* НАЧАЛО ПЕРВОЙ ЧАСТИ ЗДЕСЬ
* НАЧАЛО ВТОРОЙ ЧАСТИ ЗДЕСЬ
Глава 14.
Дверь в амбар распахнулась, Куприян с Ермилом заскочили внутрь так неожиданно, что Савва попятился, споткнулся о какое-то полено и сел на земляной пол.
- Ч… чего надо?! – заорал он, голос его срывался на визг, нож свой он выронил и теперь зашарил вокруг себя грязными руками.
- Ах ты, прыщ! – Ермил подскочил к Савве и рванул его за шиворот рубахи, подняв на ноги, - А ну, говори, чего удумал!
- Отстань, ты! – зубы Саввы лязгнули, он стал отбиваться, но Ермил держал его крепко.
Куприян сломал об колено черенок метлы, поддел ногой лежащую в начертанном на земле знаке птицу и оттолкнул её к стене амбара. Чёрные камни, выложенные в знаке, погасли, Савва стал сильнее брыкаться, заругался, стал плеваться в Ермила и пытался его ударить ногой. Ермил рявкнул на него и крепко приложил Савву по зубам, от такой оплеухи тот отлетел в сторону, ударился о короб и затих.
Куприян вскинул обломок осинового черенка старой метлы, кивнул Ермилу, тот стал сыпать соль по кругу, нарисованному Саввой, крупинки соли вспыхивали и трещали, а чёрные камни скукоживались и начали исходить какой-то зелёной жижей.
Когда круг замкнулся, Куприян воткнул осиновый черенок в самый центр, туда, где раньше лежала ворона. Грохнуло так, что Куприяну показалось, будто крыша амбара приподнялась и снова упала на опору, затрещало кругом, горячая волна вырвалась и прошлась по всему двору, и дальше, на дорогу и в лес, и в сторону села, взметая за собой клубы снежной пыли.
Савва очухался, стал оглядываться кругом, сел и зарыдал, вытирая разбитые губы и размазывая по лицу слёзы, кровь и грязь.
- Чего вы натворили, - ревел Савва, - Теперь мне не жить!
- Да и ладно, - сердито проворчал Ермил, - Кому ты нужен, червяк!
Ермил и не глядел на Савву, он подошёл к куче соломы, в которую угодила ворона, поднял её и стал развязывать верёвку. Куприян отряхивал со штанов сенную труху и пыль, поднятую в воздух.
- Клюв ей только не развязывай, - посоветовал он Ермилу, - А то она вместо этого нам задаст!
- Она хоть и птица, - резонно ответил Ермил, - А всё же поумнее этого червяка будет!
И верно, когда Ермил снял с птицы все путы, она и не подумала обижать своего спасителя, а может сил не было у измученной жертвы. Ермил пригладил серые пёрышки и сунул её себе за пазуху:
- Надо отогреть, водицы дать, накормить, да и пусть летит, бедолага, - сказал он ласково, - Хоть и птица, а всё же получше вон этого будет! Слушай, Куприян… он ведь своего замысла не оставит! Раз уж задумал Прокофия и его семейство извести, так и станет вредить! Вон верёвка крепкая висит, давай его свяжем, на речку уволочём, да и в прорубь!
Савва затрясся сильнее, и рыдал уже в голос, он стал что-то бормотать, и жалостно смотреть на Куприяна.
- Не погуби, родимый! Всё, что ни прикажешь, всё сделаю! – рыдал Савва и пытался подползти к Куприяну.
- Не тронь его! – грозно сказал Ермил, - А не то снова в зубы дам! Куприян, я его подержу, а ты вяжи! Этакому татю только в прорубе болтаться пристанет!
- Не надо! Прошу! – Савва повалился ниц, а Ермил подмигнул Куприяну, тот только усмехнулся.
- Речку ещё портить, в проруби если, - ответил Куприян, - Надо чего-то другое придумать, а то пойдут бабы бельё полоскать, а там этот болтается, весь синий!
- Ну тогда давай его в лес отведём, подальше от села, да к дереву привяжем, - продолжал Ермил, - Вон какая стужа, он уж к полуночи в колотуху закоченеет, а там волки съедят, делов-то!
- А-а –ай-и-и, - Савва и вовсе дара речи лишился, потом побелел лицом, да и повалился на бок без чувств.
- Ну вот! – огорчился Ермил, - А у меня ещё парочка мыслишек была припасена! Дохляк!
- Ладно тебе, - ответил Куприян, - Поди он не своей волей такое стал делать. Надо сперва выспросить его, а уж после… Ступай, позови Прокофия, а я покараулю, чтоб не сбёг.
- Ну так мы его здорово напугали! Теперь всё расскажет, как миленький, - сказал довольный Ермил, выходя из амбара и поглаживая пригревшуюся у него за пазухой ворону.
Немногим позже Куприян с Ермилом сидели в большой кухне хозяйского дома за выскобленным дочиста дощатым столом. Ворона была посажена в ящик и сидела тихо, видать здорово перепугалась.
Рядом с Куприяном сидел сам хозяин постоялого двора Прокофий, потом брат его, Капитон, он пришёл помогать брату, потому как постояльцев всё прибывало.
На стуле, возле жарко натопленной большой печи, сидел Савва, низко опустив голову. На других он не глядел, и кажется полностью уверился, что теперь уж ничего страшного с ним не сделают. Оттого-то злость сверкала в глазах, хоть он и старался её скрыть.
- За что, Савва? – спросил Прокофий, - Разве я тебя забижал когда? Разве не помог, когда беда к тебе постучалась? Чем я тебя прогневил, что ты чёрное зло стал творить, чуть жену мою не сгубил, а если бы не гости мои, то и до всех нас добрался!
- А я говорил тебе, не будет с него толку! – Капитон сердито грохнул по столу огромным кулаком, - Отец евойный бедовым был, сколь раз за воровство бит был, да и сгинул он по этому делу! Откудова в этом хорошему человеку взяться?!
- Дайте воды, - попросил Савва, - И умыться, чего я весь грязный сижу!
- Душа у тебя грязная, грязнее, чем рожа! Так что потерпишь! – рявкнул Капитон, - Завтра к старосте пойдём, пусть сход собирают, пусть люди решат, что с тобой делать!
- Ладно, - Савва поднял голову и зло прищурился, - Говоришь, за что, Прокофий? А помнишь ли ты, что мне ответил, когда я к тебе пришёл Глашу в жёны просить?! Вот этого я тебе никогда не забуду!
- Да ты в уме ли? – удивился Прокофий, - Что я тебе сказал? Что Глаша сама вольна выбрать, кто ей люб, да и молода она ещё, рано ей. Вот скоро заневестится, тогда и станет выбирать!
- Лжец! – закричал Савва, - Ты не отдал её за меня потому, что у меня за душой нет ничего! Потому, что я в батраках у тебя хожу, а ты вон кто – постоялый двор у тебя, конюшня! И отца моего ты знал, за его грехи и меня судите все! А я не такой!
- Ты хуже! – тяжело глядя на своего работника, сказал Прокофий, - Иуда ты! Я тебя пригрел, как родного, и хотел тебя в город отправить, ремеслу учиться. Да ты сам не захотел, а теперь меня попрекаешь!
- Ты, Савва, сколько денег-то взял за то, чтобы такое сотворить на дворе у Прокофия? – спокойно и даже как-то дружелюбно спросил Куприян, но при таких его словах Савва сник и сжался, голову в плечи втянул.
- Ну? Чего это ты скрючился? – спросил Ермил насмешливо, - Только тут за справедливость ратовал, а теперь вот что выходит – продал ты и благодетеля своего, и жену его, что своей рукой тебя кормила, да и Глашу ты тоже продал!
- Глашу я бы никогда!.. Он бы не посмел её тронуть, он мне обещал! – закричал Савва, и снова из глаз его покатились слёзы, - Он денег мне пообещал, столько, что я смог бы свой постоялый двор построить, и Глашу замуж взять…
- Тю! Да ты и верно скудоумок, - присвистнул Ермил, - Ты бы хоть догадался денег вперёд взять! За такое-то дело!
- Я и взял, - буркнул покрасневший до корней волос Савва, - Вон там, в клети, под коробом ларчик…
Капитон поднялся и пошёл в клеть, ларчик оказался там, где указал Савва, его достали и поставили на скамью. Ермил многозначительно глянул на Куприяна, мало ли, что там может быть… Куприян взял из солонки горсточку соли и стал шептать, ежели не победит, так задержит, эти наговоры на соль у него всегда лучше других получались.
- Открывай сам, а не то башкой твоей ларчик сломаю и башку эту заодно размозжу, - погрозил Капитон, и глядя на его кулаки, что две наковальни, было понятно, угрозу он исполнит.
Савва трясущимися руками достал из-за ворота грязной рубахи висевший на верёвочке ключ. По его лицу было видно, как ему не хочется отпирать ларец, жалко было отдавать то, что там было сокрыто. Ведь он сам это заработал, дело он своё справил, как он и обещался, а уж то, что этот мертвяк не смог сладить с Катериной и остальными – так он тут ни при чём!
- Если отопру, хоть половину мне отдадите? – спросил Савва с мольбой в голосе, - Там не только то… что мне ОН дал, я туда жалованье ещё положил, которое ты, Прокофий, мне на прошлой неделе дал. Серебром! А этот мне золото дал… половину золота-то отдайте мне… и я уйду, никогда сюда не вернусь, обещаю.
- Отпирай, Иуда! – закричал Капитон, - Твоё проклятое золото никому не нужно! Поглядеть хотим, за сколько ты душу продал! А после – пусть сход решает! Отпусти тебя – так ты ещё чего умыслишь!
Савва сильнее затрясся. Но Капитон поднял свой кулак, и Савва заторопился, сунул ключ в скважину, отпер крышку ларца… Восемь серебряных монет – как раз та плата, что ему Прокофий уплатил, эти восемь монет и лежали в ларце, почти доверху наполненном козьим навозом.
Продолжение здесь.
Дорогие Друзья, рассказ публикуется по будним дням, в субботу и воскресенье главы не выходят.
Все текстовые материалы канала "Сказы старого мельника" являются объектом авторского права. Запрещено копирование, распространение (в том числе путем копирования на другие ресурсы и сайты в сети Интернет), а также любое использование материалов данного канала без предварительного согласования с правообладателем. Коммерческое использование запрещено.
© Алёна Берндт. 2025