Лилия сидела за ноутбуком и в тысячный раз просматривала объявления на сайтах недвижимости. Вопрос об аренде квартиры стоял очень остро. Женщина была уверена: владельцам делового центра может не понравиться, что она использует студию как жилое помещение. Пока оставалось надеяться лишь на то, что никто их об этом не оповестит.
Однако поиски нового жилья проходили совсем не так динамично и продуктивно, как хотелось бы. Если Лилю устраивала сама квартира, казалась подходящей, то цена за неё слишком уж кусалась, и наоборот. Впрочем, в этом не было ничего удивительного: поиск золотой середины — занятие непростое и трудоёмкое в любой сфере жизни. Только бы владельцы делового центра раньше времени не узнали правду...
Задумавшись, женщина не сразу заметила, что двери открылись, а на пороге появились посетители.
— Лиля!
Неожиданно прозвучавший голос матери заставил Лилию вздрогнуть и поднять голову. Взгляд сразу встретился с глазами — такими же, как у неё самой. Что-то часто это стало происходить... Дежавю.
— Здравствуйте, — взяв себя в руки, Лилия поднялась из-за стола и пошла навстречу гостям.
— Привет, — кивнула мать и указала глазами на своего спутника, жадно вглядывающегося в лицо Лилии. — Познакомься, это Михаил Анатольевич Гордеев. Он...
— Я поняла, — ровно ответила Лилия. — Проходите, присаживайтесь на диван.
Сама она вернулась к столу и села, задумчиво глядя прямо перед собой. Интересно, зачем пожаловал её физиологический отец? Хотя... Единственный отец, другого не было и нет. Этого тоже никогда не было, но всё же слово «физиологический» допустимо использовать, когда был ещё какой-то. Например, человек, который стал настоящим отцом, вырастил, воспитал.
Лилия никогда не жаловалась на жизнь, да и грех было жаловаться. Да, муж мамы Владимир не стал для неё отцом, но кто имеет право осуждать его за это? Зато он никогда не обижал её и не притеснял. Она для него просто не существовала.
Лилия не знала безусловной родительской любви и семейного тепла, но на неё никто никогда не давил и не указывал ей, как жить. Ни у кого не было амбиций, связанных с ней, ожиданий, радости и восторга, совместных трудностей и разочарований, но никто и не мешал ей. И ей всегда позволяли заниматься любимым делом — танцами, а ведь это далеко не дешёвое удовольствие.
Так зачем же явился Гордеев? С родителями Влада он никак не связан, и ему не должно быть никакого дела до её развалившейся семейной жизни.
Мужчина выразительно посмотрел на Ларису Викторовну, а она тяжело вздохнула и покачала головой.
— Ладно, я погуляю по магазинам и мастерским, а вы пока поболтайте.
Мать встала и перекинула через плечо ремень изящной сумочки. Лилия отвлечённо подумала о том, что ей самой так и не удалось стать настолько утончённой и обаятельной, унаследовать от матери эти черты. Даже профессиональные занятия танцами не превратили простушку в принцессу.
Интересно, а Владимир в курсе, что приехал Гордеев, и мама с ним встретилась? А жена Гордеева? Он ведь снова женился вскоре после того, как овдовел.
Спрашивать Лилия не стала. Кто она такая, чтобы осуждать? Вообще-то осудить проще всего; видимо, потому люди так часто этим и занимаются. Не надо много думать и напрягаться, резкое и безжалостное суждение словно рождается само собой.
Лилии не хотелось осуждать. Ей хотелось просто жить своей жизнью, и чтобы никто её не трогал, не вмешивался в её дела, не являлся вот так без предупреждения и приглашения. Но оказалось, что это слишком сложно, — независимость и собственная жизнь. Большая роскошь, как выяснилось, почти недостижимая.
Гордеев проводил взглядом Ларису Викторовну и задумчиво посмотрел на дочь.
— Я приехал, чтобы попросить у тебя прощения, — сбивчиво заговорил он. — Совсем не уверен, что имею на это право, но по-другому поступить не смог. Конечно, Даша — давно взрослый человек, и сама несёт ответственность за свои поступки, но её мотивы...
Михаил Анатольевич вздохнул.
— У меня нет к вам претензий, — пожала плечами Лилия. — И я согласна с тем, что взрослые люди сами отвечают за свои поступки. А вот дети не должны отвечать за грехи родителей.
Последнюю фразу Лиля говорить не хотела, поскольку утверждение напрямую относилось и к ней. Но что поделать? Очень уж они с Глебом схожи в этой ситуации. Может, потому она и сочувствует ему настолько остро? Ему одному во всей этой ситуации. Он единственный не делал выбор сам, этот выбор сделали за него, ещё до появления мальчика на свет.
— Потому если вы и вправду испытываете чувство вины, постарайтесь сделать всё возможное для Глеба. Так, как ваша мама когда-то делала для меня. Это моя единственная просьба, больше меня ничто и никто в данном случае не интересует. Простите.
Выразительное лицо Гордеева дрогнуло, он кивнул.
— Я и так стараюсь, поверь! Хорошим отцом ни для кого стать не смог, а хорошим дедом — очень стараюсь. Спасибо тебе. И всё же... Вдруг я смогу чем-то помочь? Говори, не молчи, если есть какие-то... сложности.
Сложностей было более чем достаточно, но меньше всего Лилии хотелось просить помощи у Гордеева. Возможно, он бы и помог с арендой жилья, но... Лилия быстро отогнала от себя эту мысль и выпрямилась.
— Что ж, — попыталась подытожить она, — через полчаса здесь начнётся занятие. Скоро начнут подходить воспитанницы.
— Понял, — поднимаясь, кивнул Михаил Анатольевич. На губах его появилась горькая усмешка. — В любом случае спасибо за то, что сразу не прогнала, выслушала. И за то, что никого не обвиняешь. И ещё раз прошу: обращайся, если понадобится помощь.
«А вам спасибо за то, что не пытаетесь «вразумить» меня, «наставить на путь истинный» и «вернуть в семью»», — мысленно поблагодарила женщина, когда Гордеев вышел за двери, оставив на столе Лилии визитку.
Ей не было стыдно за то, что она соврала про занятие, которое якобы начнётся. Но, вновь и вновь возвращаясь к странному визиту и встрече с отцом, она вдруг с удивлением обнаружила, что в целом Гордеев произвёл на неё приятное впечатление.
Нет, никакого зова крови и желания продолжить общение она не испытала, тут кривить душой смысла нет. Но не было даже в глубине души и обиды, горечи, неприязни. Просто человек. Посторонний человек, довольно приятный в общении. Наверняка и он чувствовал по отношению к ней то же самое.
Однако на следущий день всё это превратилось в суету и незначительные эпизоды, поскольку Лилия получила письмо от владельцев делового центра. Её уведомили о том, что в одностороннем порядке расторгают с ней договор аренды, и решение вступает в силу через десять дней.
Лилия знала, что у арендодателей есть такое право согласно договору (также, как и у неё), но до последнего надеялась. Она была добросовестным арендатором, — помещение сохранялось в надлежащем виде, не был нарушен ни один срок внесения оплаты.
И всё же... По-видимому, Седовы сумели сделать арендодателю предложение, от которого невозможно отказаться.
Тот день прошёл для Лилии как в тумане. Занятия она отменять не стала, иначе ей было бы совсем худо. А вечером, не в силах больше оставаться один на один со своими мыслями и с берущим верх отчаянием, женщина решила прогуляться. И задумавшись, шагнула на проезжую часть, будучи уверенной, что идёт по тротуару.
Мира Айрон
Продолжение: