Олег впервые заметил перемену в жене, когда она вернулась домой около полуночи с блеском в глазах и странной улыбкой, которую не скрывала даже нарочитая усталость.
— Как посиделки? — спросил он, не отрываясь от телевизора.
— Хорошо, — выдохнула Вера, стягивая туфли. — Мы с Анной столько всего обсудили. Даже не заметили, как время пролетело.
Он кивнул, переключая канал. Жена действительно выглядела уставшей — волосы слегка растрепаны, тушь чуть размазана, — но в этой усталости было что-то подозрительно приятное. Будто она не три часа проболтала с подругой на кухне, а вернулась с концерта любимой группы.
На следующей неделе история повторилась. И через неделю снова. Каждый раз Вера возвращалась с одним и тем же выражением лица — измотанная физически, но светящаяся изнутри. Олег отмечал это краем сознания, но не придавал значения.
Потом эти «посиделки у Анны» стали повторяться чаще. К концу второго месяца Вера уходила к подруге два-три раза в неделю, возвращаясь каждый раз с тем же странным сиянием на лице.
— Папа, а почему мама так часто уходит? — спросила десятилетняя Соня, разглядывая домашнее задание по математике.
— У взрослых тоже должны быть друзья, солнышко, — ответил Олег, хотя сам в этот момент задумался о том же.
За пару месяцев с Верой что-то изменилось — она словно помолодела лет на пять. Записалась в спортзал, сменила стрижку, начала носить юбки вместо привычных джинсов. Олег поначалу даже обрадовался — может, просто устала от рутины и решила что-то изменить?
Но радость быстро сменилась тревогой.
Вера перестала интересоваться его делами на работе. Раньше она всегда спрашивала про новый проект, про конфликт с начальником, про премию. Теперь кивала рассеянно, думая о чём-то своём. В постели между ними вырос невидимый ледник — она отворачивалась, ссылаясь на головную боль или усталость.
— Тебе не кажется, что мама стала какой-то... другой? — осторожно спросил четырнадцатилетний Максим однажды вечером, когда Вера в очередной раз ушла к «подруге».
— В каком смысле? — Олег оторвался от ноутбука.
— Не знаю. Она как будто здесь, но не здесь. Понимаешь?
Олег понимал. Более того — он начал замечать детали, которые раньше пропускал мимо внимания.
Телефон жены теперь всегда был при ней. Уведомления она проверяла украдкой, быстро пролистывая что-то и тут же убирая смартфон в карман. В соцсетях появились странные посты: «Иногда счастье приходит оттуда, откуда не ждёшь», «Женщина расцветает рядом с тем, кто умеет её видеть».
Олег почувствовал, как внутри холодеет.
Однажды вечером, когда Вера собиралась в очередной раз к Анне, он не выдержал.
— Может, мне с тобой? — предложил он как бы невзначай. — Давно не виделись с Анной и Сергеем.
Вера замерла, застёгивая сапог.
— Зачем? Мы с девочками просто поболтаем о женском. Тебе будет скучно.
— С какими девочками? Разве не только Анна?
— Ну... иногда ещё Лена приходит. И Катя. — Жена отвела взгляд. — В общем, женская компания.
Он не стал настаивать, но что-то внутри оборвалось.
В тот вечер Вера взяла сумку и направилась к двери. Максим окликнул её из кухни:
— Мам, а поужинать что?
— Разогрейте в микроволновке. Я оставила в холодильнике.
— Опять? — Парень скривился. — Третий раз за неделю.
— Максим, не начинай, — отрезала Вера, поправляя серьги перед зеркалом в прихожей. — Ты уже взрослый, справишься.
Олег наблюдал эту сцену из гостиной. Жена накрасила губы ярче обычного. Духи — новые, дорогие. К подруге?
Соня сидела за столом над незаконченными уроками, а мать даже не спросила, как дела в школе.
Следующие дни он провёл в каком-то лихорадочном состоянии. Пытался вести себя естественно, но внутри всё кипело. Проверял её телефон, когда она была в душе — пароль она сменила. Искал в карманах куртки — ничего подозрительного. Она была осторожна.
Однажды утром, когда Вера ушла на работу, а дети были в школе, Олег обнаружил её второй телефон. Старый, который она якобы перестала использовать, лежал в ящике комода под бельём.
Пароля не было. Переписка с Анной. Для сговора она использовала старый телефон — чтобы Олег случайно не увидел имя подруги в основном.
«Аня, если вдруг Олег позвонит — мы виделись вчера, ладно? Я у тебя была»
«Вер, опять? Мне неудобно врать...»
«Ну пожалуйста! Последний раз, обещаю»
«Ладно, надеюсь»
Дата — три недели назад.
Олег вспомнил, как она возвращалась после этих «посиделок» — уставшая, но почему-то счастливая. Не та усталость, что бывает после болтовни на кухне. Другая.
В пятницу Вера снова собралась к «подругам». Олег наблюдал, как она наносит макияж, брызгается духами, выбирает серьги. Как будто на свидание.
— Во сколько вернёшься? — спросил он.
— Не знаю. Постараюсь приехать пораньше, до твоего ухода.
Когда за ней закрылась дверь, Олег подождал пять минут и позвонил коллеге Виктору.
— Слушай, можешь взять мою смену сегодня? Срочно надо отлучиться.
Виктор согласился без лишних вопросов.
Олег спустился вниз — Вера как раз садилась в свою красную машину. Он быстро поймал такси и велел водителю держаться на расстоянии.
Машина петляла по городу минут двадцать, прежде чем свернула в старый район. Водитель косился на Олега в зеркало заднего вида — явно не первый раз вёз ревнивого мужа по следам жены.
Там, среди полузаброшенных гаражей и складов, располагались старые мастерские. Вера вышла из машины, оглянулась и скрылась внутри.
Олег заплатил водителю и остался стоять в тени. Сердце колотилось так, что он слышал его стук в ушах.
Подождал минут десять. Потом ещё десять. В голове проносились картины одна мрачнее другой.
Он поднялся по скрипучей лестнице, чувствуя, как под ладонью холодеет облупленная краска перил. Пахло сыростью и машинным маслом. В конце коридора виднелась дверь с полоской света в щели. Оттуда доносился тихий смех — её смех.
Олег прислонился к холодной стене. Сердце колотилось так громко, что казалось, они услышат его оттуда. Рука легла на ручку двери.
Он толкнул её.
Картина перед ним могла бы сойти за идиллию из романтического фильма, если бы не была его личным кошмаром.
Посреди небольшой мастерской, заставленной чертежами и инструментами, стоял мужчина лет сорока. Высокий, с проседью на висках. Вера стояла за его спиной, обнимая его за плечи, её лицо почти касалось его уха — близко, по-домашнему. Эта близость, этот уют говорили о многом.
На маленьком столике у окна стояли пустые бокалы, тарелка с бутербродами — красная рыба, масло, всё аккуратно, красиво. По-домашнему.
Время остановилось.
Вера подняла голову. Их взгляды встретились. Секунда. Две. Вечность.
Потом её лицо исказилось от ужаса.
— Олег...
Он даже не понял, как оказался у стола. Рука сама дёрнула за край скатерти — бокалы, тарелки, вся эта уютная декорация полетела на пол с оглушительным грохотом. Осколки разлетелись по бетону, бутерброды с красной рыбой размазались по полу.
— Олег, подожди! — Вера инстинктивно шагнула к мужчине, спряталась за его спину.
Вот этот жест — он пронзил Олега сильнее любых слов.
Она искала защиты не у мужа. У чужого мужчины.
Олег смотрел на жену, и в этот момент понял: она боится не его гнева. Она боится, что он разрушит её иллюзию счастья. Этот чужой мужчина стал для неё защитой — от мужа, от реальности, от ответственности.
А дома двое детей ждут, когда мама вернётся от «подруги».
Незнакомец стоял растерянный, выставив руки вперёд в примирительном жесте.
— Послушай, давай спокойно...
— Спокойно? — Олег усмехнулся, и этот смех прозвучал страшно даже для него самого. — Моя жена обнимает другого мужика, кормит его деликатесами, а я должен быть спокойным?
— Мы просто... — начала Вера, но голос её дрожал.
— Что «просто»? Просто развлекалась? Просто врала детям и мне каждый раз?
Он посмотрел на них обоих — на Веру с размазанной тушью, на этого типа в дорогой рубашке, который явно не ожидал такого поворота. И вдруг почувствовал не ярость, а опустошение.
— Знаешь, что самое смешное? — произнёс Олег, отступая к двери. — Этот человек стал для тебя дороже мужа. Дороже детей, которые сидят дома одни.
Он обернулся на пороге, бросил на них последний взгляд — презрительный и одновременно бесконечно усталый.
— Разбираться с людьми, которые разрушили семью ради минутной слабости, бессмысленно.
Дверь хлопнула за ним, отрезав прошлое.
Олег вышел на улицу и прислонился к стене. Руки тряслись. В груди сдавило так, что невозможно было вдохнуть. Он сполз по холодному бетону и сжал голову ладонями.
Пятнадцать лет. Двое детей. Ипотека. Совместные фотографии. Всё это — за бутерброды с красной рыбой в чужой мастерской.
Хотелось выть. Бить. Вернуться и разнести всё.
Но он просто сидел на холодной земле и дышал. Медленно. Считая вдохи.
Дети. У него есть дети. Им нужен отец, который не сломается.
Олег поднялся, отряхнул джинсы и вызвал такси.
***
Внутри мастерской Вера всхлипнула и уткнулась лицом в спину своего возлюбленного. Плечи её сотрясались от рыданий. Мужчина стоял неподвижно, словно статуя, всё ещё не до конца осознавая, что только что произошло.
Наконец он медленно обернулся к Вере. В его глазах мелькнуло разочарование — и что-то ещё. Брезгливость? Жалость?
Он явно не подписывался на эту драму.
— Ты говорила, что вы разошлись, — произнёс он тихо, почти обречённо. — Что он всё знает. Что я не разрушаю семью.
Вера опустила голову, не в силах встретить его взгляд.
— Я... я не смогла ему сказать. Я хотела, но...
— Ясно.
Одно слово, но в нём звучал целый приговор.
Она увидела холод в его глазах — то самое разочарование, которого боялась больше всего. Вера засмеялась сквозь слёзы — истерически, отчаянно.
— Теперь уже точно всё кончено, — выдохнула она. — Я разведусь с ним. Мы будем вместе. Слышишь? Мы же будем вместе!
Он покачал головой.
— Мне жаль, Вера. Но это было ошибкой.
— Ошибкой?! — Она отшатнулась. — Всё, что между нами было, — ошибка?!
Он не ответил. Просто взял куртку с кресла и направился к выходу.
— Не уходи! Пожалуйста! — Вера упала на колени прямо среди осколков, но он даже не обернулся.
Дверь закрылась во второй раз за этот вечер.
Вера сидела на полу, обхватив себя руками, и качалась из стороны в сторону. Вокруг — разбитые бокалы, испорченная еда, её разрушенная жизнь. Она плакала навзрыд, но слёзы уже не приносили облегчения. Только пустоту.
***
Домой Вера добиралась на автопилоте. В голове был туман, сквозь который пробивалась только одна мысль: «Всё кончено».
Она открыла дверь и замерла на пороге.
В прихожей стояли три запечатанные коробки, аккуратно подписанные её именем. Рядом — дорожная сумка с её вещами.
Олег сидел на диване в гостиной, уставившись в одну точку. Свет был приглушён. Дети спали.
Вера медленно, словно во сне, прошла в комнату и опустилась на диван. Не рядом — на расстоянии. Между ними легла пропасть, которую уже не перейти.
— Олег, — начала она, но голос предательски дрогнул. — Мне нужно тебе кое-что сказать.
Он даже не пошевелился.
— Он появился в моей жизни случайно, — продолжала Вера, глядя в пол. — С ним я почувствовала себя прежней. Той, что умела любить и радоваться. Той, кем я была когда-то, до... до всего этого.
Пауза повисла тяжёлая, как плита.
— Но я расплатилась за это всем. Всем, что у меня было.
Голос дрогнул, сломался.
— А теперь у меня никого нет. Я врала ему, что мы разошлись. Он ушёл.
Она провела рукой по лицу, размазывая слёзы.
— Я бы сейчас вырвала это сердце, — она ударила себя кулаком в грудь, — и вернула бы время назад.
Олег слушал её и думал: сколько людей теряются в жизни, в кризисах, в рутине? Но они не бегут на сторону, бросая детей и разрушая семьи. Они справляются.
Наконец он повернул к ней голову. В его глазах не было ни ярости, ни боли. Только усталость.
— Ты хотела почувствовать себя прежней? — повторил он медленно. — А я что, мешал?
Вера сжалась.
— Нет, ты не понимаешь...
— Понимаю, — оборвал он. — Ты выбрала лёгкий путь. Врать проще, чем говорить правду. Убегать проще, чем работать над отношениями. Искать ощущения проще, чем строить жизнь.
Каждое слово било, как пощёчина.
— А дети? — Его голос стал жёстче. — Максим разогревал ужин, пока ты «чувствовала себя прежней». Соня делала уроки одна, пока ты выбирала серьги к свиданию.
Вера закрыла лицо руками и заплакала — беззвучно, горько. Ей нечего было ответить. Потому что он был прав. Во всём прав.
— Я всё же надеюсь, — прошептала она сквозь слёзы, — что ты сможешь когда-нибудь простить меня. Ради детей.
— Ради детей? — Олег усмехнулся. — Ты всё ещё не понимаешь. Дело не в прощении. Дело в том, что я больше ничего не чувствую. Ты раздавила мое сердце и плюнула в душу.
Он встал, прошёлся по комнате.
— Мы разведёмся. Без скандалов, без грязи. Ты будешь видеться с детьми, когда захочешь. Но жить здесь ты больше не можешь.
Вера кивнула, всё ещё плача. Трясущимися руками она достала телефон и вызвала такси. Встала, пошатываясь, взяла сумку. Коробки оставила — не было сил.
— Я... я завтра заберу, — пробормотала она.
Олег не ответил. Её уже не существовало в его мире.
Вера постояла ещё мгновение, надеясь на что-то — на слово, на взгляд, на что угодно. Но он молчал.
Вера обернулась у двери — последняя попытка поймать его взгляд. Но Олег смотрел сквозь неё, как сквозь призрака.
Дверь закрылась с негромким щелчком.
***
Первые дни после того вечера прошли в каком-то странном тумане.
Олег взял отгул на работе. Нужно было разобраться с адвокатом, с документами, с реальностью, которая навалилась на него, как лавина.
Детям он сказал только самое необходимое:
— Мама будет жить отдельно. Нам нужно разобраться в некоторых вещах.
— Вы разводитесь? — спросил Максим прямо, глядя отцу в глаза.
Олег не стал врать.
— Да.
Соня заплакала. Максим сжал челюсти и отвернулся к окну.
Вера звонила каждый день, плакала в трубку, спрашивала, как они, говорила, что скучает. Олег давал детям трубку, но сам не брал.
Через неделю она приехала забрать документы.
Выглядела ужасно — тёмные круги под глазами, осунувшееся лицо, немытые волосы, собранные в хвост. Олег впустил её, молча указав на пакет с бумагами.
— Можно мне... поговорить с детьми? — спросила она тихо.
— Они у бабушки. Я попросил забрать их на сегодня.
Вера кивнула. Села на край дивана, сжимая в руках сумочку.
— Олег, я понимаю, что ты не хочешь меня слушать. Но я прошу... давай разойдёмся мирно. Без судов, без борьбы за детей. Я не буду отнимать у них отца.
Он посмотрел на неё долгим взглядом.
— Я и не собирался этого допускать. Дети сами решат, с кем хотят жить. Когда будут готовы.
— Спасибо, — прошептала она.
Когда Вера собралась уходить, она замерла у двери.
— Олег... Мне правда жаль. Если бы я могла вернуться назад...
— Но ты не можешь, — оборвал он. — Никто не может.
Она кивнула и вышла.
Три месяца спустя.
Когда они втроём сидели на кухне за ужином, Максим отложил вилку и посмотрел на отца.
— Мы хотим остаться с тобой, — тихо, но твёрдо сказал он.
Соня сидела между ними, кусая губы. Слёзы текли по щекам.
— Я тоже хочу остаться с вами, — прошептала она. — Мамочка, она... Я её люблю, правда. Но папе сейчас тяжелее. Он один. А у мамы подруги и был... был тот друг... Она замолчала, не зная, как закончить фразу.
Олег обнял обоих детей, чувствуя, как внутри всё сжимается — от боли и благодарности одновременно. Они остались с ним. Не из обиды на мать, а потому что знали, кто был рядом.
Олег позвонил Вере поздно вечером, когда дети уснули.
— Они хотят остаться со мной, — сказал он просто, без эмоций.
В трубке повисла тишина. Потом — надломленный всхлип.
— Я понимаю, — прошептала Вера. — Я всё понимаю.
Он повесил трубку, не дожидаясь ответа.
***
Вера тем временем пыталась вернуть того, ради кого всё потеряла.
Она писала ему каждый день. Звонила. Приезжала к мастерской, ждала у подъезда. Умоляла дать ей шанс, говорила, что теперь она свободна, что они наконец могут быть вместе.
Он отвечал всё реже. Сначала короткими фразами: «Мне нужно время». Потом вообще перестал брать трубку.
Однажды она встретила его у кафе, где они раньше сидели по вечерам. Он был не один — рядом шла девушка, лет на десять моложе Веры. Смеялась, держала его под руку.
Вера замерла, не в силах отвести взгляд.
Он заметил её, на мгновение растерялся, но быстро взял себя в руки. Кивнул сухо, почти формально, и прошёл мимо. Как мимо незнакомки.
Вера стояла посреди улицы, чувствуя, как рушится последняя надежда.
Она потеряла всё.
Спасибо за прочтение, лайки, донаты и комментарии!
Читать ещё: