квартиру. Татьяна накрыла стол, как положено. Гости ели молча, вспоминали Сергея добрыми словами. Виктор с Ольгой сидели напротив, почти не притрагиваясь к еде.
К вечеру большинство разошлись. Остались родственники мужа.
Татьяна собирала посуду, когда Виктор откашлялся:
— Подожди, Таня. Поговорить надо.
Она обернулась. Виктор переглянулся с сестрой.
— О даче.
Слово упало в тишину как камень в воду.
— Что о даче? — медленно спросила Татьяна.
— Понимаешь... — Виктор потёр переносицу. — Серёжи больше нет. Ты в городе живёшь, одна. Зачем тебе там торчать? Мы с Ольгой подумали — справедливо будет, если дача перейдёт семье. То есть нам.
Татьяна поставила тарелки обратно на стол. Пальцы задрожали.
— Нам? Это как?
— Ну мы же кровные родственники Серёжи, — вмешалась Ольга. — А ты теперь... ну, вдова. Ничего личного, правда. Просто по закону у нас есть права.
— Какие права? — голос Татьяны звучал чужим.
— На наследство, — Виктор говорил с той непробиваемой уверенностью, от которой хотелось ударить. — Дача нажита в браке. Половина твоя, половина Серёжи. Его половина делится между наследниками. Значит, мы тоже имеем долю.
Мир качнулся. Татьяна схватилась за спинку стула.
— Вы сейчас серьёзно? На поминках? Сергея сегодня похоронили!
— Мы не хотим тебя обижать, — Ольга вздохнула с видом мученицы. — Давай по-честному. Продадим, поделим деньги, и всем хорошо. Дача огромная, тебе одной не осилить.
Слова не шли из горла. Татьяна смотрела на этих людей — они только что ели за её столом, делали вид, что скорбят. А сами уже прикидывали, как разделить имущество.
— Созвонимся через недельку, — Виктор поднялся. — Подумай. Не упрямься.
Дверь хлопнула. Татьяна опустилась на стул и закрыла лицо руками. Плакать не получалось. Внутри была пустота и глухое непонимание.
Ночной поиск
В три часа ночи сон так и не пришёл. Татьяна лежала в темноте, уставившись в потолок. Мысли крутились бешеной каруселью. Сергей мёртв. Виктор с Ольгой хотят забрать дачу. Их дачу — место, где они были счастливы двадцать лет подряд.
Она встала, накинула халат и пошла в кабинет мужа. Щёлкнула настольной лампой. Книжные полки, старый компьютер, стопка непрочитанных журналов. Всё осталось так, как он оставил.
Татьяна открыла ящик письменного стола. Папки с документами лежали стопкой. Квитанции, счета, страховки. Может, есть завещание? Вдруг Сергей что-то написал?
Нет. Он не думал о смерти. Был здоров, строил планы на пенсию. Хотел купить лодку и рыбачить на озере.
В самой нижней папке, под страховками и справками, лежал старый конверт. Бумага пожелтела от времени. Татьяна достала листы и развернула.
Договор купли-продажи. Дача в посёлке «Сосновый бор». Покупатель — Сергей Викторович Соколов. Дата — 22 июля 2003 года.
Татьяна замерла. Две тысячи третий. Они поженились в две тысячи пятом.
Значит, дачу Сергей купил за два года до свадьбы.
Она пролистала договор дальше. Последняя страница. Подписи. И внизу, чёрными буквами: собственник дачи — Татьяна Николаевна Соколова.
Дыхание перехватило. Она перечитала строчку трижды. Да. Дача оформлена на её имя. Сергей купил, но сразу записал на неё.
Память выплеснула забытый день. Они стояли на пустой веранде. Солнце било в глаза. Сергей протянул ей связку ключей.
"Это тебе, Танюш. Хочу, чтобы у тебя было своё место. Наше".
"Серёж, это же слишком. Столько денег..."
"Для тебя ничего не слишком".
Она тогда расплакалась от счастья. Он обнял её, поцеловал в макушку. Пообещал, что они будут приезжать каждое лето.
И они приезжали. Двадцать лет подряд.
Татьяна прижала договор к груди и заплакала. Впервые с момента его смерти — настоящими, горькими слезами. Сергей. Даже мёртвый он защищал её.
Адвокат
Утром Татьяна позвонила знакомому адвокату Игорю Павловичу. Он работал в серьёзной конторе, специализировался на наследственных спорах. Встретились в тот же день.
— Расскажите, — попросил он, усаживая её в кресло.
Татьяна рассказала всё. Смерть мужа. Наглость родственников. Находку в ночи. Показала договор.
Игорь Павлович изучил документ внимательно. Перелистал страницы, сверил даты. Кивнул.
— Понимаете, что у вас на руках?
— Не совсем, — призналась она.
— Дача оформлена на вас до заключения брака. По Семейному кодексу это ваша личная собственность. Не совместно нажитое имущество, а именно личное. Даже если бы вы развелись — дача осталась бы вашей. А уж после смерти супруга тем более.
— То есть родственники мужа...
— Не имеют на дачу вообще никаких прав. Нулевых. Это не наследство. Это ваша собственность с две тысячи третьего года.
Внутри что-то ослабло. Надежда? Облегчение?
— А если они будут судиться?
— Пусть пытаются. У вас железный договор, регистрация права собственности, выписка из ЕГРН. Дата покупки — до брака. Им нечего предъявить.
— Что мне делать?
Адвокат откинулся на спинку кресла.
— А вы ничего не делайте. Пока молчите. Пусть сами загонят себя в угол. Потом предъявите документы — эффект будет сильнее.
— Спасибо, — выдохнула Татьяна.
— Держитесь. Вы справитесь. Таких, как ваш муж, сейчас мало. Он обо всём позаботился.
Встреча на даче
Виктор позвонил в среду.
— Таня, в субботу встречаемся на даче. Риэлтора нашли, посмотрит, оценит. Обсудим продажу.
— Я не согласна продавать.
— Не упрямься. Мы же договорились.
— Мы ничего не договаривались, Виктор.
Он раздражённо фыркнул.
— Приезжай в субботу к одиннадцати. Решим всё по-людски.
Трубку бросил первым.
Татьяна набрала номер адвоката.
— Они назначили встречу. С риэлтором. На даче.
— Замечательно. Я поеду с вами.
В субботу утром Татьяна села за руль и поехала в посёлок. Игорь Павлович следовал за ней на своей машине. У ворот уже стояли две иномарки. Виктор с женой, Ольга с мужем и незнакомый мужчина в сером костюме.
Татьяна вышла. Виктор улыбнулся.
— О, Танюша. Вовремя. Это Андрей Геннадьевич, оценщик. Посмотрит дом, скажет цену.
— Цену чему? — спросила она ровно.
— Даче, конечно. Чтобы понять, сколько получим после продажи.
Оценщик уже доставал планшет. Ольга щёлкала калькулятором.
— Примерно восемь-девять миллионов потянет, — сказала она. — Делим на троих, по три примерно каждому выйдет.
— Нормально, — Виктор потёр руки. — Мне как раз на новую машину хватит.
Татьяна шагнула вперёд. Сердце колотилось, но голос прозвучал твёрдо:
— Вы закончили делить мою собственность?
— Твою? — Виктор посмотрел на неё с недоумением. — Таня, не начинай истерик.
— Дача оформлена на меня. До брака с Сергеем. Два года до брака.
Повисла тишина. Ольга оторвалась от калькулятора. Виктор побледнел.
— Что за бред?
Из машины вышел Игорь Павлович с портфелем. Подошёл к Татьяне.
— Добрый день. Я адвокат Татьяны Николаевны Соколовой. — Он достал папку. — Договор купли-продажи дачи от двадцать второго июля две тысячи третьего года. Собственник — Татьяна Николаевна Соколова, девичья фамилия Ковалёва. Дача приобретена супругом до заключения брака и оформлена на имя невесты. По статье тридцать шесть Семейного кодекса это личная собственность, не подлежащая разделу. Вы не имеете на неё никаких прав.
Виктор вырвал документ из рук. Пробежал глазами. Лицо из бледного стало багровым.
— Это какая-то подстава!
— Никакой подставы, — спокойно ответил адвокат. — Закон на стороне моей клиентки. Выписку из ЕГРН могу предоставить прямо сейчас.
Ольга закричала:
— Это семейное гнездо! Мы сюда двадцать лет ездили! Наш брат баню строил!
— По приглашению законного владельца, — отрезал Игорь Павлович. — Что, кстати, не даёт вам никаких прав собственности.
Оценщик тихо сказал:
— Извините, но если дача не в наследственной массе, я здесь вообще лишний.
Развернулся и пошёл к машине. Виктор смотрел на Татьяну с ненавистью.
— Ты ещё пожалеешь об этом.
— Нет, — она впервые за месяц почувствовала твёрдую землю под ногами. — Не пожалею.
Они уехали с визгом шин. Татьяна осталась стоять у калитки. Руки дрожали от адреналина. Адвокат положил руку ей на плечо.
— Вы молодец.
— Спасибо.
Но победа не принесла радости. Только горечь.
Суд
Через месяц Виктор подал иск. Требовал признать дачу совместно нажитым имуществом, ссылался на какое-то "моральное право наследования". Игорь Павлович показал Татьяне бумаги и усмехнулся:
— Это даже не смешно. У них нет ни одного юридического основания. Чистая самодеятельность.
Судебное заседание назначили на конец ноября. Татьяна пришла с адвокатом. Виктор с Ольгой сидели напротив. Их адвокат, молодой парень в мятом пиджаке, нервно листал какие-то бумажки.
Судья — женщина лет шестидесяти с усталым лицом — изучила материалы. Выслушала обе стороны. Виктор ораторствовал про несправедливость, про то, что брат хотел передать дачу по наследству. Ольга всхлипывала в платок.
Игорь Павлович спокойно разложил документы. Договор купли-продажи. Выписка из ЕГРН. Свидетельство о регистрации права. Свидетельство о браке, где видна дата — 2005 год.
Всё чётко, ясно, без единой зацепки.
Судья удалилась на совещание. Вернулась через пятнадцать минут.
— Встать. Суд постановил: в удовлетворении иска Соколову Виктору Викторовичу отказать полностью. Дача является личной собственностью ответчика Соколовой Татьяны Николаевны, приобретённой до заключения брака. Истец не обладает правами на указанное имущество. Решение окончательное, может быть обжаловано в апелляционном порядке в течение месяца.
Виктор вскочил, но адвокат удержал его. Они вышли молча. Татьяна сидела не двигаясь. Справедливость восторжествовала.
Но что-то внутри было разбито навсегда.
Прощание
Через неделю Татьяна приехала на дачу. Ноябрь. Голые деревья. Серое небо. Она прошла по комнатам. Кухня, где они готовили. Спальня, где просыпались под птичьи голоса. Веранда с креслом Сергея.
Села в кресло. Погладила подлокотники. Закрыла глаза.
И поняла: счастье отсюда ушло. Осталась только память. И горький осадок от жадности чужих людей. Виктор с Ольгой отравили это место. Каждый угол теперь напоминал не о Сергее, а о криках, ненависти, судах.
Татьяна встала и обошла дачу последний раз. Погладила стены. Мысленно попрощалась.
— Прости, Серёж. Я больше не могу здесь быть.
Новая жизнь
Дачу она продала в декабре. Молодая семья с двумя детьми. Муж работал в IT, жена — дизайнер. Они влюбились в дом с первого взгляда, планировали переехать из города.
— Мы тут счастливы будем, — сказала жена, гладя рукой перила веранды.
— Будьте, — тихо ответила Татьяна.
Восемь миллионов легли на счёт. Деньги казались бессмысленными цифрами.
Оставаться в Москве она не могла. Слишком много напоминаний. Нужно было начать заново.
Нашла квартиру в Сочи. Небольшую двушку в тихом районе. Окна на море. Четыре миллиона — адекватная цена для города. Остальное положила на депозит под десять процентов годовых. Жить на проценты и пенсию можно было скромно, но достойно.
В январе переехала. Новые соседи встретили приветливо. Пожилая пара Валентина Ивановна и Анатолий Петрович принесли пирог.
— С новосельем, дорогая. Если что — мы напротив.
Татьяна обустраивала квартиру не торопясь. Мебель. Шторы. На полку в гостиной поставила фотографию Сергея — он улыбается, стоя на их веранде.
Каждое утро выходила на балкон. Смотрела на море. Слушала волны. Вдыхала солёный воздух.
Она не забыла Сергея. Не могла забыть. Но жизнь продолжалась. И где-то внутри теплилась благодарность. Он защитил её. Даже после смерти.
Подарил не просто дачу, а возможность сохранить достоинство.
Февраль
Февральским вечером Татьяна сидела у окна с чаем. За стеклом темнело небо, вспыхивали огни набережной. Море шумело, успокаивая.
Она посмотрела на фотографию.
— Спасибо тебе. За всё.
Сергей хотел бы, чтобы она жила. Не застряла в горе. Не сломалась.
Татьяна открыла окно. Морской ветер ворвался в комнату, принёс запах свободы и соли.
Она вдохнула полной грудью.
Жизнь продолжается. Память остаётся. Достоинство защищено.
Именно так, как он хотел.