За окном московской квартиры моросил мелкий, противный дождь, превращая вечерний город в размытую акварель серых тонов. Марина стояла у панорамного окна своего офиса на пятнадцатом этаже и, прижавшись лбом к холодному стеклу, пыталась унять гул в голове. Это был гул не от городского шума, а от бесконечных телефонных звонков, переговоров с поставщиками, проблем с логистикой и того самого невидимого груза ответственности, который она тащила на себе последние семь лет.
Ее бизнес — сеть магазинов домашнего текстиля — многим казался сказкой. «Повезло», — говорили одни. «Удачно вышла замуж», — шептались другие, не зная, что стартовый капитал Марина собрала, продав единственную бабушкину «однушку» на окраине и влезая в кредиты, от которых седели виски. Муж, Игорь, тогда работал простым инженером и в бизнес жены не лез, предпочитая стабильность оклада и соцпакет. Он был хорошим человеком, добрым, но совершенно лишенным амбиций, что Марину поначалу даже устраивало. Дома её ждал тихий берег, а не шторм конкуренции.
Но в последнее время этот берег стал напоминать болото, которое медленно, но верно затягивало её ресурсы.
Марина вздохнула, выключила свет в кабинете и взяла сумку. Сегодня пятница, и по негласной, но жесткой традиции, они с Игорем должны были ехать на ужин к его родителям. К Валентине Петровне.
Отношения со свекровью у Марины были, как дипломатично выражался Игорь, «сложными». На деле же это была холодная война, где одна сторона (Марина) поставляла гуманитарную помощь, а вторая (Валентина Петровна) принимала её как должное, периодически обстреливая благодетеля ядовитыми замечаниями.
Когда Марина вошла в квартиру свекров, в нос ударил привычный запах — смесь старой пудры, жареных котлет и валерьянки. В прихожей было тесно.
— Ой, Мариночка, наконец-то! — Валентина Петровна выплыла навстречу, вытирая руки о передник. — А мы уж думали, ты опять заработалась, про семью забыла. Игорь-то уже полчаса как пришел, помогает отцу кран чинить.
— Здравствуйте, Валентина Петровна. Пробки, — коротко ответила Марина, протягивая пакет с деликатесами. Там была дорогая колбаса, икра, фрукты — всё то, что свекровь любила, но сама никогда не покупала, считая пустой тратой пенсии.
— Ну проходи, проходи, — свекровь заглянула в пакет. — Ой, опять эта колбаса сырокопченая? Я же говорила, у отца зубы уже не те. Ну ладно, Леночке отдам, она любит.
Леночка — это младшая сестра Игоря, золовка. Ей было тридцать два года, она работала администратором в салоне красоты, вечно искала себя и вечно нуждалась в деньгах. Жила она отдельно, но «паслась» у родителей регулярно, и, как подозревала Марина, большая часть финансовой помощи, которую они с Игорем оказывали родителям, плавно перетекала в карман «бедной девочки».
За столом, накрытым в зале, царила напряженная атмосфера праздника, который никому не нужен. Игорь выглядел уставшим, свекр, Петр Иванович, молча жевал, уткнувшись в тарелку. Только Валентина Петровна была неестественно оживлена. Она подкладывала Марине салаты, нахваливала её новую блузку (сразу оценив на глаз стоимость ткани) и издалека подводила разговор к главной теме вечера.
Марина чувствовала этот маневр кожей. Свекровь никогда не была проста. Если она сыпала комплиментами, значит, скоро последует просьба. Или требование.
— Мариша, ты вот всё работаешь, всё в делах, — начала Валентина Петровна, разливая чай. — А выглядишь утомленной. Синяки под глазами, кожа бледная. Тебе бы отдохнуть.
— Планирую в августе, — кивнула Марина. — Хотим с Игорем на неделю в Карелию вырваться. Тишина, природа.
Свекровь поджала губы.
— В Карелию... Ну, комаров кормить — это на любителя. А вот здоровье поправлять надо в нормальных местах. Я тут на днях встретила Зинаиду, соседку. Она вернулась из Кисловодска, из санатория «Долина Нарзанов». Так расцвела! Говорит, процедуры там чудодейственные, ванны, массажи. А воздух!
Марина напряглась. Она знала этот санаторий. Ценник там был такой, что можно было слетать на Мальдивы.
— Рада за Зинаиду, — нейтрально ответила Марина.
— Да... — протянула Валентина Петровна, драматично вздыхая. — А у меня вот спина совсем житья не дает. И давление скачет. Врач в поликлинике сказал: «Вам бы, голубушка, на воды». Но куда нам, пенсионерам? Пенсии только на ЖКХ и хватает. Это Зинаиде дети путевку купили. Сын у неё, конечно, молодец, не чета некоторым... Ой, прости, Игорек, я не про тебя. Ты у нас стараешься.
Игорь опустил глаза и начал нервно крошить хлеб. Марина почувствовала, как внутри начинает закипать раздражение. Спектакль входил в кульминационную фазу.
— Валентина Петровна, если нужны лекарства или платный врач здесь, в Москве, мы оплатим, вы же знаете, — сказала Марина, стараясь сохранять спокойствие.
— Врач здесь — это химия! — отмахнулась свекровь. — А там — природа, режим. Я вот узнавала, путевка на 21 день с лечением стоит... — она назвала сумму, от которой Петр Иванович даже перестал жевать и поднял голову.
— Сколько?! — переспросил он. — Валя, ты в своем уме? Это ж полгода жить можно!
— Цыц! — шикнула на него жена. — Тебе лишь бы на всем экономить, а то, что жена загибается, тебе все равно!
Она повернулась к Марине. В её глазах появился тот самый стальной блеск, который Марина видела каждый раз, когда речь заходила о деньгах.
— Мариночка, я тут подумала. У тебя же фирма процветает. Машину новую купила недавно. Квартиру обставили. Для тебя эта сумма — так, один раз в ресторан сходить. Может, сделаешь подарок матери мужа? Юбилей все-таки скоро, шестьдесят пять.
Юбилей был через полгода. Но это детали.
— Валентина Петровна, — Марина отложила вилку. — У меня сейчас все деньги в обороте. Мы открываем новую точку, закупаем оборудование. Свободных средств в таком объеме просто нет. И это не «один раз в ресторан», это зарплата двух моих сотрудников за месяц.
Лицо свекрови мгновенно сменило выражение с просительного на обиженное.
— Вот как? Значит, для сотрудников деньги есть, а для матери мужа, которая его вырастила, ночей не спала, — нет?
— Мам, ну правда, дороговато, — подал голос Игорь. — Может, посмотрим что-то попроще? В Подмосковье?
— Попроще я и на даче посижу! — вспылила Валентина Петровна. — Я хочу нормального лечения! Я заслужила! И вообще, Игорь, ты как мужчина должен был сам предложить, а не заставлять мать выпрашивать!
— Игорь зарабатывает сорок пять тысяч, — жестко напомнила Марина. — Путевка стоит двести. Вы хотите, чтобы он кредит взял?
— Зачем кредит? — искренне удивилась свекровь. — У вас же общий бюджет. Ты жена, ты должна поддерживать статус семьи. У нас во дворе все знают, что невестка у Петровых — бизнес-леди. А свекровь ходит в пальто пятилетней давности. Стыдно, Марина!
Вот оно. «Стыдно». Главный рычаг манипуляции советского человека.
— Мне не стыдно, Валентина Петровна. Я это пальто вам и купила, кстати. И оно отличного качества, итальянская шерсть.
— Шерсть... — фыркнула свекровь. — Ладно, пальто. Но здоровье! Ты понимаешь, что если меня инсульт хватит, кто за мной ухаживать будет? Ты? Нет, ты занята. Игорь? Ему работать надо. Так что в ваших же интересах меня подлечить.
Разговор зашел в тупик. Марина сослалась на головную боль, и они с Игорем уехали раньше обычного. В машине висело тяжелое молчание. Только шум дождя и шуршание шин.
— Марин, — тихо начал Игорь, не отрывая взгляда от дороги. — Может, правда... ну, выделить ей? Она же весь мозг теперь выест чайной ложечкой.
— Игорь, ты слышал сумму? — Марина повернулась к мужу. — Двести тысяч. Плюс перелет, плюс с собой. Это четверть миллиона. У нас на счету отложено на ремонт склада. Если я сейчас выдерну эти деньги, мне придется брать овердрафт под проценты.
— Ну, я могу подработку взять... Таксовать по вечерам.
— И когда мы тебя увидим? Ты и так устаешь. Дело не только в деньгах, Игорь. Дело в отношении. Она считает мой кошелек своим.
— Она просто старый человек, она не понимает, как бизнес работает. Ей кажется, что если ты начальник, то у тебя сейф с золотом в кабинете стоит.
— Она все прекрасно понимает, — отрезала Марина. — Она просто не уважает мой труд.
Прошла неделя. Марина надеялась, что буря улеглась, но это было затишье перед настоящим штормом. Валентина Петровна звонила Игорю каждый день, жалуясь на «приступы», «темноту в глазах» и «неблагодарных детей». Игорь ходил серый, дерганый.
А в среду Марина случайно встретила Леночку, сестру мужа. Они столкнулись в торговом центре. Леночка, обычно одетая в масс-маркет, щеголяла с новеньким смартфоном последней модели и пакетами из брендовых магазинов.
— О, привет, Марин! — Леночка попыталась спрятать пакеты за спину, но было поздно.
— Привет. Шопинг? — Марина кивнула на покупки.
— Да так, по мелочи... Премию дали, решила порадовать себя, — Леночка бегала глазами.
Марина знала, что в салоне, где работала золовка, задерживали зарплату уже второй месяц. Пазл сложился мгновенно. Две недели назад Марина дала свекрови пятьдесят тысяч «на стоматолога» — Валентина Петровна плакала, что зубная боль невыносимая. Видимо, стоматологом был магазин электроники.
Марину накрыла холодная ярость. Не горячая, истеричная, а именно холодная, расчетливая злость человека, которого держат за идиота.
Вечером она ждала Игоря с разговором, но он пришел не один. Вместе с ним в квартиру вошла Валентина Петровна. Вид у неё был решительный, как у генерала на параде.
— Добрый вечер, — сказала она, проходя в гостиную и не снимая плаща. — Я пришла поговорить серьезно. Без посредников.
Игорь топтался в коридоре, виновато глядя на жену.
— Мама настояла... Я не мог её не пустить.
— Проходите, — спокойно сказала Марина. — Чай?
— Не надо мне твоего чая. Я не чаи распивать пришла.
Они сели в гостиной. Марина в кресле, свекровь на диване напротив. Игорь примостился на краешке стула, как бедный родственник.
— Марина, — начала свекровь торжественно. — Я все обдумала. Твое поведение недопустимо. Ты вошла в нашу семью голодранкой. Да-да, не делай такие глаза! Квартира бабушкина — это слезы, а не жилье. Игорь тебя прописал к нам, когда вы только поженились, дал тебе московскую прописку, статус!
Марина чуть не рассмеялась. Прописка ей была нужна как рыбе зонтик, у неё была своя, но спорить не стала.
— Мы тебя приняли как родную. А теперь, когда ты встала на ноги, ты отворачиваешься от семьи?
— Валентина Петровна, ближе к делу.
— К делу? Хорошо. Зинаида уезжает в санаторий через неделю. Я узнала, там остался один люкс. Обычных номеров нет. Стоит он, конечно, дороже, но для тебя это не проблема. Я забронировала его. Оплатить нужно до послезавтра.
— Вы забронировали люкс? — Марина подняла бровь. — За мой счет? Не спросив меня?
— А чего спрашивать? Я мать! — голос свекрови сорвался на визг. — Я вижу, как ты живешь! Ты себе сумки покупаешь за тридцать тысяч! Я видела чек на столе в прошлый раз!
— Это моя сумка. Я её заработала.
И тут Валентина Петровна выдала ту самую фразу, к которой, видимо, готовилась все эти дни. Она выпрямилась, поправила воротник своего старого плаща и с пафосом произнесла:
— Твоё благосостояние обязывает. Путёвка — твоя обязанность! Кому много дано, с того много и спросится. Бог тебе дал удачу в делах, чтобы ты помогала близким, а не набивала брюхо!
В комнате повисла тишина. Игорь закрыл лицо руками.
Марина встала. Подошла к окну. Посмотрела на огни вечерней Москвы. Ей вдруг стало так легко, словно с плеч свалился мешок с камнями. Все встало на свои места. Больше не было сомнений, не было чувства вины. Была только ясность.
— Значит так, — Марина повернулась и посмотрела свекрови прямо в глаза. — Во-первых, бог мне ничего не давал. Я пахала по четырнадцать часов в сутки, пока вы смотрели сериалы, а ваша дочь меняла работы как перчатки. Во-вторых, мое благосостояние обязывает меня только к одному: платить налоги и зарплату сотрудникам.
— Ты... ты как смеешь? — задохнулась Валентина Петровна.
— Смею. В-третьих. Две недели назад я дала вам пятьдесят тысяч на зубы. Сегодня я видела Лену с новым айфоном. Вылечила зубы телефону?
Свекровь покраснела, пошла пятнами, но тут же перешла в нападение:
— Леночка молодая девочка! Ей хочется жить! А ты жадная! У тебя денег куры не клюют!
— С этого момента, — голос Марины стал жестким, как металл, — финансовая лавочка закрыта. Полностью. Я не оплачу ни путевку, ни коммуналку, ни продукты. Игорю я запрещать не буду — он может отдавать вам свою зарплату. Всю, если захочет. Но из моего бюджета вы не получите ни копейки.
— Игорь! — взвизгнула свекровь. — Ты слышишь?! Она мать твою куском хлеба попрекает! Скажи ей! Ты мужик или тряпка?!
Игорь поднял голову. Он посмотрел на красную, перекошенную злобой мать, потом на спокойную, но смертельно уставшую жену.
— Мам, — сказал он тихо. — Уходи.
— Что?! — Валентина Петровна не поверила своим ушам.
— Уходи, мам. Марина права. Мы тебе помогали. Мы ремонт тебе сделали, технику купили. А ты... ты просто пользуешься. Лена с новым телефоном — это перебор. У меня у самого телефон трехлетней давности, потому что мы сейчас все деньги вкладываем в развитие.
— Ты выгоняешь мать?! Из-за этой...
— Не из-за неё. Из-за справедливости. Путевки не будет. Санатория не будет. Хочешь лечиться — иди в поликлинику по ОМС, там тоже дают направления.
Валентина Петровна встала. Её губы тряслись. Это было поражение, полное и безоговорочное, и она это понимала.
— Будьте вы прокляты, — прошипела она, направляясь к двери. — Ноги моей здесь больше не будет. И не звоните мне, когда разоритесь! А ты, Игорь... нет у меня больше сына.
Дверь хлопнула так, что зазвенел хрусталь в серванте.
Марина опустилась в кресло. Сил не было даже говорить. Игорь подошел, сел на пол у её ног и положил голову ей на колени.
— Прости, — сказал он глухо. — Я должен был это сделать раньше. Года три назад.
Марина гладила его по жестким волосам. Она знала, что завтра будут звонки родственников, проклятия, обсуждения «неблагодарной невестки» со всеми соседями. Но это уже не имело значения.
Главное, что в их доме наконец-то стало чище. Воздух очистился от примеси лицемерия.
На следующий день Марина зашла в туристическое агентство.
— Мне одну путевку, — сказала она менеджеру.
— В Кисловодск? — улыбнулась девушка.
— Нет. На Алтай. В самый глухой эко-отель, где нет связи. На две недели. И, пожалуйста, оформите еще сертификат на курс массажа и спа в хорошем салоне в Москве. На имя Игоря Петрова. Ему тоже нужно расслабить нервы.
Оставшиеся полгода до юбилея свекрови они жили в тишине. Валентина Петровна держала слово — не звонила и не приходила. Леночка пыталась пару раз пробиться с просьбой «занять до зарплаты», но была вежливо отправлена к маме.
Бизнес Марины пошел в гору — удивительно, но когда перестаешь сливать энергию и деньги в черную дыру, ресурсы на развитие находятся сами собой.
А на юбилей Марина все-таки отправила подарок. Курьером. Это был большой, красивый букет цветов и конверт. В конверте лежала не путевка и не деньги. Там был страховой полис ДМС для пожилых людей. Хороший, дорогой полис, включающий вызов врача на дом и обследования.
Это была забота. Но забота без права сесть на шею.
Игорь, увидев подарок, только усмехнулся:
— Ты слишком добрая. Она же скажет, что ты издеваешься.
— Пусть говорит, — Марина пожала плечами. — Моя совесть чиста. Я обеспечила ей лечение, как она и просила. А «дольче вита» в санатории — это, извини, не базовая потребность.
Вечером того дня они сидели на кухне, пили чай. Телефон молчал. Никто не требовал отчета, никто не давил на жалость. И Марина впервые за долгое время поняла, что такое настоящее благосостояние. Это не деньги на счету. Это право распоряжаться своей жизнью и своими ресурсами так, как считаешь нужным ты, а не кто-то другой.
Дорогие читатели, эта история, к сожалению, не редкость. Мы часто становимся заложниками установок «ты должен», «родне надо помогать», «нельзя отказывать старшим». Особенно это касается нас, женщин. Сначала мы должны родителям, потом детям, потом мужу, а потом и родителям мужа. И в этой бесконечной гонке долгов мы забываем о себе.
Финансовое насилие бывает разным. Иногда это муж, который отбирает зарплату, а иногда — вот такая мама, которая считает, что успех детей — это её личный пенсионный фонд.
Как вы считаете, права ли Марина, что так жестко оборвала связи и отказала в поездке? Или все-таки старый человек заслуживает снисхождения, и можно было бы закрыть глаза на ложь ради мира в семье? Где проходит грань между помощью родителям и позволением себя использовать? Делитесь своим опытом в комментариях, мне очень важно ваше мнение. Сталкивались ли вы с подобным потребительским отношением от родственников?