Ночь уже полностью вступила в свои права. В лунном свете бомж напоминал сказочного гнома, с той лишь разницей, что маленькие человечки, скорее всего, гораздо опрятнее, чем Юрась.
В остальном же отличий не было — даже алчный блеск в глазах выдавал причастность бомжа-Юрика к сказочным существам.
— Не мешало бы ещё! — просительно произнёс Юра.
Владимир уже начал понимать язык бродяг. Без наводящих вопросов он достал из портмоне пятьсот рублей.
— Держи. Купи себе что-нибудь для души, а мне пачку хороших сигарет.
— Будет сделано. Ой, покутим мы сегодня!
Юра поцеловал купюру и исчез, только шорох кустов указывал направление движения этого странного человечка.
Впервые в жизни Владимир провёл ночь в старом вагоне в компании двух бомжей. Но Стас и Юрий вели себя очень деликатно. Владимир был приятно удивлён, что они в речи не использовали нецензурщину, а после двух стаканов стали философствовать о жизни.
Стас заявил:
— Вот я, например, раньше завидовал успешным людям, а теперь не завидую. Тот, кому всё удаётся сразу, не понимает сути бытия. Только таким, как мы с Юрасем, дано раскрыть главную тайну мироздания.
Юрий согласился с приятелем:
— Правда, — говоришь, Стас? — Я тоже почти до сорока лет был наивным, верил в справедливость, спасал людей.
Заметив удивлённый взгляд Боброва, Юрик объяснил:
— И она скоро фельдшером работала, грамоты и благодарности получал от начальства. Думал, всегда буду в шоколаде ходить. Но не…
Сначала ушла жена. Нет, я её не изменял. Это она нашла другого, более успешного и богатого.
С горя я запил, неделю на работу не выходил. Меня простили на первый раз, но предупредили. Я вроде взялся за голову, но грянула новая беда: погиб на смене пациент. Родственники потребовали расследование, и высокая комиссия стала под микроскопом разбирать мои действия во время вызова. А тут ещё товарищ по бригаде подложил свинью.
Короче, отстранили меня с запретом на профессиональную деятельность. Я и слетел из катушек окончательно: пропил квартиру, потерял документы. Одним словом стал никому не нужным, лишним в нормальном человеческом обществе.
Владимир попытался возразить:
— Зря вы так, ведь при желании всё ещё можно исправить.
Компаньон Юрика, Стас, долго смотрел на Боброва, а затем сказал:
— Отвечу вам словами древнего философа Омара Хайяма: как можно быть таким наивным простаком, ждать пира, позабыв о кошельке пустом?
— Если эту цитату применить к человеческой жизни, то у нас, Юрасик, пусто в кошельке, поэтому мы не ждём милости от судьбы.
Юрий тяжело вздохнул:
— А ведь всё – гордыня проклятая!
Стас согласно кивнул:
— Точно. Я тоже был грешен. Считал себя исключительным, на других свысока посматривал.
Мозг Боброва обожгла мысль:
— А я ведь тоже погорел из-за своей гордыни. Теперь пожинаю горькие плоды.
Юрий со Стасом опорожнили бутылку и начали укладываться.
— Володя, выбирай любое место. К сожалению, свежий комплект постельного белья предложить не могу, — Юрий развёл руками и улыбнулся.
В этой улыбке Владимир узрел целую гамму чувств и проникся сочувствием к маленькому человечку, который, несмотря на пережитое горе, не озлился на людей.
Бобров облюбовал местечко в середине вагона, куда не долетал аромат Юриного макинтоша.
Он достал из дорожной сумки куртку, решив использовать её вместо подушки. Владимир закрыл глаза, ожидая, что сон быстро заберёт его в объятья, но беспокойные мысли не позволяли расслабиться полностью.
Бобров не раз мысленно обращался к прошлому, пытаясь зафиксировать момент, когда началось его падение. Но даже беспристрастный анализ жизни не позволил точно определить дату или период, ставший спусковым крючком его несчастий.
Вдруг, словно обухом по голове, почувствовал Володя:
— Зачем ломать голову? Ведь ещё в школе ты демонстрировал своё превосходство и даже на друзей посматривал свысока.
Действительно, Владимир Бобров считался главной гордостью школы. Учёба не давалась ему с трудом, практически все предметы он усваивал легко. Часто ему выпадала честь защищать школу на различных олимпиадах.
Сверстники не испытывали к нему особой зависти — всё воспринимали нормально. Когда парень получал очередную грамоту, одноклассники хлопали его по плечу:
— Вовка, респект тебе! Молодец! Отдуваешься за всех!
Владимир цени́л уважение учителей и сверстников и долго не зазнавался. Всё изменилось в старших классах, когда девочки стали проявлять к нему явный интерес, и не из вежливости.
Вова загордился. Больше всего он доверял своим самым близким друзьям и без утайки жаловался им:
— Ребята, я просто не знаю, что делать. Девчонки меня преследуют, словно звезду шоу-бизнеса.
Марат Галибов, лучше всех разбирающийся в амурных делах, посоветовал:
— Вова, девочкам нельзя отказывать ни в чём. И дело не в том, что они могут обидеться — женщины очень мстительные, это у них в генах.
Рациональный Григорий Лёвкин предлагал водиться с девчонками, у которых родители занимают должности:
— Бобров, о будущем думай. Нафига тратить время на простушек и дурнушек, если их родители — простые работяги?
— Полезные контакты нужно заводить ещё со школы. Например, я давно заметил, что Ленка Круглова из параллельного класса с тебя глаз не сводит.
Марат фыркнул:
— Тоже мне, красавица! Она же линзы носит, и нос у неё горбатый.
— Зато Ленкин папа — заместитель мэра, а мама — главный врач поликлиники, — парировал Григорий.
Владимир ценил, что двое его лучших друзей неравнодушны к его судьбе, но не соглашался ни с Маратом, ни с Григорием:
— Ребята, я считаю, что нам ещё рано думать о серьёзных отношениях. Всему своё время!
Это была любимая фраза Платона Максимовича, отца Владимира.
Старший Бобров преподавал математику в колледже и один воспитывал сына. История их семьи отличалась тем, что инициатором краха была не мать, а именно она.
Она оставила мужа и сына, когда Вове было одиннадцать лет. Правда, Алла Ильинична не решилась на это внезапно — она долго выбирала между семьёй и карьерой, но после многолетних раздумий всё же решила, что карьера для неё важнее семейного благополучия.
Володя до сих пор помнил день, когда отец и мать впервые ругались в его присутствии. Узнав, что мать собирается в долгую командировку, отец пытался её отговорить:
— Алла, ты в первую очередь мать, а уже потом специалист в своей области. У Вовки сейчас сложный период, ему нужна помощь и поддержка. Помоги ему пережить этот трудный этап. Ты же мать, а отцы лучше понимают мальчиков. Давай не будем зря рвать друг другу нервы.
— Я уже всё решила, — сказала она резко.
Володе очень хотелось высказать своё мнение, ведь родители спорили о его судьбе. Он прижался к матери и тихо сказал:
— Мам, я уже большой. Если тебе очень нужно, поезжай на свою стажировку. Только возвращайся поскорее.
Алла Ильинична с гордостью улыбнулась мужу:
— Вот видишь, Платон, какой сознательный наш сынуля!
Она расцеловала Вовку и пообещала купить крутой велосипед, когда вернётся.
Алла Ильинична работала в компании, головной офис которой находился в Португалии. Именно туда её и направили на стажировку. Первые полгода женщина каждую неделю звонила родным и даже приезжала на новогодние каникулы, но со временем звонки стали всё реже.
Володя не приставал к отцу с расспросами. В принципе, его вполне устраивала жизнь с отцом, и он совсем не против был продолжения такого уклада.
Мама появилась без предупреждения через два с половиной года. Вовка как раз вернулся из школы и разогревал приготовленный накануне отцом обед. Длительная разлука сделала своё чёрное дело.
Мальчик отвык от матери, и её появление немного смутило его.
— Мам, ты? Так неожиданно. А папа ещё на работе.
Алла Ильинична тоже не решалась подойти и обнять сына, который сильно подрос и возмужал без неё. Чтобы хоть как-то сгладить неловкость, она задала дежурный вопрос:
— Сынок, как вы тут с папой поживали?
— Нормально, — лаконично ответил Владимир.
Мать усмехнулась:
— Неужели не скучали?
Парень отрицательно мотнул головой:
— Не-а, мы привыкли.
По кривой ухмылке на лице матери Вова понял, что его ответ ей не понравился. Но ему совсем не хотелось доставлять ей радость. В его юном сердце всколыхнулась горькая смесь — главным её ингредиентом была обида.
Парень даже самому себе боялся признаться в том, что он обижен на мать за то, что она долго не приезжала и редко звонила. Но он никогда даже в разговорах с друзьями или отцом это не показывал, потому что считал слабаками тех, кто обижается. А сам Вовка Бобров позиционировал себя как сильную личность и хотел, чтобы окружающие думали о нём так же.
Внезапный приезд матери оказался для него не совсем приятной неожиданностью. Разговор никак не клеился.
Даже возвращение с работы Платона Максимовича не спасло положения. Напротив, появление главы семьи только ухудшило ситуацию.
Увидев супругу, мужчина холодно спросил:
— Почему не предупредила? Я бы встретил тебя.
Алла Ильинична с вызовом ответила:
— А почему я должна предупреждать? Я же домой вернулась. И тебя не хотела утруждать — на такси добралась из аэропорта.
Отец не обратил внимания на тон матери:
— Ты надолго? Или опять, как стрекоза из басни, в тёплые края помчишься?
Мама бросила на Вовку многозначительный взгляд:
— Платон, нам с тобой нужно кое-что обсудить, но наедине.
Отец сделал Вовке знак, чтобы тот скрылся с глаз долой.
Владимир был уже в том возрасте, когда многое понимаешь без слов. Многое говорили и взгляды, которыми обменивались родители.
«По ходу, они разводятся», — с тоской подумал парень, уединяясь в своей комнате.
Разговоры родителей на кухне не были эмоциональными, но по отдельным фразам, долетавшим до его слуха, он понял, что догадка подтверждается.
Но Вове не хотелось, чтобы их семья развалилась. Он думал: пусть всё остаётся, как есть. Пусть мама работает в своей Португалии, если ей там нравится. Но для всех мы всё равно будем одной семьёй. Если родители разойдутся, меня станут жалеть, а некоторые начнут насмехаться.
продолжение