Исключили глютен и молоко, практикуете медитации, а живот всё равно болит? В этой части интервью с врачом-терапевтом и гастроэнтерологом высшей категории Татьяной Найдановой разбираем, почему синдром раздражённого кишечника так часто поражает женщин, как связаны гормоны, стресс и ось «кишечник–мозг», чем опасны модные клизмы и ограничительные диеты и какое лечение действительно помогает, а что лишь разочаровывает и вредит.
Вы когда-нибудь ловили себя на мысли: «Я уже исключила глютен, молоко, сахар, делаю медитации, а живот всё равно болит»? Особенно часто так говорят женщины, на которых и дом, и работа, и дети, и эмоциональная погода в семье. Гормоны скачут, стресс никуда не девается, а кишечник реагирует первым — болью, поносом или запором.
Синдром раздражённого кишечника нередко «выбирает» именно женщин: с чувствительной нервной системой, высоким уровнем ответственности и перфекционизмом. При этом многие годами живут с ощущением, что «что-то серьёзное упускают», и одновременно мучают себя модными диетами, очищающими клизмами и бесконечными ограничениями.
В этой части интервью Врач-терапевт, гастроэнтеролог, к.м.н., врач высшей категории Найданова Татьяна Анатольевна объясняет, почему женские гормональные циклы делают кишечник уязвимее, как работает ось «кишечник–мозг», почему одной только таблетки или одной медитации недостаточно — и чем опасны популярные мифы про «волшебные» очищения и отказ от глютена «на всякий случай».
Если Вы давно пытаетесь «подлечить кишечник» самостоятельно, но живёте между страхом серьёзной болезни и надеждой на очередную диету, этот разговор с экспертом поможет расставить всё по местам.
Гормоны, «ось кишечник–мозг» и почему именно живот берёт удар на себя
– Наверное, на синдром раздражённого кишечника могут влиять и женские циклы, и беременность, и менопауза? Всё-таки эмоции тесно связаны с гормонами, гормональными перестройками.
– Да, это очень важный момент. Уязвимость женского организма ещё и в том, что даже в пределах одного месяца меняется уровень гормонального фона. И женщине нужно всё время к этим колебаниям адаптироваться.
На это тоже нужны ресурсы. И если их не хватает, организму уже трудно одновременно справляться и с гормональными изменениями, и с тонкой регуляцией работы кишечника. Тут бы, что называется, с одним бы разобраться, а ему приходится тянуть сразу несколько задач.
– То есть это ещё одна нагрузка сверху на и так напряжённую систему?
– Да. Если говорить именно про связь синдрома раздражённого кишечника и менопаузы, то типично это всё-таки заболевание более молодого возраста.
Если впервые в жизни боли в животе появляются уже в период менопаузы, после 50 лет, мы в первую очередь думаем не о синдроме раздражённого кишечника, а ищем другие причины. Тут уже тактика обследования другая.
– То есть классический портрет – это более молодая женщина с чувствительной нервной системой?
– Чаще всего да. Это молодые дамы с лабильной, неустойчивой нервной системой. И у них ощущения в животе, изменения стула очень легко эмоционально «подсвечиваются» – катастрофизацией.
Появляется страх: «А вдруг это что-то серьёзное?» Эти жалобы становятся доминирующей информацией для мозга.
– В каком смысле – доминирующей?
– Если организм, грубо говоря, получает задачу «следить за животом», он и будет в первую очередь слышать именно сигналы оттуда.
Раздражения нервных окончаний в шее, ногах, где-то ещё – тоже могут быть, но им не придаётся такого значения, как тому, что происходит в животе.
Живот становится центром внимания. На жалобы в этой области накладывается эмоциональная окраска – тревога, страх, ожидание катастрофы. Я иногда пациенткам в шутку говорю: вы свои ощущения в животе как будто «демонизируете».
– То есть не только кишечник становится гиперчувствительным, но и психика «подкручивает звук»?
– Именно. В психологии это состояние называется фиксацией переживаний. Человек как будто «залипает» на этой зоне, на этих ощущениях. Это уже поле работы психотерапевтов.
Психотерапевт помогает и стрессоустойчивость сформировать, и вот такие фиксации снять. Здесь же и неврологи помогают – мы все работаем в одной связке. Нам, гастроэнтерологам, без психотерапевтов очень сложно обойтись.
– То есть подход должен быть комплексным, по-другому никак?
– Обязательно. Это как раз та история, где нужен командный подход.
Синдром раздражённого кишечника очень наглядно демонстрирует ту самую взаимосвязь, которую называют ось «кишечник–мозг» и «мозг–кишечник». Эти два органа буквально усиливают страдания друг друга.
– Расшифруйте, пожалуйста, что это значит на практике.
– Если ось направлена «мозг–кишечник», то есть изначально есть стресс, неустойчивость, повышенная тревожность в подкорковых структурах головного мозга, это формирует синдром раздражённого кишечника.
А если смотреть в обратную сторону – «кишечник–мозг», то постоянный поток импульсов из кишечника, несущих болевую окраску, формирует фиксацию уже в коре головного мозга.
Получается замкнутый круг: мозг тревожится – кишечник отвечает болями и нарушением стула, кишечник болит – мозг ещё больше тревожится и фиксируется на этой зоне.
– И если воздействовать только на кишечник, круг не разорвётся?
– Вот именно. Гастроэнтеролог может работать только с одним звеном – с кишечником. Мы можем уменьшать воспаление, нормализовать моторику, подбирать питание, препараты.
Но если при этом совсем не трогать второе звено оси – мозг, то есть не работать с тревогой, страхами, способом реагирования на стресс, – эффект будет неполным.
Поэтому обязательно нужно одновременное, плановое, комплексное воздействие на оба звена: и на кишечник, и на мозг.
– А от чего зависит, какой именно орган «выстрелит» на фоне стресса? У кого-то – кишечник, у кого-то – сердце, у кого-то – голова болит. Это принцип слабого звена?
– В целом да, можно сказать и так. Здесь тоже работает механизм фиксации: откуда головной мозг уже получал негативную информацию, с каким органом у него есть «история отношений».
Иногда это связано с личным жизненным опытом. Мы в беседе с пациентами часто возвращаемся в детство: была ли, например, перенесённая кишечная инфекция.
– То есть мозг «запомнил» этот тип боли и потом легче к нему возвращается?
– Да. Головной мозг уже знаком с этой информацией: он помнит, что такое боль в животе, спазмы, расстройства стула.
А вот со стороны сердца у человека, скажем, никогда не было неприятных ощущений, он не знает, как это. Поэтому при новом стрессе мозг как бы «выбирает» знакомый канал – кишечник.
Где-то это мои личные клинические наблюдения, где-то – общие представления, но такой механизм я вижу довольно часто.
– А бывает, что человек как будто «перенимает» орган для тревоги у кого-то из близких?
– Бывает и так. Если у кого-то из родителей или близких много лет болело сердце, или постоянно жаловались на живот, ребёнок растёт в атмосфере внимания к этому органу.
И потом, став взрослым, он начинает прислушиваться к себе именно в этой зоне. Особенно если нервная система впечатлительная.
А когда мы сознательно начинаем к чему-то прислушиваться, мы, конечно, что-то там найдём. Это особенность восприятия информации головным мозгом: услышать можно только то, на что направлен фокус.
– И дальше – та же история с фиксацией?
– Да. Мы прислушиваемся – слышим – начинаем фиксироваться. И вот эту фиксацию уже очень сложно убрать без психотерапевта.
Именно поэтому в лечении синдрома раздражённого кишечника нам так важно не только «успокоить» орган, но и научить мозг по-другому относиться к телесным сигналам, не превращая их в ежедневный хор тревоги.
Медитации, клизмы и безглютен: где помощь, а где модный миф
– Скажите, а встречались ли вы с другой крайностью? Когда человек, наоборот, пытается лечить всё исключительно медитациями, аффирмациями и подобными практиками?
– Если человеку помогает медитация, помогает положить ладонь на живот или приложить туда «заряженную воду» – вспомним, кто у нас там был, Кашпировский с Чумаком, – если это успокаивает, снижает тревогу, даёт ощущение контроля над ситуацией, пусть делает.
Главное, чтобы это не было вредным. Не кипяток же пить, к примеру. То есть, если метод не калечащий, не опасный, не противоречит здравому смыслу – пожалуйста.
– То есть вы не против «мягких» методов, если они не заменяют собой медицину?
– Да. Здесь включаются элементы изменения поведения, внушения, самовнушаемости – и это действительно работает.
Есть люди с хорошей внутренней «настройкой» на медитацию, дыхательные практики, визуализации. Если им это помогает снижать уровень тревоги, улучшать сон, расслаблять мышцы – прекрасно.
Но важно понимать: на ось «кишечник–мозг» мы не можем повлиять только точечно – одним каким-то методом. Лекарствами мы воздействуем на кишечник, психотерапией и медитациями – на мозг. Но при синдроме раздражённого кишечника нужен комплексный подход: и то, и другое, и третье.
– То есть медитация может быть частью схемы, но не единственной опорой?
– Именно так. В процессе лечения мы всегда уточняем у пациента: «А что именно вам помогает?»
Если он говорит: «Мне реально легче, когда я медитирую» – отлично, мы это берём в работу, усиливаем, дополняем другими методами.
Но в реальности у большинства людей одной медитации бывает недостаточно – её нужно дополнять ещё чем-то: лекарственной терапией, психотерапией, изменением образа жизни.
Хорошо, когда метод ещё и технически прост: не нужно покупать абонементы, ездить куда-то, тратить большие деньги. Включил аудиозапись, нашёл удобную практику – и пользуешься. Если помогает и не вредит – пусть работает.
– Прекрасный прагматичный подход. А встречали ли вы мифы, которые реально вредны? В духе «клизмы – лучшее очищение», «надо полностью отказаться от глютена, клетчатки» и так далее?
– Да, с такими мифами сталкиваюсь регулярно.
С клизмами мы как раз подробно разбирались, когда говорили о запорах: очищающие клизмы с большим объёмом жидкости – литр, полтора литра – применять нельзя. Особенно, если делать их регулярно, «курсами». Это уже давно ушло из нормальной практики, но миф живуч.
– А что можно?
– Если нужно быстро помочь себе при запоре, допустимо использование лекарственной микроклизмы. «Микро» – это объём до 100 мл. Иногда это микроклизмы с готовыми препаратами, иногда – с лечебными экстрактами, например с ромашкой.
Это разовое, симптоматическое средство. А вот «прочиститься литром воды» несколько раз подряд – нет. Это не лечит кишечник, а только травмирует слизистую, нарушает микрофлору и может усугубить проблему.
– С клизмами понятно. А что с модными диетами?
– Сейчас сценарий очень типичный. Появились неприятные ощущения – человек первым делом идёт в интернет.
Дальше два пути: либо он сам ищет информацию, либо задаёт вопрос искусственному интеллекту. А тот, исходя из огромного массива уже накопленных текстов, что-то ему выдаёт.
Но и поисковик, и интеллектуальная система в первую очередь поднимают наверх то, что сейчас модно, популярно и… хорошо продаётся.
– То есть на первом экране – не обязательно самое научно обоснованное, а самое «хайповое»?
– Да. И вот в топе оказываются модные ограничительные диеты: когда «что-то надо полностью исключить». Это так называемые ограничительные или редуцированные диеты – когда мы сознательно не даём организму какой-то компонент нормального рационального питания.
Мне часто рассказывают: «Я пробовала безглютеновую диету, безлактозную, низкокалорийную, чисто белковую, кето-диету…» Перечень длинный.
– И как результат?
– А результат один: так или иначе жалобы остаются, и человек всё равно приходит к врачу.
Когда мы у организма отбираем какой-то важный компонент пищи, особенно без необходимости, мы вмешиваемся в работу микрофлоры кишечника. Например, на безглютеновой диете, как правило, сильно сокращается количество растительной пищи с клетчаткой. А клетчатка – это еда для нашей полезной микрофлоры.
– То есть вместе с модной диетой человек лишает кормления свои бактерии-союзники?
– Именно. Любая строгая ограничительная диета может пройти без серьёзных последствий только если она очень короткая – две, максимум четыре недели.
За это время та часть микрофлоры, которая «жила» на исключённых продуктах, ещё не успеет полностью исчезнуть. И если мы потом возвращаем эти продукты, микрофлора может восстановиться.
Но когда человек месяцами сидит на безглютене, безлактозе, безуглеводке, кето и прочем, без реальных показаний – это уже история про вред.
– А если молоко или глютен действительно провоцируют симптомы?
– Тогда мы действуем так же, как говорили ранее про продукты-провокаторы. Если цельное молоко явно вызывает жалобы – на время обострения, на время лечения, на время «примирения кишечника с головным мозгом» мы убираем этот продукт.
Но важно: именно на время. А потом, под контролем врача, начинаем постепенно возвращать.
То есть да, ограничительные диеты могут иметь право на существование – но только как кратковременный инструмент и только тогда, когда они действительно нужны конкретному человеку. Это не стиль питания «на всю жизнь».
– Получается, нельзя сказать, что всем подряд полезно отказаться от глютена, молока или ещё чего-то «по тренду»?
– Совершенно верно. Полезно отказываться не от того, от чего соседка отказалась, и не от того, что модно в интернете.
Полезно – от того, что именно у этого конкретного человека реально провоцирует симптомы. И то, чаще всего, временно.
Все эти универсальные советы вроде «глютен – зло», «молоко – яд» – это не про доказательную гастроэнтерологию. Это про моду и маркетинг, а не про здоровье конкретного кишечника конкретного человека.
Когда страшно «упустить болезнь»: зачем нужны обследования и разговор с врачом
– Может быть, есть что-то важное, что вы хотели бы добавить? То, о чём обязательно нужно сказать пациентам с синдромом раздражённого кишечника?
– Да, есть один очень важный момент. Когда пациент рассказывает свои жалобы, мы видим, что по картине это в большей степени укладывается именно в синдром раздражённого кишечника. И почти всегда это очень эмоционально окрашено.
Чаще всего это пациентка – поправлюсь: молодая женщина, которая действительно боится, что за её болями в животе и нарушением стула скрывается что-то серьёзное. И чем сильнее она этого боится, тем сильнее формируются жалобы.
– То есть страх подливает масла в огонь?
– Именно. Наша задача как врачей – сначала успокоить человека. Но успокоить не просто словами «да не волнуйтесь», а на основе объективных данных.
Когда мы исключили другие причины, когда пациент видит: в анализах крови всё хорошо, по УЗИ всё спокойно, когда пациентка, как я иногда говорю, «молодец, собралась и сделала колоноскопию» – это очень помогает.
– В каком смысле помогает?
– У нас в центре эндоскописты всегда делают хорошие фото слизистой для пациентов. И я могу буквально показать:
«Смотрите: вот ваш отчёт, вот текст врача, а вот фотографии вашей слизистой. Видите? Здесь нет ничего “плохого”: ни эрозий, ни язв, ни полипов, ни воспалительных изменений, которые могли бы раздражать болевые рецепторы».
Когда есть такая объективная картинка отсутствия органических изменений – ни в структуре кишечника, ни в анализах крови – человеку гораздо легче успокоиться.
– То есть это подтверждение: «со мной не происходит чего-то страшного»?
– Да. Тогда пациенту проще принять, что те жалобы, которые у него бывают, – это функциональные, доброкачественные изменения. Они не говорят о том, что в организме «созревает» какое-то тяжёлое заболевание.
Синдром раздражённого кишечника – это функциональное, доброкачественное расстройство. Оно не разрушает орган, не ведёт к раку, не «истощает» кишечник.
– Но при этом жить с ним всё равно может быть очень непросто.
– Конечно. И вот здесь важен баланс. С одной стороны, мы должны честно сказать: «Да, мы понимаем, что вам очень неприятно, вы действительно страдаете, это не надуманные жалобы».
С другой стороны – обязательно проговаривать: «К счастью, это не проявление серьёзного, опасного заболевания».
– То есть вы опираетесь на обследования как на аргумент, а дальше уже работаете с тревогой?
– Да. Здесь очень важны именно объективные данные.
Я говорю пациенту: «Вот мы сфотографировали вашу слизистую кишечника. Вот ваши анализы крови. Мы не видим признаков опасного процесса. Ваши нынешние жалобы не приведут к тому, что разовьётся что-то “страшное”».
И дальше мы вместе решаем: если остаются сомнения – что ещё можно посмотреть, чтобы человек успокоился.
– А пациенты часто хотят «проверить всё на свете»?
– Бывает, да. Чтобы убедиться, что «там точно ничего нет», люди соглашаются и на колоноскопию, и на ФГДС (исследование желудка), и на МРТ.
Иногда звучит буквально так: «Сделайте мне ещё МРТ чего-нибудь, чтобы вы точно поняли».
Когда я слышу такие запросы, я понимаю: здесь уже речь не только о кишечнике, здесь нужно работать со стрессоустойчивостью, с общей тревогой за здоровье.
– То есть синдром раздражённого кишечника сам по себе безопасен, но может сильно менять образ жизни?
– Да, это доброкачественное заболевание, но оно может очень осложнять жизнь.
Например, всё тот же экзамен: человек не может нормально выйти из дома, потому что боится, что его «прихватит по дороге». Точно так же – перед выступлением, перед важной встречей, перед поездкой.
И помощь нужна, потому что это ограничивает свободу, планы, привычный ритм жизни.
– И здесь ключевую роль играет именно разговор?
– Разговор – огромная часть помощи.
Мы должны сказать человеку: «Да, мы видим, что вы страдаете. Это действительно неприятные проявления. Но к счастью, они не означают, что в вашем организме развивается что-то серьёзное».
И дальше: «Помогать мы будем вот так-то и так-то: вот лекарства, вот рекомендации по питанию, вот направления к психотерапевту или психологу, вот шаги по укреплению стрессоустойчивости».
Когда человек понимает, что с ним происходит, видит нормальные результаты обследований и чувствует, что его не отмахивают, а ведут, объясняют, поддерживают – страх отступает. А вместе с ним часто уменьшаются и симптомы со стороны кишечника.
Синдром раздражённого кишечника — доброкачественное, но упрямое состояние. Оно не разрушает орган, не превращается в рак, но может буквально управлять Вашей жизнью: диктовать, когда можно далеко отойти от дома, стоит ли соглашаться на командировку, рискнуть ли полётом или публичным выступлением.
Стресс, гормональные колебания, впечатлительная нервная система, модные, но не всегда безопасные диеты, страх «пропустить что-то серьёзное» — всё это накладывается друг на друга и запускает замкнутый круг «мозг–кишечник». Разорвать его самостоятельно очень сложно. Нужен комплексный, грамотный подход: проверка, что действительно всё в порядке по органике, помощь кишечнику и, обязательно, работа с тревогой и стрессоустойчивостью.
Если Вы узнали себя в этих историях — живёте между болью в животе, нестабильным стулом и тревогой за своё здоровье, — не затягивайте.
Запишитесь на консультацию к Найдановой Татьяне Анатольевне, врачу-терапевту, гастроэнтерологу, к.м.н., врачу высшей категории на сайте клиники. На приёме доктор поможет отличить синдром раздражённого кишечника от опасных заболеваний, подберёт комплексное лечение именно для Вас и подскажет, как вернуть себе нормальную жизнь — без вечного страха и без крайностей в виде бесконечных диет и «чисток».
Читайте также: