Коробка с его носками упала на пол раньше, чем я успела договорить. Просто выскользнула из рук — и всё. Белые, черные, серые комки разлетелись по паркету, и один носок зацепился за ножку стула.
Я смотрела на этот носок и думала: вот сейчас он начнёт орать. Или ударит кулаком по столу. Или схватит меня за плечи и будет трясти, как делал это три месяца назад, когда я впервые заикнулась о том, что не могу так дальше.
Но Артём молчал.
Он стоял у окна, спиной ко мне, и его силуэт казался каким-то чужим. Плечи ссутулились, руки безжизненно висели вдоль тела. Я даже не сразу поняла, что он дышит. Просто стоит и смотрит на улицу, где в этот февральский вечер уже зажглись фонари.
— Ты слышала, что я сказала? — я подняла коробку с носками и поставила её на стол между нами. — Я подала документы. Через месяц всё будет закончено.
Артём повернулся. Медленно. И я увидела его лицо — растерянное, будто он только проснулся и не понимает, где находится. Глаза красные. Он плакал? Или просто не спал всю ночь, как обычно, залипая в свой ноутбук до четырёх утра.
— Нина... — голос его прозвучал хрипло. — Ну... подожди. Давай поговорим.
Поговорим. Как будто мы не говорили уже сто раз. Как будто я не объясняла ему месяц назад, два месяца, полгода назад, что между нами всё кончилось. Что я не чувствую ничего, кроме усталости. Что просыпаюсь по утрам и первая мысль — как бы уйти из этой квартиры, не столкнувшись с ним на кухне.
— Нет, — я покачала головой. — Говорить больше не о чем. Я устала говорить, Артём. Я просто хочу, чтобы ты собрал свои вещи и съехал. Квартира моя, ты помнишь? Мы оформили её на меня.
Он шагнул ко мне. Я инстинктивно отступила — и ненавидела себя за это. За то, что боюсь собственного мужа. За то, что не могу просто спокойно стоять рядом с человеком, с которым прожила пять лет.
— Это из-за него, да? — Артём вдруг усмехнулся. Криво так, неприятно. — Из-за этого твоего... как его там... Максима?
Я почувствовала, как внутри что-то сжалось. Максим. Конечно, он вспомнил про Максима. Хотя между мной и Максом ничего не было. Ничего, кроме разговоров на работе, кофе в обеденный перерыв и того странного ощущения, что меня кто-то действительно слушает. Не перебивает, не скроллит ленту в телефоне, пока я говорю. Слушает.
— При чём тут Максим? — я скрестила руки на груди. — Это про нас с тобой, Артём. Про то, что нас больше нет.
— Нас нет? — он рассмеялся. Громко, истерично. — Пять лет, Нина! Пять лет я терпел твои истерики, твои "мне нужно пространство", "я не готова к детям", "я хочу карьеру"! Я всё это терпел!
Терпел. Какое мерзкое слово. Как будто я была обузой, от которой нужно было терпеть. Я сжала кулаки, но удержалась от того, чтобы кричать. Орать — это то, чего он хотел. Артём всегда любил скандалы. Любил, когда я срывалась, когда швыряла подушки и билась в рыданиях. Тогда он чувствовал себя победителем. Мог обнять, погладить по голове и сказать: "Ну всё, успокойся, я же не хотел тебя расстраивать".
— Если для тебя наш брак был испытанием, то зачем ты вообще женился? — я говорила тихо, но чётко. — Зачем предлагал руку и сердце, если всё это время просто терпел?
Артём замолчал. Смотрел на меня так, будто видел впервые. Потом резко развернулся и ударил ладонью по дверному косяку. Я дёрнулась, но не отступила.
— Потому что я любил тебя! — выкрикнул он. — Любил, понимаешь? Думал, что ты изменишься. Что станешь нормальной женой!
Нормальной женой.
Я засмеялась. Не хотела, но не смогла сдержаться. Смех вырвался сам — короткий, злой.
— Нормальной? — я подошла ближе. — Ты хотел, чтобы я бросила работу, села дома, родила тебе троих детей и готовила борщи по воскресеньям? Так, Артём?
— Я хотел семью! — он развернулся ко мне. Лицо красное, вены на шее вздулись. — Ты понимаешь, что такое семья? Это не когда каждый сам по себе! Это когда есть дети, уют, когда жена...
— Когда жена прислуживает мужу, — закончила я — Когда она живёт его интересами, забыв о своих??
— Да какие у тебя интересы, Нина?! — он махнул рукой. — Эта твоя дурацкая дизайнерская контора? Где ты корячишься за копейки? Я зарабатываю в три раза больше!
Вот оно. Вот то, что он думал обо мне все эти годы. Моя работа — ерунда. Мои проекты, мои бессонные ночи над макетами, мои презентации клиентам — всё это несерьёзно, потому что его зарплата больше.
— Уходи, — сказала я. Спокойно. Даже удивилась, насколько спокойно. — Сейчас же собирай вещи и уходи.
— Это моя квартира тоже! — он шагнул ко мне. — Я вложил деньги в ремонт!
— Двадцать тысяч на плитку в ванной, — я кивнула. — Я помню. Я верну. Переведу на карту. А теперь собирай чемодан.
Артём стоял, тяжело дыша. Я видела, как он борется с желанием схватить что-нибудь и швырнуть об стену. Обычно он так делал — швырял пульт от телевизора, книгу, один раз даже мою кружку разбил. А потом извинялся, покупал цветы, обещал, что больше никогда.
Но сейчас он просто развернулся и пошёл в спальню.
Я осталась стоять на кухне, глядя на разбросанные носки. Руки дрожали. Только сейчас я поняла, что всё это время не дышала. Вдохнула — и почти задохнулась. Села на стул, обхватила себя руками.
Пять лет. Пять лет я строила эту жизнь. Вернее, думала, что строю. А на самом деле только разрушала себя, кусок за куском. Отказывалась от повышения, потому что Артём сказал, что тогда я буду приходить домой поздно. Не поехала на стажировку в Милан, потому что он закатил истерику: "Что, я тебе не нужен?". Перестала встречаться с подругами, потому что после каждой встречи он допрашивал меня: "С кем была? О чём говорили? Кто там ещё был?".
Когда это всё началось? Когда я перестала быть собой?
Из спальни донёсся грохот. Артём швырял вещи в сумку. Я знала — сейчас он выйдет, скажет что-то язвительное, хлопнет дверью и уйдёт. А завтра позвонит, будет умолять вернуться. Или придёт с цветами. Или напишет длинное сообщение о том, как он ошибался и как сильно меня любит.
Но я не вернусь. Не на этот раз.
Я вытащила телефон и открыла переписку с Максимом. Последнее сообщение от него пришло два часа назад: "Как дела? Документы подала?".
Я ответила: "Да. Он собирает вещи".
Ответ пришёл мгновенно: "Держись. Ты молодец".
Ты молодец. Когда Артём в последний раз говорил мне что-то подобное? Когда хвалил, поддерживал, радовался моим успехам? Не помню. Кажется, в самом начале наших отношений, когда мы только встречались. Тогда он казался таким... другим. Внимательным, заботливым. Или я сама себя обманывала?
— Я ухожу, — Артём появился в дверном проёме с сумкой в руке. Лицо каменное. — Но это ещё не конец, Нина. Ты пожалеешь.
Я посмотрела на него. На этого человека, который больше не вызывал у меня ничего. Ни любви, ни ненависти. Только пустоту.
— Может быть, — сказала я. — А может, я наконец-то начну жить.
Он хотел что-то сказать. Губы задвигались, но слов не было. Потом он резко развернулся и вышел в коридор. Я слышала, как он надевает куртку, берёт ключи. Дверь хлопнула. И всё.
Тишина.
Я сидела на кухне и слушала эту тишину. Странно — впервые за пять лет она меня не пугала. Раньше я боялась оставаться одна. Боялась этой пустоты, этого молчания квартиры. А сейчас... сейчас мне было спокойно.
Телефон завибрировал. Сообщение от мамы: "Нина, позвони, когда сможешь. Переживаю".
Мама. Она узнала о разводе неделю назад и с тех пор названивала каждый день. Пыталась отговорить, убедить, что нужно дать Артёму ещё один шанс. "Все мужчины такие, дочка. Нужно просто уметь находить подход". Уметь находить подход — то есть закрывать глаза на всё, терпеть, прогибаться.
Нет уж. Хватит.
Я написала ей: "Всё в порядке, мам. Он съехал. Поговорим завтра".
Встала, подошла к окну. Внизу, на парковке, Артём загружал сумку в машину. Двигался резко, зло. Сел за руль и долго сидел неподвижно. Потом завёл мотор и уехал.
Я проводила взглядом его машину и почувствовала... облегчение. Да, именно это. Лёгкость, будто сняли тяжёлый рюкзак с плеч. Я была свободна.
Но свобода пугала не меньше, чем прежняя жизнь.
Что теперь? Как жить дальше? Пять лет я была женой Артёма. Нина, жена Артёма. Подруги звонили и спрашивали: "Как вы с Артёмом?". На работе представляли новым коллегам: "Это Нина, она замужем, муж программист". Даже я сама, заполняя какие-то анкеты, писала в графе "семейное положение" — замужем. И это определяло меня. Я была чьей-то женой.
А теперь? Кто я теперь?
Просто Нина. Дизайнер. Тридцать два года. Живу одна. Разведена.
Разведена. Какое странное слово. Будто меня развели в стороны, разъединили. Может, так и есть. Артём и я — мы давно жили как два чужих человека, соединённых только штампом в паспорте и адресом прописки. Ничего больше.
Я вернулась на кухню и начала собирать его носки. Бросала их обратно в коробку, механически, не думая. Потом открыла шкаф — и увидела его свитер. Серый, тот самый, который он носил в нашу первую годовщину. Мы ходили тогда в ресторан, он подарил мне браслет, мы смеялись, пили вино...
Когда всё сломалось?
Я не могла вспомнить конкретный момент. Это было похоже на трещину в стене — сначала тоненькая, незаметная. Потом чуть шире. И шире. И вот уже вся стена под угрозой обрушения.
Может, это случилось, когда я отказалась от Милана? Или когда он в первый раз повысил на меня голос? Или ещё раньше — когда я поняла, что в его представлении жена должна быть удобной, тихой, незаметной?
Неважно. Теперь это неважно.
Я закрыла шкаф и достала телефон. Набрала сообщение Максиму: "Слушай, а давай завтра пообедаем вместе? Мне нужно выговориться".
Ответ пришёл быстро: "Конечно. Я весь день свободен. Во сколько тебе удобно?".
Я улыбнулась. Впервые за этот вечер — улыбнулась. И это было... хорошо.
"В час? В том же кафе?"
"Идеально. До завтра, Нина".
До завтра.
Я положила телефон на стол и огляделась. Квартира казалась больше без Артёма. Просторнее. Или это я стала чувствовать себя свободнее? Воздуха стало больше, что ли.
Завтра начнётся новая жизнь. Без скандалов. Без упрёков. Без необходимости оправдываться за каждый свой шаг.
Я налила себе вина — бутылка стояла в холодильнике уже неделю, Артём не пил белое — и села у окна. Город за стеклом жил своей жизнью: машины ехали, люди спешили куда-то, в окнах соседних домов горел свет.
И где-то там, в этом огромном городе, была моя новая жизнь. Пугающая, неизвестная, но — моя.
Я сделала глоток вина и закрыла глаза.
Всё только начинается.
Прошло три месяца.
Три месяца, которые пролетели как один день — и одновременно растянулись в вечность. Развод оформили быстро, без дележа имущества и взаимных претензий. Артём больше не звонил, не писал, не приходил с цветами. Исчез из моей жизни так же внезапно, как когда-то в неё ворвался.
А я... я встречалась с Максимом.
Сначала это были просто обеды. Потом кино по выходным. Потом он провожал меня домой, мы стояли у подъезда и разговаривали до полуночи. Он рассказывал про свой бизнес, про мечту открыть дизайн-студию. Я делилась планами, идеями, страхами. С ним было легко. Так легко, что иногда казалось — вот она, та самая правильная жизнь, которую я искала.
Мы поцеловались неделю назад. Под дождём, возле его машины. Глупо, как в фильмах. Но мне нравилось.
Сегодня он пригласил меня на ужин. В тот самый ресторан на крыше, куда я хотела попасть ещё с Артёмом, но мы так и не собрались. Максим забронировал столик у окна, заказал шампанское. Я надела новое платье — чёрное, простое, но элегантное — и впервые за долгое время почувствовала себя красивой.
Мы сидели, смотрели на огни города, и Максим держал мою руку. Говорил о том, как давно мечтал об этом вечере. О том, что я особенная. Что с момента, когда мы познакомились на работе два года назад, он не мог перестать думать обо мне.
Два года.
Он ждал два года.
А потом он замолчал. Отпустил мою руку и откинулся на спинку стула. Лицо его стало каким-то напряжённым.
— Нина, мне нужно тебе кое-что сказать.
Я улыбнулась. Подумала — сейчас он признается в любви. Или предложит съездить куда-нибудь вместе. В Питер, например. Он говорил, что давно хочет туда.
— Я женат, — сказал Максим.
Я не сразу поняла эти слова. Они будто повисли в воздухе между нами. Женат. Он женат.
— У меня жена и дочь, — продолжал он, не глядя на меня. — Ей четыре года. Милана зовут.
Официант принёс шампанское, разлил по бокалам. Я смотрела на пузырьки, поднимающиеся вверх, и не могла пошевелиться.
— Я хотел сказать раньше, но... не мог найти момент. А потом ты развелась, и я подумал... я решил, что...
— Что можешь со мной поиграть, пока жена не видит? — голос мой прозвучал чужим. Ровным, спокойным. А внутри всё кричало.
— Нет! — он схватил мою руку. — Нет, Нина, всё не так. Я люблю тебя. Правда. Но у меня семья, и я не могу просто...
— Не можешь просто бросить жену и ребёнка, — закончила я за него. — Понимаю.
Я встала. Взяла сумочку. Максим тоже вскочил, попытался удержать.
— Нина, подожди. Давай поговорим. Может, мы что-то придумаем...
Придумаем. Что можно придумать? Я стану любовницей? Буду встречаться с ним украдкой, ждать, когда он найдёт время между семейными ужинами? Буду одна праздновать Новый год, пока он наряжает ёлку с дочкой?
— Не надо ничего придумывать, — я высвободила руку. — Всё уже понятно.
Я вышла из ресторана и только на улице поняла, что плачу. Слёзы текли сами, я даже не пыталась их остановить. Шла по вечернему городу в своём идиотском новом платье и плакала.
Достала телефон — позвонить подруге, маме, кому угодно. Но кому я могла позвонить? Подруг я растеряла за годы брака с Артёмом. Маму? Она скажет: "Я же говорила, нечего было разводиться".
Я вызвала такси и поехала домой.
Квартира встретила меня темнотой и тишиной. Я включила свет, разделась, смыла макияж. В зеркале смотрела чужая женщина — усталая, с красными глазами, с размазанной тушью.
Села на пол в прихожей, прислонилась спиной к стене.
Зачем я развелась? Ради чего? Ради этого — сидеть одной в пустой квартире и понимать, что я снова осталась ни с чем? Артём хотя бы был рядом. Да, он раздражал. Да, мы не понимали друг друга. Но он был. А теперь никого нет.
Телефон завибрировал. Сообщение от Максима: "Прости. Я не хотел делать тебе больно. Ты заслуживаешь лучшего".
Я заслуживаю лучшего. Красивые слова. Только вот этого лучшего всё нет и нет.
Может, мама была права. Может, все мужчины одинаковые, и нужно просто смириться с тем, что есть. Выбрать наименьшее зло и жить с этим. Рожать детей, готовить ужины, терпеть. Как она терпела отца все эти годы.
Я открыла фотографии в телефоне. Пролистала до старых — наша с Артёмом свадьба. Мы такие молодые, счастливые. Я в белом платье, он в костюме. Целуемся под рисовым дождём. Смеёмся. Я помню тот день — помню, как верила, что это навсегда.
А теперь? Теперь мне тридцать два, я одна, и впереди только пустота.
Свобода, о которой я мечтала, оказалась просто одиночеством. Новая жизнь, которую я хотела начать, не началась. Я просто поменяла одну клетку на другую. Только эта клетка холоднее.
Я выключила свет и осталась сидеть в темноте. Где-то за окном шумел город, жили люди, случались их истории. А я сидела одна и думала о том, что, возможно, сделала самую большую ошибку в своей жизни.
И исправить её уже нельзя.