Я увидела его в ту же секунду, как переступила порог. Он стоял посреди комнаты — черный, глянцевый, с этими своими дурацкими синими огнями, как космический гроб. А рядом, на столе, три монитора, словно глаза какого-то недремлющего электронного чудовища. Новый. Дорогой. Игровой компьютер.
Я даже не поздоровалась. Выронила сумку с продуктами. Слава Богу, в ней были только гречка и творог, а не стеклянные банки.
"Почему ты не хочешь работать, как все нормальные мужчины?" — спросила я. Голос был не мой. Звонкий, как разбитое стекло. Откуда только эта злость взялась? Нет, откуда она взялась, я знала. Из самого нутра. Из-за этих моих шестидесяти, из-за этих двадцати лет, что я тянула его одна после смерти отца. Из-за моей смены в "Пятерочке", когда в спину дышат, а ты даже присесть не можешь, потому что ревизор нагрянет. А он...
Он сидел на своем кресле-ковше, откинулся. Ему тридцать лет, а он выглядит, как подросток, которому только что разрешили не идти в школу.
"Мам, ну начинается," — сказал он, даже не повернувшись до конца. Защищался спиной, как щитом.
"Начинается? Игорь, ты где взял деньги? Ты три месяца не можешь найти себе работу! На что ты ешь? На мои пятьдесят тысяч! А это... это сколько стоит? Сто тысяч? Двести? Ты продал почку, Игорёк? Или ты занял у этих своих, у 'тиммейтов'?"
Он наконец повернулся. Глаза — усталые. Как будто он не просто просидел тут всю ночь, а смену в шахте отработал.
"Я купил его на свои деньги, мама. И это не твое дело."
Вот оно. Ключевое слово. "Не твое дело". Сказанное сыном, которого я вот этой рукой, в которой сейчас сжимала пакет, кормила, водила на горшок, вытаскивала из простуд. Не мое дело? А чье? Наше дело — это семья. Наше дело — это ответственность. Наше дело — это когда ты не сидишь в своей темной пещере, играя в свои дурацкие игры, а стоишь и работаешь. Как отец твой работал. До последнего. До инфаркта, будь он неладен.
И вот тут меня зацепило. Я поняла. Он не просто играет. Он прячется. От жизни, от меня, от своей ответственности. Я должна его вытащить. Должна, пока он не повторил ту же ошибку, что и его отец. Ошибку слабости.
"Ты сейчас же едешь со мной к тете Гале. У нее на складе 'Красное и Белое' грузчики нужны. Это, конечно, не твой 'диплом', но это настоящие деньги. Или ты будешь дальше сидеть и ждать чуда?"
Я не знала, что он ответит. Но в глазах его мелькнула такая холодная, такая взрослая, чужая мне ярость, что меня отбросило назад. Не компьютер был проблемой. Проблема была в том, что он больше не мой мальчик. И я, кажется, только что начала это понимать.
Часть 1. "Настоящие" деньги
Я сидела на кухне, остывая после той вспышки. По-хорошему, надо было извиниться. Сказать: «Прости, Игорёк, нервы». Но я не могла. Я не могла извиниться за то, что желала ему добра и стабильности. Разве это не обязанность матери?
Я начала накрывать на стол. Тарелки, вилки, гречка. Ритуал, который мы соблюдали уже двадцать лет. За столом он всегда становился немного мягче. Как будто еда его заземляла.
Он вышел не сразу. Сначала я услышала щелчок выключателя — погасли синие огни его "космического гроба". Это было уже достижение. Признак, что он готов к переговорам.
«Что с "Красным и Белым", мам? Это издевательство?» — он сел напротив, даже не притронувшись к еде.
«Почему издевательство? Там платят, Игорь. Каждую неделю. По-черному, конечно, но платят. Это лучше, чем сидеть дома. Это дисциплина. Мужчине нужна дисциплина».
Игорь отложил вилку. Его взгляд скользнул по моим рукам.
«Слушай, а ты в курсе, что я уже полтора месяца не сидел у тебя на шее? Я тебе на карточку переводил, ты даже не заметила?»
Я осеклась. Прокрутила в голове последние квитанции. Ну да. Были какие-то «поступления от физлиц». Пять тысяч. Восемь. Я думала, это он свои старые накопления сливает. Чтобы совсем уж совесть не мучила.
«Это что — твои игры?» — я попыталась говорить спокойно.
«Это называется стриминг. Я играю, и мне за это платят. Донаты, подписки. Есть еще кое-что, но тебе не объяснить. Это не "настоящая" работа, да? Ты же так считаешь? Ну, не в "Пятерочке" же, и не грузчиком в "КБ".» В его голосе сквозила боль, а не насмешка. Это было хуже.
Я почувствовала, как моя броня трещит. Но я не могла сдаться. Отпустить его в этот виртуальный мир, в эту лотерею, которую он называл "работой"? Ни за что.
«Покажи мне договор, Игорь. Покажи мне трудовую книжку. Покажи мне налоговую декларацию. Это — работа. А твои... твои "стримы" — это хобби. Дорогое, но хобби. И знаешь что? Этот компьютер... ты на него потратил все, что у тебя было. Все, что ты "заработал". А что, если завтра все эти твои подписчики разбегутся? Что тогда? Ты вернешься на мою шею?»
Я видела, как он сжал кулаки. Мне было страшно, что он сейчас встанет и уйдет, хлопнув дверью.
«Мам, я выиграл небольшой турнир. Месяц назад. Призовые. Я на них и купил. И я не собираюсь возвращаться на твою шею. Я собираюсь доказать тебе, что я чего-то стою. Но ты не даешь мне этого сделать. Ты душишь меня своей заботой. Ты хочешь, чтобы я был рабом в офисе, как ты сама — рабом в магазине! И ты не понимаешь, что ты просто... просто боишься, что я буду счастливее, чем ты была!»
Это был удар ниже пояса. Почти такой же сильный, как та фраза про "нормальных мужчин". Он сбежал в свою комнату, захлопнув дверь. А я осталась. С тарелкой остывшей гречки и оглушительным осознанием, что мой сын считает меня завистливой рабыней.
И я вспомнила. Вспомнила отца Игоря. Мой муж. Он тоже сидел в своей комнате, только не с компьютером, а с бутылкой и старыми чертежами. Он тоже искал себя. А я, его жена, вместо того чтобы поддержать, все время спрашивала: "Почему ты не работаешь, как все нормальные мужчины?"
Часть 2. Секрет отца
Прошла неделя. Мы жили, как соседи по коммуналке. Я — в своей смене, он — в своей «работе». Я слышала его голос по вечерам. Неразборчивые крики, смех, потом тихое, сосредоточенное бормотание. Он играл. И, кажется, зарабатывал.
С тех пор, как он упомянул про призовые, я не находила себе места. Турнир. Это звучало как что-то официальное, но в то же время дикое. Я решила пробить его "работу" по своим каналам. Каким? Самым надежным: тетя Галя и ее дочки.
«Тань, да ты что, это же киберспорт! У нас на складе сын главбуха в такое играет. Он, говорит, миллионы выигрывает! Ну, не наш, конечно, но всё же. Они там с пеной у рта сидят, а потом им на карту...» — щебетала Галя во время обеденного перерыва.
Миллионы. Слово жгло слух. А я его заставляла идти грузить ящики с дешевым вином.
Но я не могла поверить. Не могла принять. Легкие деньги. Вот что это было. А легкие деньги, я знала по опыту мужа, всегда оборачиваются самой тяжелой расплатой.
Мой муж, Андрей, был талантливым инженером. Но в 90-е его завод развалился. И он, как многие, ринулся в "бизнес". Начал с мелочи, потом ввязался в какие-то мутные схемы, займы, "доли". Он тоже сначала приносил большие деньги, а потом... потом все рухнуло. И он пил не потому, что был алкоголиком, а потому, что не вынес этой гонки, этого предательства, когда он "инженер" стал "спекулянтом". Он проиграл себя.
И я боялась, что Игорь тоже проиграет.
«Игорь, можешь выйти на минутку?» — я зашла в его комнату.
Он сидел с наушниками, но снял их.
«Что, мам?»
Я сделала глубокий вдох. «Я знаю, что это... ну, что ты там "играешь". Я не хочу тебе зла. Я просто хочу понять. Мне отец твой... он тоже хотел быстрого успеха. Он тоже думал, что можно легко заработать, а потом... потом он сгорел. Он потерял все: себя, уважение. Я боюсь, что с тобой будет то же самое».
Игорь смотрел на меня. В его глазах что-то изменилось. Ярость ушла, осталась только горечь.
«Ты помнишь только конец, мам. Ты помнишь его проигрыш, но ты не помнишь, с чего он начинал. Он был инженером. Он любил строить. А ты его все время пилила: "Где деньги? Почему ты не такой, как сосед?" Ты его не поддержала. Ты думаешь, он из-за бизнеса пил? Нет. Он пил, потому что его любимая женщина... не верила в него».
Это было неправдой. Но в его словах была такая убежденность, что я засомневалась. Может, я действительно была слепа? Может, я была настолько поглощена выживанием, что не заметила, как сломала его отца?
«Я не понимала, Игорь. Я просто боялась остаться без всего».
«А я понимаю, мам. Я понимаю, что ты боишься. Но я не он. И я не буду играть по твоим правилам. У меня есть свой план. И он не в том, чтобы таскать ящики с пивом. Если ты хочешь мне помочь, просто... просто не мешай».
Он снова надел наушники. Я стояла. Разговор был окончен. Но я впервые почувствовала, что могу его потерять не из-за игр, а из-за моего же страха. Страха, который теперь стал семейной тайной. И это я не рассказала сыну всей правды об отце. Не всей.
Часть 3. Подарок и Доверие
После того разговора я не спала всю ночь. Я вспоминала Андрея, мужа. Да, он был инженером, который сломался. Но была еще одна деталь, которую я никогда не рассказывала Игорю.
Когда у Андрея начались проблемы, он попытался меня защитить. Он взял кредит, огромный, чтобы расплатиться с долгами по "бизнесу". Но не сказал мне о нем. Думал, выплатит сам. А потом... потом он ушел. Не только из жизни. Он оставил меня с этим долгом. Завещание, где он переписал на меня квартиру (нашу единственную ценность), и небольшая записка: "Прости, Таня, это слишком тяжело. С долгами разберешься сама".
Я продала его машину, чтобы погасить часть. Работала на трех работах. "Пятерочка" была самой стабильной. Игорь тогда был подростком. Я ему сказала, что отец "перегорел на работе" и "сердце не выдержало". Это была полуправда. Я защищала его память.
Игорь же верит, что его отец был героем, сломленным жизнью. А я — тираном, который его "не верил". Если он узнает про долг и прощальную записку, его мир рухнет. И он меня возненавидит.
Утром, собираясь на работу, я увидела на кухонном столе небольшой, аккуратно завернутый сверток. Рядом лежала записка:
«Мам. Я знаю, что ты боишься. Это не "легкие деньги". Это просто деньги, как и любые другие. Я не буду как отец. Я не буду прятаться. Это тебе. Это не откуп. Это чтобы ты знала, что я в порядке. Твой Игорь.»
Внутри свертка лежали... новенькие, мягкие, профессиональные, ортопедические туфли. Такие, о каких я мечтала для работы. Мои старые уже год натирали мне ноги до кровавых мозолей, но я жалела на них денег. Стельки. Замша. Тысяч семь, не меньше.
Я села на стул и заплакала. Не от счастья. А от того, что он, кажется, видит меня насквозь. Видит мою боль, мою усталость. И в то же время, он обманывает себя. Он купил мне эти туфли, чтобы я "почувствовала себя лучше", чтобы "закрыть мне рот". Но купил на деньги, которые, как я была уверена, утекут, как вода.
Мне надо было пойти на хитрость. Я должна была понять, что за "турнир" он выиграл. И что за "команда" у него. И сколько на самом деле он зарабатывает. Не для того, чтобы контролировать, а чтобы понять, насколько глубоко он в этом "бизнесе".
Вечером, после работы, я впервые не стала спрашивать его о работе. Я просто надела туфли и вышла из комнаты.
«Ну как? Нравятся?» — спросил он.
«Ортопедические. Удобные. Спасибо, сынок,» — сказала я, чувствуя, как ком в горле мешает дышать.
«Мам, можно я тебя сфотографирую? Я хочу отправить нашему... нашему спонсору. Он спрашивает, как мне удалось убедить тебя их носить».
Спонсор. Вот оно. Новое слово. Новая зацепка.
«А... зачем ему это? Кто он?» — спросила я, стараясь выглядеть естественно.
«Да так. Один дядька, который в нас вложился. Он просто... он фанат нашей команды. Сказал, что у меня хорошая "аура". Что он готов вложиться в "правильного" игрока. Его зовут Виктор Петрович».
Я почувствовала холод на коже. Виктор Петрович. Взрослый, богатый, "фанат". Это уже не игры. Это уже бизнес. Очень мутный бизнес. И мне нужно было его найти.
Часть 4. Виктор Петрович
Я приступила к своему расследованию. По-другому это не назовешь. Я же не могла просто спросить у Игоря: "Сынок, а твой 'спонсор' не бандит часом?"
Моя смена в "Пятерочке" стала моим штабом. Мне приходилось отвлекаться на бесконечные очереди, на проверку сроков годности, на смену ценников. Но в свободную минуту я искала. Я искала информацию о "киберспортивных турнирах", о "спонсорах", о "Викторах Петровичах".
Поисковик выдавал тонны мусора. "Как стать миллионером в Доте", "Заработок на стримах". Ничего конкретного.
И тут мне помогла моя новая знакомая, Света, которая работала в кассе по соседству. Света, молодая, лет тридцати, вся в пирсинге, но с золотым сердцем.
«Тань, ты что-то нервная. Компьютер этот...»
Я тяжело вздохнула. «Да вот, Света. Сын... ввязался. Говорит, спонсор у них. Виктор Петрович. Сказал, что у него "аура" хорошая. Понимаешь, что это за бред?»
Света отложила сканер. «Виктор Петрович... Тань, а не из "Ориона" он часом? Там есть такой. Он не сам вкладывает. Он "инвестирует" через свою фирму. У него такой прикол. Он ищет молодых, перспективных, кто ему напоминает его самого в молодости. Говорил: 'Я вкладываю в талант, а не в игру'. Слышала я о нем. У него репутация... двусмысленная. Если ты проигрываешь, он тебя не трогает. Но если ты выигрываешь, он забирает половину. А если ты срываешь куш, то он может и больше забрать. Как наставник. Типа, я тебя поднял, теперь плати».
Я почувствовала, как меня обдало холодным потом. Двусмысленная репутация. Забирает половину. Вот она, суть "бизнеса", который я так боялась. Это не работа. Это ростовщичество, прикрытое модными словами. Аура. Чушь!
«Света, а как найти про него больше? Есть его фото?»
Света быстро что-то набрала на своем телефоне и показала мне экран.
На экране — фотография. Мужчина лет пятидесяти. Лысый. Улыбка, как у акулы. В дорогом костюме, часы блестят. Виктор Петрович.
И тут меня пронзило. Невероятно, но... он был похож. Нет, не на моего мужа. Он был похож на того человека, с которым мой муж связался в 90-х. Того, кто в итоге его и подставил. Того самого.
Я вдруг вспомнила: Андрей, муж, однажды привел домой своего "партнера". Молодой, наглый, в кожаной куртке. Он тогда его назвал... Витей.
Может быть, это просто совпадение? Россия — страна маленькая. Но меня охватил страх. А что, если это не просто совпадение? Что, если этот "спонсор" — это не просто ростовщик, а человек, который... который имеет отношение к долгам моего мужа?
Я должна была поговорить с Игорем. Но не с упреками. А с вопросами.
Вечером я застала его за приготовлением еды. Он впервые за долгое время сам готовил.
«Игорь, этот... Виктор Петрович. Он о тебе много спрашивает? Что он за человек?»
Игорь, не отрываясь от плиты, ответил: «Нормальный. Жесткий. Но честный. Он сказал, что в жизни главное — уметь проигрывать с достоинством. Он, говорит, сам много раз проигрывал. В молодости... вложился в одну фирму, а его кинули. Все потерял».
Мое сердце сжалось. Кинули.
«Игорь... а он не говорил, как называлась та фирма? Или кто его кинул?»
Сын повернулся ко мне. В его глазах — подозрение. «Мам, ты зачем лезешь? Это не твое дело. Кажется, "Орион" или что-то такое. Не помню».
Он снова использовал это слово: "Не твое дело". И оно прозвучало, как приговор. Но я знала, что это мое дело. И это было не только о его будущем. Это было о нашем прошлом.
Часть 5. Двойная игра
Я поняла: мне нужно подружиться с Виктором Петровичем. Не напрямую, конечно. Но я должна была найти способ узнать, зачем ему мой сын. Месть ли это за прошлое, или просто жажда наживы?
Я начала искать его в социальных сетях. Там его не было. Зато была его жена — яркая, молодая женщина, хозяйка салона красоты в центре города.
Я нашла ее салон. И придумала план.
Взяла отгул на работе. Оделась, как могла, прилично: новое пальто, которое не носила много лет, те самые туфли. И пошла в этот салон. Не на стрижку. На маникюр. Самая простая, долгая и недорогая процедура.
Салон был роскошный. Золото, бархат, запах дорогих духов. Хозяйка, Инга, была там. Светлые волосы, холодный взгляд, но вежливая.
«Что-то новенькое, да?» — спросила мастер, пожилая женщина, которая, кажется, работала тут с открытия.
«Да, впервые. Просто шла мимо... у вас так уютно.» — начала я. Я говорила нарочито просто, как обычная, не очень обеспеченная женщина.
Я сидела, делала вид, что листаю журналы, и ждала. И тут, как по заказу, зазвонил телефон Инги.
«Да, Витя. Да, на маникюре. Нет, не забыла про твоего мальчика. Игорь. Он мне нравится. У него, знаешь, такой наивный взгляд. Прямо как у тебя в молодости. Я уверена, ты из него сделаешь конфетку... Да, да, конечно, я ему передам. Ты же его завтра ждешь?»
Она говорила громко, не стесняясь. А у меня похолодело внутри. Наивный взгляд. Сделаешь конфетку. Она говорила о нем, как о вещи.
Когда она закончила, я рискнула.
«Простите, пожалуйста. Я невольно подслушала. Вы говорили об Игоре? Это мой сын. Он занимается... киберспортом. А ваш муж... его спонсор».
Инга посмотрела на меня, как на блоху. Потом улыбнулась. Холодно.
«Да. Виктор им помогает. У него доброе сердце. Он верит в молодежь. Ваш сын очень... перспективный. Особенно его чистая мотивация. Не за деньги, а за честь. Вите это нравится. Он таких коллекционирует».
Коллекционирует.
«А он... он не говорил, почему он решил в него вложиться? У них же разница в возрасте...»
Инга прищурилась. «Он сказал, что ваш сын ему напомнил... одного старого знакомого. У того тоже был такой наивный взгляд. Только он, в отличие от вашего Игоря, оказался предателем. Он взял деньги и исчез. Витя его долго искал. Ваш сын, надеюсь, не такой».
Вот и всё. Я поняла. Игорь был наживкой. Наживкой для Виктора Петровича. Он видел в моем сыне своего старого врага. Моего мужа, Андрея. А если Игорь "предаст" его, не выиграет турнир, что тогда?
Я заплатила за маникюр. Ногти мне, кстати, сделали отвратительно. Но это уже не имело значения.
Я поехала домой. Должна была немедленно рассказать Игорю всю правду. Про долг. Про записку. Про то, что его отец не "сгорел на работе", а сбежал от кредитора. Сбежал от Виктора Петровича.
Когда я зашла домой, Игорь стоял посреди комнаты с чемоданом.
«Мам, я уезжаю. Ненадолго. Мы едем на турнир. В другой город. Виктор Петрович всё организовал. Сказал, что это наш шанс. Наконец-то я смогу показать тебе, что я чего-то стою!»
Он сиял. Сиял, как ребенок. Он был готов к своему "шансу". А я понимала, что он едет прямо в пасть.
«Нет, Игорь! Ты не поедешь! Ты должен выслушать меня! Ты должен знать, кто этот Виктор Петрович на самом деле!»
Он оттолкнул мой чемодан. «Опять ты, мам! Опять твои страхи! Ты просто не можешь вынести, что я самостоятелен! Прощай! Я вернусь с победой!»
Он вышел. Хлопнула дверь. А я осталась одна, в ортопедических туфлях, с чужим, холодным маникюром. И с правдой, которую я держала в себе двадцать лет.
Часть 6. Звонок в никуда
Я металась по квартире. Что делать? Звонить в полицию? Сказать, что спонсор киберспортсменов — это бывший бандит, который мстит моему покойному мужу? Меня засмеют.
Я взяла телефон и набрала Игоря. Отключен.
Я позвонила тете Гале. «Галь, ты можешь узнать, куда они поехали? Город? Название турнира?»
Галя была моей единственной зацепкой. Она была в курсе всех слухов. И она, как оказалось, знала больше, чем я.
«Тань, ты не знала? Они в Самару поехали. Там крупный турнир. Но не это главное. Я тебе не говорила... А мне мой Вадик (сын главбуха, который тоже играет) сказал. Этот Виктор Петрович... он не просто спонсор. Он им одалживает деньги под залог их... их личных данных. Паспорта, прописки. Типа, чтобы они не сбежали. И, если они не выигрывают, то он... он их "пристраивает" к себе на работу. В черную. Говорит, что так они "отработают долг"».
Залог личных данных. Я поняла, что Виктор Петрович не собирался мстить моему мужу. Он собирался поработить моего сына.
Я решила рискнуть. Я нашла в старом альбоме фотографию. Андрей с Витей. Молодые, счастливые. Витя на фото выглядел иначе, но узнать его можно было. И за этой фотографией лежала та самая, пожелтевшая, предсмертная записка мужа, где он просил прощения за долг.
Я сфотографировала оба документа. Отправила Инге, жене Виктора Петровича, в личные сообщения.
«Инга. Это Таня, мама Игоря. Я знаю, что вам безразлично. Но посмотрите на это. Это Витя и мой муж, Андрей. В 90-е. Витя и Андрей были партнерами. А потом Витя его подставил. А мой муж, чтобы защитить меня, взял огромный кредит и ушел, оставив меня с долгом. Вашему мужу нужна не месть. Ему нужно рабство. Ваш муж мстит за прошлое, за то, что он не может отпустить. Отпустите Игоря. Иначе я отправлю эти документы в полицию. А еще в вашу налоговую. Спросю, как вы открыли салон на деньги от "киберспорта"».
Это был блеф. Но это был мой последний шанс.
Через пять минут мне пришел ответ. От Инги. Коротко.
«Он уже в Самаре. Я ничего не могу сделать. Но он сказал, что ваш сын — очень похож. И он не хочет его "портить". Он хочет его "построить". Он не вернет вам его, пока он не выиграет. Он хочет доказать себе, что может "перевоспитать" то, что "предало" его».
Вот оно. Не рабство. А перевоспитание. Виктор Петрович видел в Игоре не должника, а возможность переписать свое прошлое.
И тут мне пришло уведомление. Сообщение от Игоря. Наконец-то.
«Мам. Я в гостинице. Мне не нравится. Здесь охрана, как в тюрьме. Виктор Петрович забрал у нас телефоны. Сказал, чтобы не отвлекались. Я пишу с телефона одного из парней. Если я не выиграю, мне конец. Что делать?»
Я набрала ему ответ. Быстро, лихорадочно.
«Игорь! Выиграй. Ты должен выиграть. Не для него. Для себя. Ты должен показать ему, что ты не игрушка. Я знаю, что ты сможешь. А потом... а потом ты должен бежать. Я приеду. В Самару. Ты должен выиграть время. Не доверяй ему. Не говори ему про меня. Выиграй и жди меня».
Мой сын. Мой мальчик. Мой герой. Он должен был стать киберспортсменом. Не для себя. А для меня. Чтобы спастись.
Часть 7. Самара. Цена Победы
Поезд до Самары. Сорок часов. Я сидела, как на иголках, глядя в мутное окно. В Самаре у меня никого не было. Только мой страх и моя решимость.
Я ехала с двумя целями: увидеть Игоря, и, если он выиграет, забрать его. Если нет — пригрозить Виктору Петровичу полицией и налоговой. Мне было все равно, что будет со мной. Главное — спасти сына.
В Самаре я нашла зал, где проходил турнир. Он был огромный. Толпа фанатов, крики, свет софитов. Я никогда не видела ничего подобного. Я чувствовала себя как в другом мире.
Я нашла вход для "гостей" и подкупила охранника. Дала ему тысячу рублей, которую отложила на квартплату. Он показал мне место, откуда можно было увидеть сцену.
Игорь сидел на сцене. В командной форме. Его лицо было напряжено. Он играл. А на трибуне, как король, сидел Виктор Петрович. С той самой акулой улыбкой.
Моя рука дрожала. Я достала телефон.
Я написала Игорю в личные сообщения: «Игорь! Я здесь! Я под трибунами! Выиграй! Пожалуйста!»
Игорь не ответил. Он, наверное, не видел. Его глаза были прикованы к экрану.
Я начала молиться. Не богу, а просто... силе, которая управляет миром. Я молилась, чтобы мой сын победил. Чтобы его "хобби" спасло его жизнь.
И тут я услышала крик. Толпа взорвалась. ПОБЕДА!
Игорь и его команда выиграли. Я видела, как он поднял руки, как он обнял своих товарищей. Он сделал это. Он доказал, что он чего-то стоит. Не только мне. Но и себе.
Я начала пробираться к сцене. Но меня остановила охрана.
«Куда, бабуля? Тут только для прессы!»
«Я его мать! Он мой сын! Он должен уйти со мной!»
Но было поздно. Виктор Петрович уже стоял рядом с Игорем. Он обнял его. Как отец. Как самый добрый наставник.
«Молодец, Игорь! Ты это сделал! Ты доказал, что ты — лучший! Теперь ты — человек! А не...»
Он не договорил. Он посмотрел на меня. Узнал. И улыбнулся.
«Татьяна. Какая неожиданность. А вы не меняетесь. Все такая же... тревожная. Не волнуйтесь. Ваш сын со мной в безопасности. Он теперь богат. Он выиграл. И теперь он должен мне... только одну вещь. Благодарность.»
Я поняла: он не заберет его насильно. Он заберет его добровольно. Он даст ему деньги. А потом, когда Игорь "расслабится", он его затянет в свою сеть. Так же, как когда-то моего мужа.
«Виктор Петрович, я знаю про 90-е. Я знаю про долг. И я знаю, что вы хотите не победы. Вы хотите, чтобы мой сын был вам благодарен. Чтобы он стал вашей игрушкой. Я знаю, что вы ему не сказали, что его отец... ушел из-за вас».
Виктор Петрович рассмеялся. Громко. Как будто я сказала анекдот.
«Татьяна, вы всегда были мелодраматичной. Ваш муж ушел, потому что был слаб. А ваш сын... ваш сын сильный. И я не собираюсь его ломать. Я собираюсь его создать. А вы? Вы его, как всегда, будете ломать своей любовью».
Игорь подошел ко мне. В его глазах не было благодарности. Была усталость. И решимость.
«Мам. Я знаю. Ты не должна была приезжать. Но... спасибо. Я выиграл. И теперь я не его. Я — свой. Я не буду его "конфеткой". Я не буду его "должником". Я буду сам по себе».
Он повернулся к Виктору Петровичу.
«Виктор Петрович. Спасибо за шанс. Я выиграл. С меня 50% по контракту. Я их переведу. И на этом всё. Я не ваш. Я не ваш "коллекционный экземпляр". Я — Игорь. И я ухожу».
Виктор Петрович был в шоке. Он не ожидал такого. Он ожидал благодарности.
«Ты что, пацан?! Ты кому обязан?!»
«Себе, Виктор Петрович. И своей матери. Которая научила меня, что легкие деньги — это самый тяжелый долг. Я не хочу быть как мой отец. Я хочу быть собой».
Часть 8. Свет в конце
Мы ехали обратно. В том же поезде. В том же купе. Но мы были другими. Я не спала всю дорогу. Смотрела на него. На его профиль. Он спал, прислонившись головой к стеклу.
Он отдал Виктору Петровичу половину выигрыша. Шестьсот тысяч. Огромные деньги. Чтобы купить свою свободу. Это была самая дорогая сделка в его жизни.
Я наконец решилась. Я достала ту самую, пожелтевшую записку. И положила ее ему на грудь.
Он проснулся. Взял записку. Читал долго.
«Прости, Таня, это слишком тяжело. С долгами разберешься сама.»
Он поднял на меня глаза. В них не было гнева. Была только... понимание.
«Это... это был он. Виктор Петрович. Отец ему не сказал, что он... он сбежал. Он оставил тебя с долгом. Ты поэтому так боялась? Ты поэтому меня так душила?»
«Да, Игорь. Я боялась. Я боялась, что ты повторишь его ошибку — слабость. Я не хотела, чтобы ты знал. Я хотела, чтобы ты помнил его, как героя. Чтобы он был для тебя образцом».
Он взял мою руку. Крепко сжал.
«Мам. Мой отец был слаб. Но он не был предателем. Он просто не выдержал. Он любил нас. И я знаю, что ты его любила. И я тебя люблю. Но ты должна меня отпустить. Я не он. Я не буду прятаться. Я не буду сбегать».
«Я знаю, Игорек. Я знаю. Я... я просто не могла. Прости. Прости, что я не верила в твою работу. Прости, что я тебя не отпускала. Я просто очень сильно боялась одиночества».
Он обнял меня. Крепко. Как в детстве.
«Ты не будешь одна, мам. Я выиграл. У меня есть деньги. Я могу снять себе квартиру. Но я не буду. Я куплю нам... новую квартиру. Чтобы у тебя была своя комната. А у меня — своя. Чтобы мы были рядом. Но не давили друг на друга».
Новая квартира. Я, продавщица в "Пятерочке", и мой сын, киберспортсмен. Это было как сон.
Мы приехали домой. Он перевел мне на карточку деньги. Не огромные. Но достаточно, чтобы я могла уволиться с этой проклятой работы.
«Мам. А теперь ты должна мне обещать. Ты должна мне верить. Даже если ты не понимаешь. Ты должна отпустить. Ты должна начать жить для себя. А я... я обещаю тебе. Я больше никогда не куплю себе компьютер втайне от тебя».
Я улыбнулась. Примирение. Это было то, что нам обоим было нужно. Мы обнялись.
Эпилог. Мораль истории
Я уволилась из "Пятерочки". Купила себе абонемент в бассейн. И впервые за двадцать лет почувствовала, что могу дышать. Игорь купил нам двухкомнатную квартиру. Свою комнату он оформил в стиле "космического гроба". Я не вмешивалась.
Он продолжал играть. Зарабатывал. Иногда приходил ко мне, показывал контракты.
«Вот, мам. Трудовая книжка. Моя. В электронном виде».
Я не понимала. Но я верила. Я научилась главному. Настоящая работа — это не то, что ты делаешь, а то, как ты себя чувствуешь. Ты должен быть честным. Не перед работодателем. А перед собой.
Мораль проста, но горька. Любовь без доверия — это тюрьма. Я чуть не потеряла сына из-за страха повторить старую трагедию. Но он меня спас. Он не стал ни своим отцом, ни моей игрушкой. Он стал самим собой.
И вот этот свет. Свет в конце туннеля. Он был не в деньгах. А в том, чтобы научиться говорить: "Я тебя люблю. И я тебе верю". И этого было достаточно.