— Мам, хватит уже! Заканчивай свой цирк! — Егор швырнул телефон на диван так, что тот отскочил и упал на ковер. — Свадьба через неделю, а ты устраиваешь мне разборки из-за каких-то мест в зале!
Вера Николаевна обернулась от зеркала, где поправляла прическу, и посмотрела на сына тем самым взглядом — тяжелым, оценивающим, который он знал с детства. Взглядом, который всегда предшествовал чему-то неприятному.
— Каких-то мест? — она усмехнулась, но улыбка вышла кривой. — Ты понимаешь вообще, что творится? Твоя невеста хочет посадить этих... этих деревенских за один стол с моими коллегами! С Людмилой Сергеевной из министерства! С Андреем Викторовичем, который владеет сетью магазинов!
Егор провел ладонями по лицу. Устал. Так устал от этого всего, что хотелось просто исчезнуть. Уехать куда-нибудь, где нет ни свадеб, ни столов, ни вечных материнских претензий.
— Это родители Ольги. Обычные люди.
— Обычные! — Вера Николаевна фыркнула и достала из сумочки пудреницу, хотя макияж у нее был безупречен. Нервная привычка — подкрашиваться, когда волнуется. — Я видела, как твоя будущая теща приезжала в прошлый раз. В этом... в этом выцветшем пуховике, с сумкой из клеенки. А отец — в спортивных штанах! Ты представляешь, что мои гости подумают?
— Подумают, что это нормальные люди, которые растили дочь, — Егор почувствовал, как внутри что-то начинает закипать. — И между прочим, Ольга получила красный диплом. Работает в крупной компании. Сама всего добилась.
Мать захлопнула пудреницу с таким звуком, словно выстрелила.
— Добилась? За счет чего? За счет того, что мы с тобой платили за ее курсы английского! За счет того, что ты устроил ее на эту работу через своих знакомых!
— Я не устраивал! Она прошла собеседование сама!
Но Вера Николаевна уже не слушала. Она ходила по гостиной из угла в угол, словно хищница в клетке, и с каждым шагом ее голос становился громче.
— Я вложила в тебя все! Все, понимаешь? Лучшая школа, университет за границей, связи, деньги. Чтобы ты построил карьеру, нашел себе достойную пару. А ты... — она остановилась и ткнула пальцем в его сторону. — Ты притащил домой какую-то девчонку из деревни!
— Из райцентра, — тихо поправил Егор, но знал, что это ничего не изменит.
— Мне плевать! — голос матери взлетел так высоко, что Егор невольно поморщился. — Понимаешь, о чем я думаю? О том, как эти твои деревенские родственники будут сидеть в ресторане, который я выбирала три месяца! Как они будут смотреть на меню и спрашивать, что такое "тар-тар" и "ризотто"! Как они...
— Остановись.
— Как они будут ковыряться вилками и смотреть на устриц, как на инопланетян!
— Мам!
— А потом все будут судачить! Все мои знакомые! Будут шептаться за спиной — вот, мол, Вера Николаевна, такая успешная женщина, а сын женился на ком попало!
Егор встал. Медленно, контролируя каждое движение, потому что если он сейчас не остановится, может сорваться. Может наговорить такого, что потом не исправишь.
— Ольга — самый лучший человек, которого я встречал в жизни.
Вера Николаевна расхохоталась. Искренне, от души, и от этого смеха стало еще хуже.
— Лучший человек! Боже, как же ты наивен. Она просто умело играет роль. Милая, скромная, понимающая. Знаешь, сколько таких я видела? Они все одинаковые. Цепляются за мужчину с деньгами и тянут за собой всю свою нищую родню!
— Хватит!
— Нет, не хватит! — мать подошла ближе, и Егор увидел в ее глазах что-то новое. Не просто раздражение. Настоящий гнев. — Я не позволю тебе испортить себе жизнь! Слышишь? Пока я жива, эта свадьба не состоится!
Он молчал. Просто стоял и смотрел на нее, на эту женщину, которая родила его, вырастила, дала все... и теперь требовала права решать, как ему жить.
— Я люблю ее.
— Любовь, — Вера Николаевна презрительно скривилась. — Любовь проходит. Остаются деньги, положение в обществе, связи. Это важно. Остальное — глупости.
— Для тебя, может быть.
— И для тебя тоже! Просто ты еще этого не понимаешь!
Телефон Егора завибрировал на полу. Он поднял его — сообщение от Ольги: "Что насчет разговора? Мама очень переживает за завтра. Говорит, может, им лучше вообще не приезжать на встречу с твоей мамой?"
И тут до него дошло. Завтра. Они договорились завтра встретиться все вместе — родители Ольги должны были приехать из Калужской области, чтобы обсудить последние детали свадьбы. Нейтральная территория, кафе на Тверской, спокойный разговор. Так планировалось.
— Завтра я привожу ее родителей, — сказал он, глядя в экран телефона, а не на мать. — Мы встречаемся в три часа. Надеюсь, ты сможешь вести себя прилично.
Вера Николаевна молчала так долго, что Егор уже решил — разговор окончен. Но когда он направился к двери, она произнесла:
— Пусть катится куда подальше её родня из деревни! Чтобы ноги их не было в ресторане! — голос ее сорвался на крик. — Я не позволю этим людям испортить мне торжество! Слышишь? Либо они, либо я!
Егор обернулся. Посмотрел на мать — на ее идеальную прическу, дорогой костюм, безупречный маникюр. На все то, что она считала важным. И вдруг понял: они говорят на разных языках. Всегда говорили.
— Тогда, наверное, они, — тихо сказал он и вышел из квартиры.
Дверь за ним закрылась с глухим щелчком, и он прислонился к стене в подъезде, пытаясь успокоить дрожь в руках. Телефон снова завибрировал — Ольга прислала фотографию: ее родители на кухне, улыбаются, пьют чай из старых чашек с цветочками. Подпись: "Папа уже костюм достал, хочет произвести впечатление на твою маму!"
У Егора перехватило дыхание. Эти люди, которые всю жизнь работали не покладая рук, выращивали овощи на продажу, чинили старенькую машину сами, потому что на сервис денег не было — они так старались. Так хотели, чтобы все прошло хорошо.
А его мать...
Он набрал Ольге: "Все будет хорошо. Я обещаю".
Но когда отправил сообщение, сам не был уверен, что сможет сдержать это обещание.
Утро пятницы началось с того, что Егору позвонила сестра матери, тетя Инга.
— Ты совсем с ума сошел? — вместо приветствия выпалила она. — Вера вчера так рыдала, что я думала, скорую вызывать!
— Доброе утро, тетя.
— Какое, к черту, доброе! Твоя мать не спала всю ночь! Говорит, ты выгнал ее! Унизил! Сказал, что она тебе не нужна!
Егор сжал челюсти. Значит, начинается. Мать всегда умела мобилизовать войска.
— Я ничего такого не говорил.
— Да? А она говорит, что ты выбрал какую-то деревенскую девку вместо родной матери!
— Тетя Инга, с уважением, но это не твое дело.
— Как это не мое?! Я твоя тетя! Я имею право...
Он сбросил звонок. Через минуту позвонила еще одна родственница. Потом двоюродный брат. К десяти утра Егор просто отключил телефон.
Но самое страшное ждало впереди.
В два часа дня, за час до встречи, Егор сидел в кафе и нервно теребил салфетку. Ольга должна была приехать с родителями с минуты на минуту. Мать обещала быть ровно в три. Обещала... после того, как он позвонил ей утром и практически умолял дать этим людям шанс.
«Хорошо, — сказала она холодным тоном. — Я приду. Но с условием — Роман тоже будет».
Роман. Двоюродный брат, сын той самой тети Инги. Егор скривился при одном воспоминании о нем. Роман был на три года старше, работал в какой-то юридической конторе и считал себя гением переговоров. На самом деле был обычным нахалом, который привык добиваться своего через манипуляции и давление.
— Привет! — Ольга влетела в кафе, розовощекая от мороза, и Егор почувствовал, как напряжение немного отпускает. За ней шли ее родители.
Николай Петрович, отец Ольги, действительно надел костюм — немного старомодный, с широкими лацканами, но аккуратно отглаженный. Светлана Ивановна, мать, была в скромном темно-синем платье и явно волновалась — руки сжимала, улыбка выходила натянутой.
— Здравствуйте, — Николай Петрович протянул руку, и рукопожатие у него было крепким, рабочим. — Волнуемся немного. Первый раз в таком заведении.
Егор оглянулся. Кафе было самое обычное — не роскошное, но приличное. Видимо, для людей из райцентра и это казалось слишком пафосным.
— Все хорошо, располагайтесь, — он помог Светлане Ивановне снять пальто. — Моя мама будет с минуты на минуту.
— Мы тут прямо с утра готовились, — засмеялась Светлана Ивановна, но смех вышел нервным. — Я даже в парикмахерскую сходила. Хочется же, чтобы все прошло хорошо!
Ольга сжала руку Егора под столом. Он знал, что она чувствует — этот страх, что ее родителей не примут, засмеют, унизят.
Ровно в три часа дверь кафе распахнулась, и вошла Вера Николаевна. Одна. За ней, секунд через пятнадцать, появился Роман — высокий, в дорогом пальто, с этой вечной ухмылкой на лице.
— Ну вот и мы, — Вера Николаевна окинула взглядом стол, и Егор успел заметить, как что-то дрогнуло в ее лице, когда она увидела родителей Ольги. Презрение? Жалость? — Здравствуйте.
— Здравствуйте! — Николай Петрович вскочил так резко, что стул скрипнул. — Очень приятно наконец познакомиться!
Вера Николаевна пожала его руку кончиками пальцев, словно боялась испачкаться, и тут же достала из сумочки антисептик. Светлана Ивановна побледнела.
— Присаживайтесь, пожалуйста, — Егор постарался сгладить неловкость. — Мы как раз собирались обсудить детали.
— Детали, — протянул Роман, усаживаясь рядом с Верой Николаевной. — Да, давайте поговорим о деталях. Например, о том, кто за что платит.
Повисла пауза.
— Роман, — тихо предупредил Егор. — Мы об этом не...
— Почему не говорим? — Роман развалился на стуле, закинул ногу на ногу. — Свадьба — это серьезное мероприятие. Ресторан, который выбрала тетя Вера, стоит очень прилично. Триста тысяч минимум. Кто оплачивает?
Николай Петрович покраснел.
— Мы... мы готовы внести свою долю, — он замялся. — У нас не так много, конечно, но...
— Сколько? — Роман наклонился вперед, и Егор с ужасом понял, что брат наслаждается этим. — Пятьдесят тысяч? Сто?
— Роман, заткнись, — процедил Егор.
— Что такого? Нормальный вопрос! — Роман развел руками. — Или вы думаете, что тетя Вера должна все оплатить сама? За ваших гостей тоже?
— Мы... — Светлана Ивановна сглотнула. — Мы можем собрать тысяч семьдесят. Может, восемьдесят. Это все, что у нас есть.
Роман присвистнул.
— Восемьдесят тысяч на свадьбу в Москве? Серьезно? Вы понимаете вообще, какие тут цены?
— Роман! — Егор ударил ладонью по столу, и посетители за соседним столиком обернулись. — Хватит!
— А что? — брат усмехнулся. — Я просто говорю правду. Если люди не могут позволить себе приличную свадьбу, может, не стоит...
— Заткнись немедленно!
Вера Николаевна положила руку на плечо Романа — жест успокаивающий, но в глазах ее плясали довольные огоньки. Она получала удовольствие. От этого унижения, от того, как родители Ольги съеживались на стульях.
— Роман прав в одном, — она повернулась к Николаю Петровичу. — Свадьба требует вложений. И если вы не можете...
— Мы можем! — Ольга выпалила это так громко, что в кафе стало тихо. — Мы сами заплатим! Я и Егор! У нас есть накопления!
— Накопления, — Роман расхохотался. — Детка, я знаю, сколько получает Егор. И знаю, сколько получаешь ты. Этих денег хватит разве что на скромный банкет в пригороде.
— Тогда так и будет! — Ольга встала, лицо ее пылало. — Нам не нужен ваш пафосный ресторан! Мы сделаем свадьбу сами!
— Оленька, — Николай Петрович тяжело поднялся. — Не надо ссориться. Мы же... мы же хотели, чтобы все было хорошо.
— Хорошо? — Вера Николаевна тоже встала, и голос ее стал жестким. — Хорошо — это когда родители жениха и невесты находятся на одном уровне. Когда есть понимание. А здесь... — она обвела взглядом Николая Петровича и Светлану Ивановну. — Здесь нет никакого уровня.
Егор почувствовал, как внутри что-то переворачивается. Не гнев. Что-то другое. Холодное. Окончательное.
— Мама, — он посмотрел на Веру Николаевну в упор. — Ты переходишь черту.
— Какую черту? — она вскинула подбородок. — Черту между правдой и вашими иллюзиями? Я устала притворяться! Эти люди... — она ткнула пальцем в сторону родителей Ольги. — Эти люди никогда не будут нашей семьей! Никогда! Они не понимают, как мы живем! Что для нас важно!
— Тогда мы не будем вашей семьей, — тихо сказала Ольга. — Поздравляю. Вы добились своего.
Она развернулась и пошла к выходу. Родители заторопились за ней — Светлана Ивановна всхлипывала, Николай Петрович сжимал кулаки, но молчал.
Егор посмотрел на мать. На Романа, который ухмылялся, довольный собой.
— Знаешь, мам, — он медленно встал, — я всю жизнь старался быть таким, каким ты хотела меня видеть. Учился, работал, строил карьеру. Но сейчас я понимаю — это была не моя жизнь. Это была твоя.
— Егор...
— Нет. Я закончил. Свадьба будет. Без тебя. Без твоего ресторана. Без твоих денег. И без тебя.
Он пошел к выходу, а за спиной услышал голос Романа:
— Тетя Вера, не переживай. Он вернется. Куда он денется без твоих денег?
Но Егор не обернулся.
На улице он догнал Ольгу и ее родителей возле их старенькой "Лады". Светлана Ивановна вытирала глаза платком, Николай Петрович стоял, глядя в асфальт.
— Извините, — выдохнул Егор. — Мне так стыдно за...
— Не надо, — Николай Петрович поднял на него глаза, и в них было столько достоинства, что Егор почувствовал комок в горле. — Ты не виноват. Мы... мы, наверное, и правда не подходим.
— Нет! — Егор шагнул ближе. — Вы как раз подходите. Это они не подходят нам.
Ольга обняла его, уткнулась лицом в плечо.
— Что мы будем делать? — прошептала она.
— Сделаем свадьбу сами. Небольшую. Человек на тридцать. Снимем какое-нибудь уютное место. Без пафоса. Без показухи. Только близкие люди.
Светлана Ивановна всхлипнула, но теперь это были другие слезы.
— Мы поможем, — она взяла Егора за руку. — Чем сможем. У нас есть немного денег. И я умею готовить. Могу сама сделать закуски, салаты...
— Мам, не надо, — Ольга попыталась возразить, но отец перебил:
— Надо. Это наша дочь. Наша семья. Мы справимся вместе.
Через неделю Егор снял небольшой банкетный зал в Подмосковье — простое, но светлое помещение с панорамными окнами и видом на заснеженный лес. Обошлось в сто двадцать тысяч вместе с базовым меню. Друзья помогли с украшениями, коллеги Ольги взялись за музыку.
Утром в день свадьбы Егору позвонила мать.
— Ты еще можешь все изменить, — сказала она без приветствия. — Я готова простить. Готова оплатить нормальную свадьбу. Но при одном условии — ее родители не приглашаются.
Егор посмотрел в окно. За стеклом падал снег, и мир казался чистым, новым.
— Мам, я тебя люблю. Несмотря ни на что. Но я больше не могу жить твоей жизнью.
— Значит, ты выбрал ее?
— Я выбрал нас. Меня и Ольгу. Нашу семью. Ту, которую мы создадим сами.
Она молчала долго, а потом повесила трубку.
Свадьба получилась шумной, теплой, настоящей. Родители Ольги сидели за общим столом вместе с друзьями, смеялись над шутками, танцевали неловко, но от души. Николай Петрович произнес тост, сбивчиво, путаясь в словах, но так искренне, что у многих навернулись слезы.
— Я простой человек, — говорил он. — Всю жизнь работал руками. Не умею красиво говорить. Но я знаю одно — моя дочь нашла свое счастье. И это главное.
Егор смотрел на Ольгу — на ее сияющие глаза, на улыбку, которую невозможно было подделать. Смотрел на ее родителей, которые так старались, так волновались. И понимал: он сделал правильный выбор.
Вечером, когда гости уже начали расходиться, пришло сообщение от матери: "Поздравляю. Но ты пожалеешь об этом."
Егор посмотрел на экран, затем положил телефон в карман и вернулся к жене. К своей новой семье. К людям, которые принимали его таким, какой он есть, а не таким, каким он должен быть.
Может, он и правда когда-нибудь пожалеет. Но сейчас, в этот момент, он чувствовал только одно — свободу. Наконец-то он начал жить свою собственную жизнь.
И это было лучшее решение, которое он когда-либо принимал.