Пётр Степанович твёрдо решил уехать. Билеты куплены, брат ждёт в Саратове. Осталось только попрощаться с детьми, которым он и так достаточно жизнь попортил.
Он не знал, что в этот момент его зять нёсся по трассе, умоляя прораба по телефону успеть хотя бы к завтрашнему утру.
Лена стояла у окна и смотрела, как отец медленно ковыляет по двору с палочкой. Три круга вокруг детской площадки — ежедневный маршрут. Шестьдесят восемь лет, перелом шейки бедра восемь месяцев назад и упрямство размером с грузовой состав.
— Опять вышел, — вздохнула она, обращаясь к мужу. — Серёж, ну сколько можно? Врач же сказал — осторожнее с нагрузками.
— Твой отец врачей слушает, только когда ему выгодно, — усмехнулся Сергей, не отрываясь от ноутбука. — Зато прогресс какой. В июне еле до туалета доходил, а сейчас круги наматывает.
Пётр Степанович появился в их двухкомнатной квартире в конце мая, когда весенний паводок смыл полдеревни Калиновки. Его дом на берегу речки Сосновки пострадал больше других — вода стояла в комнатах почти неделю. Фундамент треснул, полы вздулись, стены покрылись чёрной плесенью. Пасека, которую отец холил тридцать лет, превратилась в кучу размокших досок и мёртвых пчёл.
— Я думал, он тогда не выживет, — признался Сергей жене уже потом, когда тесть немного оклемался. — Стоял на берегу, смотрел на этот кошмар и молчал. Просто молчал. Я его таким никогда не видел.
А через два дня Пётр Степанович поскользнулся на мокрой траве, когда пытался вытащить из грязи рамки от ульев. Перелом шейки бедра, операция, три недели в больнице. Лена забрала отца к себе — других вариантов не было.
— Пап, поживёте пока у нас, — говорила она ему в палате. — Дом восстановим, не переживайте.
— Что там восстанавливать, дочка, — отвечал он, глядя в потолок. — Одни стены остались, да и те гнилые. Сорок лет жизни — и всё водой смыло.
Квартира у Лены с Сергеем была небольшая — пятьдесят два квадрата в панельной девятиэтажке на окраине райцентра. Две комнаты, кухня, совмещённый санузел. Сын Димка, пятнадцать лет, учился в девятом классе и готовился к ОГЭ. Его комнату отдали деду, а сам Димка переехал на раскладушку в зал.
— Мам, я не жалуюсь, — сразу сказал он, когда Лена начала извиняться. — Дед — это дед. Разберёмся.
Первые месяцы было тяжело всем. Пётр Степанович почти не вставал, Лена разрывалась между работой в поликлинике и уходом за отцом, Сергей брал дополнительные смены на заводе. Деньги таяли быстро — лекарства, реабилитация, усиленное питание. О летнем отпуске пришлось забыть.
— Сколько мы потратили за эти месяцы? — спросила как-то Лена мужа.
— Около ста двадцати тысяч, — ответил Сергей. — Но это не главное.
— А что главное?
— Главное, что твой отец снова ходит.
К осени Пётр Степанович действительно расходился. Сначала по квартире, потом до лифта, потом во двор. Только радости в нём не прибавлялось. Он сидел у окна в бывшей Димкиной комнате, смотрел на серые многоэтажки и молчал.
— Пап, может, телевизор посмотрите? — предлагала Лена. — Или книжку почитаете?
— Спасибо, дочка, не хочется.
Больше всего его мучило, что он занимает комнату внука. Димка делал уроки за кухонным столом, спал на раскладушке, которая скрипела при каждом движении. Друзей домой не звал — стеснялся тесноты.
— Дед, да нормально всё, — отмахивался подросток.
— Не нормально, — качал головой Пётр Степанович. — Я же вижу, как ты маешься. Молодой парень должен своё пространство иметь.
Однажды вечером, когда Лена с Сергеем думали, что отец уже спит, он вышел на кухню.
— Дети, разговор есть, — сказал он, опускаясь на табуретку. — Я тут подумал... У меня брат в Саратове, Коля. Мы с ним созванивались на прошлой неделе. Он один живёт, жена умерла пять лет назад. Говорит — приезжай, Петя, места хватит. Трёхкомнатная квартира, будем два старика вместе доживать.
— Пап, вы что? — растерялась Лена. — Какой Саратов? Это же шестьсот километров!
— И что? Коля приедет, заберёт меня. Я уже билеты посмотрел — три тысячи двести на поезде, плацкарт.
— Никуда вы не поедете, — твёрдо сказал Сергей. — Вы нам не мешаете.
— Сынок, я же вижу, — вздохнул Пётр Степанович. — Димка на раскладушке, вы с Леной на себе всё тянете. Я вам не помощник — ни денег принести не могу, ни по хозяйству толком. Только место занимаю.
— Папа, прекратите. — У Лены защипало в глазах. — Вы нам не обуза.
— Обуза, дочка. И не спорь.
После этого разговора Пётр Степанович стал заводить тему переезда к брату регулярно. То покажет фотографии Колиной квартиры в телефоне, то расскажет, какая там хорошая поликлиника рядом, то вспомнит, как они в детстве вместе на рыбалку ходили.
— Серёж, что делать? — спрашивала Лена мужа по ночам. — Он же правда соберётся и уедет.
— Надо быстрее заканчивать, — отвечал Сергей. — Я сегодня с прорабом созванивался. Говорит, к ноябрю точно успеют, если погода не подведёт.
Дело в том, что уже с июля Сергей с Леной потихоньку строили тестю новый дом.
Не на том же месте — участок у реки они решили продать, выручили четыреста тысяч. Добавили свои накопления, взяли кредит на миллион триста. Младший брат Лены, Андрей, который работал вахтой на севере, перевёл четыреста тысяч — всё, что скопил за три года.
— Не спорь, сестра, — сказал он по телефону. — Батя меня вырастил, я ему должен. Не обсуждается.
Новый участок нашли в пяти километрах от старого места — на пригорке, куда никакой паводок не достанет. Шесть соток, старый сад с яблонями и вишнями, рядом лес. Дом заказали каркасный, с хорошим утеплением — семьдесят квадратов, три комнаты, кухня, санузел. Отопление от газового котла, скважина во дворе.
— Баню потом поставим, — планировал Сергей. — И пасеку новую заведём. Тесть без пчёл зачахнет.
Самое сложное было скрывать стройку от Петра Степановича. Сергей пропадал на выходных, говорил, что ездит на дачу к другу помогать. Лена перехватывала звонки от прораба, чтобы отец не услышал. Даже Димка был посвящён в тайну и держался, хотя ему страшно хотелось проболтаться.
— Дед, а ты бы хотел обратно в деревню? — спросил он как-то, не удержавшись.
— Хотел бы, внучок, — ответил Пётр Степанович. — Только не осталось у меня деревни. Дом сгнил, участок продали — мне Лена говорила, на материалы деньги ушли, да всё равно не вышло ничего. А я и не удивляюсь. Там одни стены стояли, фундамент в трещинах. Чего было спасать.
В октябре, когда дом был почти готов, Пётр Степанович объявил ультиматум.
— Дети, я позвонил Коле, — сказал он за ужином. — Он в следующее воскресенье приезжает. Билеты купил, восемнадцатое число.
— Папа, подождите хотя бы до конца месяца, — попросила Лена, стараясь не выдать волнение. — У Димки день рождения двадцать пятого, он так хотел, чтобы вы были.
— Дочка, я понимаю. Но Коля уже отпуск взял специально. И потом — что мне на дне рождения делать? Сидеть в углу, портить праздник?
— Дед, ты чего? — возмутился Димка. — Какой праздник без тебя?
Сергей встал из-за стола и вышел в коридор. Достал телефон, набрал прораба.
— Виктор, вопрос жизни и смерти. До семнадцатого успеете?
— Сергей, ты в своём уме? Там ещё электрику доделать, плитку в ванной...
— Заплачу сверху. Двадцать пять тысяч. Только успейте.
На том конце помолчали.
— Ладно. Но если не успею — не обижайся.
Следующие дни слились в одно. Сергей отпросился с работы, мотался в Калиновку каждый день. Лена говорила отцу, что муж в командировке. Андрей неожиданно прилетел с вахты — якобы пересменка.
— Сынок, ты чего? — удивился Пётр Степанович. — Вроде до нового года должен был работать.
— Пап, там график сдвинулся, — отмахнулся Андрей. — Заодно повидаемся перед твоим отъездом.
Шестнадцатого вечером Сергей вернулся домой с красными от недосыпа глазами, но улыбающийся.
— Готово, — шепнул он жене в коридоре. — Даже мебель завезли.
Утром семнадцатого Пётр Степанович проснулся в шесть, по старой привычке. Вышел на кухню — а там вся семья. Лена, Сергей, Димка, Андрей. И Николай, брат — тот самый, который должен был приехать только завтра.
— Вы чего? — оторопел старик. — Коля, ты же сегодня выезжать собирался?
— Петя, планы поменялись, — улыбнулся брат. — Садись, поедем кое-куда.
— Куда ещё?
— Увидишь.
Его усадили в машину и повезли по знакомой дороге. Мимо заправки на выезде из города, мимо придорожного кафе «Ветерок», мимо указателя «Калиновка — 15 км». Пётр Степанович смотрел в окно и чувствовал, как сжимается сердце.
— Дети, зачем вы меня туда везёте? — спросил он тихо. — Мне это видеть тяжело.
— Пап, потерпите немного, — ответила Лена.
Машина свернула с трассы не к реке — в другую сторону, на пригорок. Остановилась у новенького забора из зелёного профнастила.
— Приехали, — сказал Сергей. — Выходим.
Пётр Степанович выбрался из машины и замер.
За забором стоял дом. Новый, светлый, с крышей из металлочерепицы и широким крыльцом. На крыльце — два улья, перевязанных красной лентой.
— Что это? — выговорил он.
— Это твой дом, папа, — сказала Лена. По щекам у неё уже текли слёзы. — Твой новый дом.
Пётр Степанович стоял и не мог сдвинуться с места. Ноги будто приросли к земле. В ушах зашумело.
— Как... когда...
— С июля строили, — объяснил Сергей. — Старый участок продали, кредит взяли, Андрей помог. Хотели к ноябрю закончить, но ты же уезжать собрался — пришлось ускориться.
— А Коля?..
— А я не тебя забирать приехал, — рассмеялся брат. — Я на новоселье! И вообще, думаю к тебе на лето перебраться. Чего мне в Саратове одному сидеть? Будем вместе пчёл разводить, как в детстве мечтали.
Пётр Степанович сделал шаг, другой. Дошёл до крыльца, взялся за перила. Настоящие. Тёплое дерево под ладонью. Запах свежей стружки и краски.
— Три комнаты внутри, — тараторил Димка. — Я сам розетки помогал ставить! И плинтуса прибивал!
— Отопление работает, — добавил Андрей. — Мы вчера проверяли. Тепло, хоть в майке ходи.
Пётр Степанович обернулся. Посмотрел на детей, на внука, на брата.
Хотел что-то сказать — и не смог. Сел прямо на ступеньку крыльца, закрыл лицо руками и заплакал. Он не помнил, когда последний раз плакал вот так — не таясь, при родных. Кажется, на похоронах жены, двенадцать лет назад.
Лена опустилась рядом, обняла отца за плечи.
— Пап, ну что вы? Всё же хорошо.
— Дочка... — выговорил он наконец. — Я думал, никому не нужен. Думал — обуза, только мешаю. А вы...
— Пап, вы нам нужны. Живой, здоровый, рядом. Понимаете?
Он кивнул. Вытер лицо рукавом куртки. Поднялся, опираясь на палочку.
— Ну, показывайте, что внутри. И чайник ставьте. Дом надо обмыть как положено.
Через час они сидели на новой кухне, пили чай из новых кружек и спорили, где лучше поставить пасеку. Пётр Степанович то и дело трогал стены, выдвигал ящики, открывал окна — словно не верил, что всё это по-настоящему.
— Коля, ты правда на лето приедешь? — спросил он брата.
— На лето, а может, и насовсем, — ответил тот. — Надоело одному. Здесь хоть рыбалка нормальная, лес под боком. И ты рядом.
— Два старика, — усмехнулся Пётр Степанович. Но усмехнулся уже по-другому. Светло.
Димка вышел на крыльцо, сфотографировал дом и отправил другу.
«Деду новый дом построили. В тайне от него. Он плакал»
Ответ пришёл через минуту:
«Серьёзно? Вот это семья»
Димка посмотрел в окно. Отец разливал чай, мама смеялась чему-то, дед расспрашивал дядю Колю про рыбалку. Обычный вечер. Обычная семья.
Он улыбнулся и набрал:
«Да. Нормальная»