— У Алины будет ребенок от меня. Я ухожу к ней. Машину и квартиру забираю, — Максим произнес это, глядя не на жену, а на собственное отражение в темном стекле панорамного окна. Он поправил манжет дорогой рубашки.
— Юрист подготовит бумаги. Ты получишь небольшую компенсацию, разумеется. Хватит на съем квартиры где-нибудь на окраине
Он повернулся к ней, ожидая увидеть привычную картину: слезы, истерику, униженные мольбы. Он уже мысленно выстраивал аргументы, как отбиться от ее эмоций, как давить на жалость и чувство вины, которого у нее всегда было в избытке. Вероника была мягкой. Слишком мягкой. Идеальной женой для подъема по карьерной лестнице, но не более.
Она стояла посреди гостиной их пентхауса, залитой вечерними огнями Москвы. Не плакала. Не кричала. На ее лице не было даже тени шока. Была лишь странная, замершая внимательность, как у хищника, оценивающего дистанцию до добычи.
— Забирай, — ее голос прозвучал тихо, ровно, без единой дрожи.
Максим на мгновение растерялся. Это было не по сценарию.
— Что?
— Я сказала, забирай. Машину. Квартиру. Все эти… вещи. — Она обвела взглядом интерьер в стиле хай-тек: холодный камень, стекло, металл. Бездушный, как их брак последние три года.
Максим фыркнул, решив, что это бравада отчаяния.
— Не надо играть в гордую, Вероника. Ты останешься ни с чем. Без работы, без связей, без денег. Лучше соглашайся на мои условия сразу и без выпендрёжей.
Вероника медленно подошла к письменному столу из черного дуба, единственному предмету мебели в этой комнате, который был по-настоящему ее. Она открыла верхний ящик. Максим напрягся. Ожидал увидеть пачку салфеток для слез или, в лучшем случае, распечатку их общих фотографий для попытки эмоционального шантажа.
Но она вынула не фотографии, а стопку аккуратных, подшитых в пластиковые файлы бумаг. И тонкий конверт. Она повернулась и, не спеша, прошла к нему, положила документы на стеклянный кофейный столик между ними.
— Но прежде чем ты что-то заберешь, подпиши вот это, — ее тон был деловым, как у его секретарши, назначающей встречу.
Максим нахмурился, скептически взглянул на бумаги. И замер. Его взгляд скользнул по заголовку: «Соглашение о добровольном разделе совместно нажитого имущества». Он схватил листы и начал лихорадочно читать. С каждой строчкой кровь отливала от его лица, сменяясь грязной бледностью.
— Что за бред?! Девяносто процентов тебе? Десять — мне? С учетом будущих алиментов на… на ребенка Алины?! — он выкрикнул это, и его голос сорвался на фальцет. — Ты спятила! Я ничего подписывать не буду! Это грабеж!
— Это расчет, Максим, — Вероника села в кресло напротив, сцепив пальцы на коленях. Ее поза была неестественно спокойной. — Основанный на доказательствах. В приложениях А1-А15 — распечатки твоих транзакций с корпоративной карты на личные нужды за последние два года. Рестораны, украшения для Алины, оплата ее съемной квартиры в том самом элитном комплексе. Сумма, как ты видишь, внушительная. Это — растрата средств совладельца бизнеса, то есть меня. В приложениях Б1-Б7 — скриншоты твоей переписки с Алиной, достаточно откровенные, с обсуждением нашего развода и того, как ты «разведешь меня на эмоциях, чтобы я согласилась на минимум». Любой суд, особенно с учетом твоей грядущей новой семьи и расходов на нее, признает мои требования более чем справедливыми.
Она говорила монотонно, словно зачитывала доклад. Но каждое слово било, как молот, по его самоуверенности.
— Ты… ты следила за мной?! Взломала мою переписку?! — зарычал он, сжимая бумаги так, что они пошли волнами.
— Я защищала свои активы, Максим. Как и положено деловому партнеру. Которым я, если ты забыл, и была все эти годы, вкладывая в твой стартап свои деньги, связи и идеи, а потом играя роль безмолвной трофейной жены. — В ее голосе впервые прозвучала тончайшая, лезвийная сталь. — А что касается слежки… Ты оставлял свои почту и мессенджеры открытыми на домашнем компьютере. Ты просто никогда не считал меня угрозой. Ошибка.
Она указала на конверт.
— А это — письмо от лучшего корпоративного юриста города, Артема Владимировича Ковалева. Он уже ведет наше дело. Если ты откажешься подписать это соглашение, мы пойдем в суд. С этими, — она кивнула на бумаги, — и с привлечением твоих бизнес-партнеров в качестве свидетелей твоей… недальновидности. Твоя репутация будет уничтожена. Твой кредитный рейтинг рухнет. Ни один инвестор не посмотрит в твою сторону. Алина, полагаю, не из тех, кто будет ждать у разбитого корыта.
Максим стоял, не в силах пошевелиться. Его мир, такой прочный и предсказуемый час назад, рухнул. Он смотрел на жену и не узнавал ее. Это было не его мягкая, уступчивая Вероника. Это был холодный, безжалостный стратег. И этот стратег держал его за горло.
— Ты… сколько ты знала? — прошипел он.
— О беременности Алины? Неделю. О ней самой? Около четырех месяцев. Примерно с тех пор, как ты начал пахнуть чужими духами и стал задерживаться на «встречах с инвесторами» по вторникам и четвергам. — Она поднялась. — У тебя есть ночь, чтобы подумать. Если к девяти утра завтра подписанного соглашения не будет у моего адвоката, мы начинаем войну. И проиграешь в ней ты. Я советую забрать свою зубную щетку и уйти к своей беременной Алине. Прямо сейчас.
Она развернулась и вышла из гостиной, оставив его одного среди холодного блеска их общего, но уже не его, имущества. Ее шаги по мраморному полу звучали четко, ровно, без тени сомнения.
Максим рухнул в кресло, которое она только что покинула. В ушах стоял оглушительный звон. Он смотрел на унизительные бумаги, на конверт с логотипом престижной юридической фирмы, и его охватила не ярость, а животный, леденящий страх. Страх потерять все. И дикое, не укладывающееся в голове понимание: его жена, та самая, которую он считал своей вещью, переиграла его. Сделала ход конем, когда он только собирался съесть пешку.
А в спальне, закрыв дверь, Вероника прислонилась к ней спиной. Ее железная выдержка, державшая ее на плаву все эти минуты, дала трещину. Колени подкосились, и она медленно сползла на пол. Руки затряслись. Она судорожно вдохнула, закусив губу до боли, чтобы не издать ни звука. Не дать ему услышать.
Тихий, прерывистый смешок вырвался из ее горла. Смешок победительницы, которая едва не проиграла все. Она сжала кулаки, вонзив ногти в ладони. Физическая боль помогала заглушить другую — глухую, нудную, копившуюся месяцами боль от предательства.
Но слез не было. Она выплакала их все в ту самую ночь четыре месяца назад, когда впервые увидела на его телефоне сообщение с сердечками. От «Алинки». Тогда, в кромешной тьме отчаяния, и родился этот план. План спасения самой себя.
Она подняла голову и посмотрела в большую зеркальную стену спальни. На нее смотрела женщина с бледным, но твердым лицом, с темными кругами под глазами, но с прямым, вызовом горением в глазах.
— Все только начинается, — прошептала она своему отражению. — И на этот раз — по моим правилам.
А в гостиной Максим все еще сидел, уставившись в пустоту, сжимая в руках документы, которые перечеркивали его будущее. Звонок в лифте возвестил, что он уходит. Без вещей. Побежденный.
---
Тишина, воцарившаяся в пентхаусе после ухода Максима, была гулкой и нереальной. Вероника сидела на полу в спальне до тех пор, пока дрожь в коленях не утихла, а дыхание не выровнялось. Она поднялась, подошла к окну и увидела, как внизу, у подъезда, зажглись фары его Porsche Cayenne. Машина резко рванула с места и растворилась в потоке огней.
Он уехал к ней. К Алине.
В груди кольнуло что-то острое и знакомое — укол ревности, смешанной с унижением. Она позволила этому чувству прожить ровно три секунды. Потом сделала глубокий вдох и выдохнула его, словно дым. Эмоции сейчас были роскошью, которую она не могла себе позволить.
Она прошла в свой кабинет — крошечную комнатку для гостей, которую Максим снисходительно разрешил ей обустроить под «девичьи глупости». Здесь не было стекла и хрома. Здесь были книги по дизайну интерьеров и кондитерскому искусству, эскизы, которые он называл «мазней», и старый, но мощный ноутбук. Ее крепость.
Первым делом она отправила заранее подготовленное сообщение: «План «А» приведен в действие. Он ушел с документами. Жду развития по сценарию «Бета».» Адресат — Марина, ее лучшая, и, как оказалось, единственная настоящая подруга.
Ответ пришел мгновенно: «Держу кулаки. Ты — богиня. Не дай слабину. Завтра в 10:00 у меня, кофе и план «В».»
Затем Вероника открыла верхний ящик своего стола, выдвинула его до упора и нажала на незаметную пластину в глубине. С тихим щелчком отскочила ложная задняя стенка. В тайнике лежала толстая папка с пометкой «ЗАЩИТА» и дешевый кнопочный телефон. Она достала телефон и набрала единственный номер, сохраненный в памяти.
— Артем Владимирович, — сказала она, услышав на том конце ровный, спокойный голос. — Максим ознакомился с пакетом. Ушел. Ориентировочно в состоянии шока. Ожидаю либо подписанных бумаг курьером к 9:00, либо… начала активных действий с его стороны.
— Понял вас, Вероника, — ответил юрист. Никаких лишних вопросов, никаких соболезнований. Ей это нравилось. — Я на связи. Все мои каналы отслеживания его финансовых активов и коммуникаций активированы. Как только он предпримет хоть что-то, мы узнаем об этом в течение часа. Отдыхайте. Завтра будет важный день.
Она положила трубку. «Отдыхайте». Смешно. Сон сейчас был немыслим.
Она вернулась в гостиную. К пустому бокалу, из которого Максим пил виски. К его забытой на диване запонке. Весь этот лоск, эта безупречная картинка успеха, которую они так тщательно выстраивали.
Три года назад. Они сидели в этом самом дизайнерском кресле, празднуя первую крупную сделку его компании. Он был пьян от успеха и шампанского.
— Ты мой талисман, Верон, — обнимал он ее. — Без тебя я бы не справился. Твои идеи по презентации… они сработали идеально.
Она сияла, чувствуя себя нужной, частью чего-то большого. Тогда он еще спрашивал ее мнение. Тогда она еще верила, что они — команда.
А потом его дела пошли вверх. Появились деньги, статус. И появилось требование: «Вероника, дорогая, тебе не нужно работать. Насмотрелась этих бизнес-леди? Они все — стервы с мужскими гормонами. Будь моей красавицей. Ходи на йогу, занимайся благотворительностью, устраивай ужины». И она, любившая его и поверившая в их общую мечту, согласилась. Постепенно сдавала позиции. Сначала перестала обсуждать с ним контракты. Потом он перестал спрашивать. Потом ее мнение стало «милым женским взглядом на вещи». А потом… потом в его телефоне появилась «Алинка».
Вероника подошла к столику с документами. Бережно, как оружие, собрала их и отнесла в кабинет. Села за ноутбук. На экране светились несколько открытых вкладок: облачное хранилище со скриншотами и сканами, таблица Excel с подробным разбором их финансов за пять лет, чат с хакером-фрилансером (молодым гением из Перми, нанятым через десять посредников), который обеспечил ей доступ к корпоративной почте Максима и его личным мессенджерам.
Она знала не только про Алину. Она знала про его тайные счета, про попытки вывести активы через офшоры полгода назад (тогда, видимо, он только задумался о разводе). Она знала о его уязвимых местах в бизнесе, о договоренностях, которые держались на честном слове и которые можно было легко разрушить, обнародовав переписку.
Каждую ночь последние четыре месяца, пока Максим «работал» или спал, она, притворяясь спящей, пробиралась сюда и работала. Собирала, анализировала, строила стратегию. Ее оружием были не крики и слезы, а цифры, факты, логика. И холодная, выжидающая ярость.
Она просматривала последние перехваченные сообщения. Максим писал Алине сразу после ухода: «Все пошло не так. Она все знала. ГОТОВИЛАСЬ. У нас проблемы.»
Ответ Алины: «Что значит проблемы??? Ты же говорил, она тряпка! Что с квартирой?»
«Не сейчас. Разберемся. Успокойся, думай о ребенке.»
«Ребенку нужна стабильность, Макс! Ты обещал!»
Вероника закрыла глаза. «Думай о ребенке». Да, конечно. Его будущий наследник. В отличие от нее, бесплодной тряпки, которой он так и не сказал прямо, что не хочет детей от нее. Он просто постоянно откладывал: «Сначала бизнес на ноги, потом займемся продолжением рода». А когда бизнес встал на ноги, оказалось, что продолжать род он хочет с двадцатипятилетней амбициозной блондинкой из маркетингового отдела.
Она встала, прошла на кухню. Автоматически поставила чайник. Руки снова начали дрожать. Она уперлась ладонями в холодную столешницу из черного гранита. Вспомнила его лицо сегодня. Шок. Страх. Растерянность. Впервые за много лет он смотрел на нее не сверху вниз, а как на равного. Нет, как на опасность. Это было… приятно. Горько и приятно.
Чайник закипел. Она заварила мятный чай, села на высокий барный стул. Оглядела стерильную, сияющую кухню, где она готовила изысканные ужины для его партнеров, играя роль образцовой хозяйки. Больше — никогда.
Ее телефон вибрировал. Сообщение с неизвестного номера: «Вероника, это Максим. Давай поговорим. Без адвокатов. Ты же не хочешь меня уничтожать. У нас было столько хорошего.»
Она усмехнулась. «Хорошего». Он уже перешел к стадии попытки манипуляции ностальгией. Слабо. Предсказуемо. Она не ответила. Через пять минут пришло второе: «Я понимаю, что был неправ. Давай обсудим все цивилизованно. Твои условия слишком жесткие. Давай встретимся.»
Она удалила оба сообщения. Правила игры задала она. Теперь он пытался их поменять. Но она не позволит.
Она допила чай, помыла кружку и поставила ее на место. Каждое движение было осознанным, успокаивающим. Она выключила свет в гостиной и прошла в спальню. Не в их общую, а в ту самую первую маленькую спальню, которую они использовали как гардеробную. Там стояла узкая кушетка. Она легла, укрылась пледом и уставилась в потолок.
Завтра в 10:00 у Марины. План «В». Нужно было обсудить следующий шаг на случай, если Максим не подпишет соглашение. Нужно было быть готовой ко всему. К войне, которую он, вероятно, попытается начать.
Она закрыла глаза, заставляя себя дышать ровно. Внутри все еще бушевали адреналин и остатки паники. Но поверх этого — твердое, как алмаз, ядро уверенности. Она все сделала правильно. Она подготовилась. У нее были доказательства, адвокат, подруга и ее собственный, забытый всеми, включая ее саму, острый ум.
Он думал, что застал ее врасплох. Что она будет унижена и побеждена. Но он ошибся. Он разбудил не жертву. Он разбудил стратега. И партия только началась.
---
Ровно в 9:02 утра в дверь пентхауса позвонили. Не Максим. Курьер с пакетом. Вероника, уже одетая в строгий костюм цвета маренго, который она не надевала со времен своих редких визитов в офис мужа, приняла конверт. Подпись Максима была под документами. Неровная, торопливая, но подлинная. Он капитулировал. На бумаге.
Она не почувствовала триумфа. Лишь холодное удовлетворение от правильно рассчитанного хода. Теперь у нее на руках было ее главное оружие — юридически оформленное признание его поражения. Но она не обольщалась. Максим не был тем, кто смиряется с поражением. Он был тем, кто перегруппировывался для контратаки.
В 10:00 она была у Марины. Квартира подруги была полной противоположностью ее пентхаусу — бардак творческого человека, пахнущий кофе, красками и лавандой. Марина, высокая рыжая женщина с едким чувством юмора, обняла ее молча, крепко, а потом отодвинула и внимательно посмотрела в лицо.
— Живая. И даже не заплаканная. Я впечатлена. Кофе? Или тебе нужен коньяк в кофе?
— Кофе. Крепкий, — села Вероника на кухонный стул, заваленный папками с эскизами. Марина была успешным иллюстратором. Ее мир был ярким и честным, и Вероника всегда находила в нем отдохновение от своего вылизанно-фальшивого.
— Ну? Рассказывай все, в деталях. Как он обделался? — Марина поставила перед ней большую кружку.
Вероника рассказала. Сухо, по фактам. Реакция Марины менялась от возмущенных возгласов до одобрительного хихиканья.
— Богиня! Абсолютная и беспристрастная богиня мести! — заключила она, когда история была рассказана. — Так. План «В». Твой змееныш подписал, но это не конец. Он будет давить. Через кого? Родителей? Общих «друзей»?
— Скорее всего. И через бизнес. Попытается выставить меня сумасшедшей или алчной стервой, которая хочет его уничтожить из мести, — Веронина отхлебнула кофе. — Нужно быть готовой к информационной войне.
— У меня есть знакомый блогер, который обожает истории про скотов-мажориков, — немедленно сказала Марина. — Ненавязчиво, в стиле «одна моя знакомая». Без имен. Но настроение в нужных кругах можно создать.
— Пока рано. Это крайняя мера. Сначала я иду к Артему. Официально заверить документы и начать процедуру. Пока она идет, Максим будет пытаться выйти на контакт. Надо его игнорировать.
— Игнорировать — это мое второе имя, — ухмыльнулась Марина. — А что с твоим… ну, с жизнью после? Ты же не собираешься сидеть в этом ледяном аквариуме?
Вероника впервые за сутки позволила себе слабую улыбку.
— Помнишь мой проект «Сладкая история»?
— Кондитерская с авторскими десертами по мотивам книг? Которую Максим назвал «милым, но неперспективным хобби»? — глаза Марины загорелись. — Ты серьезно?
— Абсолютно. У меня есть деньги. Теперь будут и время, и свобода. Нужно искать помещение, разрабатывать меню, налаживать поставки. — Говорить об этом было страшно и невероятно бодряще. Это была ее мечта, задушенная в зародыше его снисходительным «займись чем-нибудь, если скучно».
— Вот это да! — Марина хлопнула ее по плечу. — Наконец-то! Я буду твоим главным тестером и дизайнером интерьеров бесплатно. Ну, почти бесплатно. За пирожные.
Вероника снова почувствовала, как что-то ледяное внутри начинает таять. У нее был тыл. Была поддержка. Она была не одна.
Вернувшись домой, она обнаружила на пороге огромную корзину белых роз. Карточка: «Вероник, прости. Давай поговорим. Твой Макс.» Она, не открывая, отнесла корзину к мусоропроводу. Розы полетели вниз, осыпая лепестками серый бетон шахты.
В течение дня пришли три сообщения от «общих друзей». Первое — от жены партнера Максима, слащавое: «Вероника, дорогая, мы все так переживаем! Максим в отчаянии. Он любит тебя, он ошибся. Не губи семью из-за сиюминутного увлечения.» Вероника не ответила.
Второе — от его старого университетского друга, более прямое: «Верон, он мой друг. Но то, что ты делаешь — жестоко. Ты же не оставишь его без гроша? У него же ребенок будет! Будь умнее.» Она ответила одним предложением: «Интересуешься его финансовым благополучием — помоги ему сам. Мое участие в его жизни завершено.»
Третье звонок был от его матери. Вероника, сжав телефон, все же ответила.
— Здравствуйте, Галина Петровна.
— Вероника, что ты устроила?! — в трубке шипел взволнованный голос. — Максим ночь не спал! Он говорит, ты шантажируешь его какими-то бумагами! Как ты могла?! Мы тебя как дочь принимали!
— Галина Петровна, — голос Вероники был ледяным. — Ваш сын в течение нескольких месяцев изменял мне с сотрудницей, которая теперь ждет от него ребенка. Он объявил мне об этом, потребовал оставить ему все наше имущество и выгнать меня на улицу. Все, что я сделала — защитила себя, предусмотрев такой вариант развития событий. Если вы хотите поговорить о морали, поговорите с ним. У меня к вам претензий нет. Но и разговаривать на эту тему я больше не буду. Всего доброго.
Она положила трубку, отключив следующий взрыв возмущения. Руки снова дрожали, но на этот раз от ярости. «Как дочь принимали». Да, конечно. До тех пор, пока она не перестала быть удобной и послушной.
Вечером, когда она изучала сайты по аренде коммерческой недвижимости, раздался звонок в домофон. Дежурный сообщил, что ее хочет видеть господин Орлов (Максим) и он «очень настойчив».
— Не впускать, — сказала Вероника. — И более не беспокоить меня по этому вопросу.
Через пять минут зазвонил ее личный номер. Максим.
— Вероника, хватит! Открой дверь! Мы должны поговорить! — его голос был хриплым, сдавленным.
— Все необходимое мы обсудили через наших юристов, Максим. У нас больше нет тем для разговоров.
— Ты с ума сошла! Ты забрала ВСЕ! У Алины скоро ребенок! На что мы будем жить?!
— Это, как я понимаю, твои проблемы. Ты хотел быть с ней и ребенком — будь. Я не обязана финансировать твой выбор.
— Я… я отзову подпись! Скажу, что был в состоянии аффекта!
— Попробуй, — ее голос стал тихим и опасным. — И тогда вместо цивилизованного раздела мы пойдем в суд с доказательствами твоих растрат и попыток скрыть активы. Ты останешься не только без имущества, но и с долгами и уголовной перспективой. Выбирай.
На той стороне повисла тяжелая пауза, прерываемая его хриплым дыханием.
— Ты… ты мне это припомнишь, — прошипел он.
— Без сомнений, — ответила она и положила трубку.
Она подошла к окну. Внизу, у подъезда, стояла его машина. Он сидел за рулем, положив голову на руль. Маленькая, жалкая фигура. Когда-то она бы побежала вниз, простить, пожалеть. Сейчас она смотрела на него с ледяным любопытством. Как на чужого, неприятного человека, создающего неудобства.
Он просидел так минут двадцать, потом резко завел мотор и уехал. Вероника вздохнула. Первая атака отбита. Но война, как и предполагалось, только начиналась.
На следующий день она встретилась с Артемом Ковалевым в его офисе. Он был таким, каким она его запомнила по первой, тайной встрече месяц назад: подтянутый, с умными, внимательными глазами, без лишней фамильярности.
— Документы в порядке, — сказал он, просмотрев подписанное соглашение. — Начинаем процедуру переоформления. Будет не быстро, но неотвратимо. Как ваше… моральное состояние?
— Выдерживаю, — коротко ответила Вероника.
— Максим Орлов пытался связаться с двумя членами правления вашего общего ООО. Предлагал «убедить» вас пойти на уступки, намекая на проблемы с психическим здоровьем у вас после… невозможности иметь детей.
Веронику будто ударили током. Так низко. Он решил играть на ее самой больной, тщательно скрываемой ране.
— И что? — голос ее остался ровным, но внутри все оборвалось.
— Члены правления — люди прагматичные. Они знают о вашем вкладе в компанию на раннем этапе. И им не понравился тон. Один из них, кстати, предупредил меня. У нас есть аудиозапись разговора, — Артем отодвинул диктофон. — Это — козырь. Если он продолжит в том же духе, мы сможем прижать его за клевету. А пока я просто официально уведомил его, что любые попытки дискредитировать вас будут рассматриваться как давление на свидетеля и участника имущественного спора.
Вероника кивнула, не в силах говорить. Благодарность к этому хладнокровному, эффективному человеку переполняла ее.
— Спасибо, Артем Владимирович.
— Это моя работа, — он улыбнулся, и его лицо на мгновение стало теплее. — И, поверьте, защищать клиента, который действует на опережение и по закону, — одно удовольствие. Вы — редкий экземпляр.
Она вышла из офиса с чувством, что за ее спиной не просто юрист, а целая крепость. У нее была армия. Маленькая, но преданная.
По дороге домой она заехала посмотреть на одно из возможных помещений для кондитерской — бывшую кофейню в тихом, но перспективном арбатском переулке. Оно было маленьким, требовало ремонта, но в нем была душа. Она стояла среди голых стен, пахнущих старым кофе и пылью, и представляла, как здесь будут пахнуть ванилью, корицей и свежей выпечкой. Как на витрине будут стоять пирожные в виде розы из «Маленького принца» или кусочка торта «Алиса в Стране чудес». Ее мечта. Так близко.
Звонок телефона вернул ее в реальность. Неизвестный номер. Она ответила.
— Миссис Орлова? — женский молодой голос, натянуто-вежливый. — Вас беспокоит Алина. Мы должны встретиться
Продолжение следует!
Нравится рассказ?
Тогда можете поблагодарить автора ДОНАТОМ! Жмите на черный баннер ниже:
Читайте и другие наши истории:
Если не затруднит, оставьте хотя бы пару слов нашему автору в комментариях и нажмите обязательно ЛАЙК, ПОДПИСКА, чтобы ничего не пропустить и дальше. Виктория будет вне себя от счастья и внимания!
Можете скинуть ДОНАТ, нажав на кнопку ПОДДЕРЖАТЬ - это ей для вдохновения. Благодарим, желаем приятного дня или вечера, крепкого здоровья и счастья, наши друзья!)