Влад молчал. Чай постепенно остывал в его чашке. Лилия отвлечённо — так, словно всё это происходит не с ней — размышляла о том, что гораздо лучше было бы уйти молча. Но это неправильно, не по-людски, как сказала бы баба Таня. Нужно всё обсудить и поставить точку, потому приходится как-то держаться.
— Что же ты молчишь так долго, Влад? — Лиля не выдержала пытку молчанием первая. — Неужели тебе не хочется ничего узнать о сыне, какие-то подробности?
— Я не просил её рожать мне сына, — Седов отвернулся к окну, выражение красивого лица было холодным, почти бесстрастным. — У меня для этого есть жена.
«Неужели совсем не переживает?» — мысленно недоумевала Лилия.
— Но как же, Влад? Просил ты или нет, а ребёнок уже есть, и он ни в чём не виноват...
— Если она будет настаивать на экспертизе... А она будет... Сделаю, конечно. И готов платить алименты, но на большее пусть не рассчитывает. Она обманула меня, подставила, а теперь грубо вмешивается в нашу жизнь.
— То есть ты уверен в том, что виновата только Дарья? Сама придумала, сама осуществила?
— Это была просто интрижка, пойми, Лиля! Для меня это никогда ничего не значило. И да, подстроила всё она. Я старался предохраняться.
К горлу Лилии подкатила тошнота. Нет, бедная женщина не была ханжой, ни в коем случае, но и к таким подробностям оказалась не готова. Подсматривать в замочную скважину — это явно не для неё.
Влад наконец-то посмотрел прямо в глаза жены, нахмурился.
— Ты тогда была слишком стеснительной и закрытой, Лиля, прошу, пойми! Да, сейчас всё по-другому, со временем у нас всё наладилось. А тогда... Это твоё целомудрие, твоя зажатость, вечно выключенный свет... Дарья оказалась совсем другой. Наша фирма расширялась, открылся филиал в Тюмени, и Дарья приехала оттуда на два месяца, училась у нас в головном офисе. Она соблазнила меня уже через несколько дней после начала учёбы, прямо на рабочем месте. Речи о любви не было, но остальное... Прости, но это было нечто. Для неё не существовало ни границ, ни тормозов. Я мужчина, Лиля! Конечно, сейчас уже на многие вещи смотрю по-другому, более зрело, а тогда... Мне было всего двадцать четыре.
— Ясно, — кивнула женщина. — Можешь не продолжать, достаточно подробностей. Мне не интересно, в каком именно антураже произошло ваше первое соитие... И все последующие — тоже.
— Лиля, ты ведь умная у меня! Прошу, не принимай скоропалительных решений! — вскинулся Влад.
Его насторожили незнакомые интонации в голосе обычно спокойной и улыбчивой жены.
Владислав Седов относился к той категории мужчин, которые с детства не обделены женским вниманием, а для достижения желаемого им не нужно прибегать не только к крайним мерам, но и хоть к сколько-нибудь значимым усилиям.
Достаточно умный и выразительный, он лишён был способности чувствовать остро и глубоко. А Лилии и не нужны были страсти, вечная романтика. Женщина гораздо больше ценила то, что они с Владом одинаково мыслят и прекрасно понимают друг друга.
Она была уверена, что именно такое чувство является «долгожителем», настоящим крепким семейным фундаментом. Ошиблась. В её случае это не сработало. Она не смогла стать для Влада такой женой, такой женщиной, в которой он нуждался.
Погрузившись в свои тяжёлые мысли, почти увязнув в них, Лилия не услышала следующую фразу, произнесённую Владом. Подняла голову, вопросительно посмотрела на него.
Возможно, это странно и неправильно, но он не был ей противен. Однако и близким быть перестал.
— Я не хочу с тобой разводиться, Лиля, — с нажимом повторил Владислав. — Не дам развод. А ты должна как следует подумать и не рушить то, что нам удалось построить. Научись отличать главное от второстепенного.
— Обязательно подумаю и постараюсь научиться, — кивнула Лилия, которая не чувствовала ничего, кроме желания исчезнуть, не видеть мужа и не слышать его голос.
В голове хороводом кружились лихорадочные мысли. Разводиться придётся через суд: нужно делить ипотеку, да и Влад предупредил, что добровольно развод не даст.
— Но думать буду не здесь, — предупредила женщина.
— А где?
— Пока не решила, но точно не здесь. Я не хочу... бесконечно обсуждать данную тему, ежедневно к ней возвращаться.
Влад пожал плечами:
— Считаю, что это глупое решение, Лиля! Спонтанное, бессмысленное. Мы цивилизованные люди, и я не собираюсь тебя ни к чему принуждать. Готов ждать твоего решения. Потому бежать совсем не обязательно, и помогать с переездом я не стану. Если настаиваешь на своём, то и делай всё сама.
Да не бежит она! А просто не хочет и не может находиться с ним под одной крышей...
В тот же вечер, собрав минимум вещей, Лилия переехала в студию, а на следующий день подала заявление на развод. Тогда она ещё не знала, какому прессингу и сопротивлению со стороны родственников подвергнется.
Влад звонил ежедневно, справлялся о её делах и самочувствии. Когда узнал о том, что жена всё-таки подала на развод, был явно раздосадован, но сохранял олимпийское спокойствие.
Лилию навестила свекровь, которая пыталась вывести невестку на разговор по душам. Однако в конце концов выяснилось, что вся суета вокруг событий в семье Лили и Влада, весь ажиотаж объясняются просто и прозаично: свёкор решил идти в политику. Ему в преддверии скорых выборов меньше всего нужны были скандалы, связанные с близкими. Мать Влада недвусмысленно напомнила невестке, так стремящейся стать бывшей, кому та обязана быстрым решением вопроса с арендой студии.
Родители Влада были из педагогической среды, но несколько лет назад свёкор, долгое время возглавлявший один из лучших колледжей города, получил должность в краевой администрации и не планировал останавливаться на достигнутом.
А ещё через несколько дней в студии неожиданно появилась Лариса Викторовна, мать Лилии. С ней приехал довольно высокий худощавый мужчина лет шестидесяти с небольшим. И хотя Лиля до этого времени видела его только на фотографиях дома у бабы Тани, сегодня сразу узнала.
Мира Айрон
Продолжение: