Начало
У неё было всего несколько минут. Предрассветные часы — самые сложные: ночь уже прошла, а рассвет только протянул свои серые лучи сквозь угасающую тьму. В такое время дико хочется спать. Разбойник, дежуривший всю ночь, тоже чувствовал усталость. Оглядев маленький лагерь осоловелыми глазами, он решил, что в этом месте им ничего не грозит. Лес шумел, но это был обычный, пробуждающийся лесной шум. Разбойник прикрыл глаза и облокотился спиной о дерево. Стоило ему тихо захрапеть, как Мария распахнула глаза, сверкнувшие призрачной сталью в отблесках костра.
Она повела взглядом, стараясь не смотреть на разбойников пристально — ещё учителя по этикету объясняли ей, что прямой взгляд ощущается почти физически людьми с развитым чутьём. В их кругу это было естественно, а у разбойников — выработанным навыком.
Двигаться тихо было непросто. Мария старалась двигаться максимально медленно. Обернув ладони тканью длинных рукавов, она аккуратно рвала стебельки растений, следя за тем, чтобы сок не попал на кожу.
Когда Мария нарвала достаточно растений для своего плана, возникла новая задача — подмешать их в котелок с едой. Пробраться тихо она ещё могла, но как снять тяжёлую крышку? Подсыпать яд в личные фляги разбойников она не успевала — на каждого требовалось время.
Солнце постепенно окрашивало небо в розовые тона. Мария нервничала, чувствуя, что время уходит. Вдруг её взгляд упал на приоткрытый мешочек с зерном. Она быстро подошла к нему и начала растирать соцветия, рвать листья и стебли. Если бы это было обычное зерно, разбойники могли бы заметить подмену, но мешочек содержал «кашную смесь» — готовый набор для варки с пряными травами и солью.
Закончив, Мария заметила, что рукава её одежды пропитались соком растений. Ещё немного — и он попал бы на кожу! Она поспешно вернулась к своей лежанке, завернулась в плащ и сняла верхнюю рубашку. Её била дрожь — то ли от утреннего холода, то ли от страха. План должен был сработать. Обязательно!
Когда солнце поднялось над лесом, начали просыпаться бандиты. Мария сидела, закутавшись в ткань, и мелко дрожала. Притвориться спящей или только что проснувшейся не получалось. Она невидящим взглядом смотрела на тлеющий костёр, не обращая внимания на разбойников.
— Эй, малая, ты чего, не спишь уже что ли? — удивился Рыж, подходя ближе.
Девочка вздрогнула от неожиданности, вскинув на него взгляд. Разбойник хмыкнул, решив, что понял причину её поведения:
— Кошмары, что ль? Ну да, оно бывает, уж под утро точно. Ну ничего, не боись больше, сны приходят и уходят, а жизнь бывает и похлеще.
Главарь, уверенный в своём превосходстве, не считал детей особенно умными. Он признавал ловкость и актёрскую игру детей‑попрошаек и мелких воришек, но никак не ожидал подвоха от этой девочки. Зевнув и почесав живот, он отвернулся к своим людям, не замечая, каким пристальным взглядом она следит за ним.
Мария ждала. Её план едва не провалился, когда выяснилось, что в котелке осталась вчерашняя похлёбка. Но тут ей помогли лень и жадность разбойников: разделив остатки, они остались бы полуголодными. Поэтому решили добавить в похлёбку сонной травы, а новую порцию сварить позже.
— Держи, болезная, — с насмешкой протянул один из разбойников глиняную плошку с жидкой кашей. — Ты у нас сегодня прям графиня, первая жрать будешь!
Замечание про графиню больно задело Марию, но она лишь кивнула, принимая плошку. Ложек у разбойников почти не было — только одна большая, чтобы мешать кашу в котелке. Обычно еду пили из плошек или ели руками, если это было жареное мясо.
Марии не хотелось есть — от волнения её тошнило. К тому же она знала, что находится в её «тарелке». Девочка понимала: сонная трава действует медленно, и если не проглатывать похлёбку, эффект будет слабее. Она отошла подальше от костра, закуталась с головой в плащ и незаметно выплевывала кашу в его полы. Когда вернула пустую плошку, её губы были измазаны кашей — будто она всё съела.
Неприятная усмешка разбойника, забравшего посуду, вызвала у Марии отвращение. Они собирались воспользоваться её положением, зная, что её ждёт нелёгкая участь. Но Мария сделала вид, что её клонит в сон, прикрылась капюшоном и сквозь полуприкрытые ресницы наблюдала за происходящим.
Оказалось, она умеет ждать. Когда разбойники начали спотыкаться, шататься и потирать грудь, она подняла голову, наблюдая за ними с холодным удовлетворением.
— Да что происходит? — наконец не выдержал главарь Рыж, пытаясь совладать с непослушным телом. — Кто из вас, ослов, кашу на вине сделал вместо воды?
Один из его людей хотел что‑то ответить, но вдруг покраснел, схватился за грудь и упал, дрожа.
Мария хмыкнула, не отрывая от него взгляда. Так вот как это выглядит? Внутри неё было пусто, губы кривились в равнодушной усмешке. Интересно, бросятся ли они за ней в погоню, когда смогут двигаться? Даже если да, это будет позже. Отравление надолго лишит их возможности преследовать её. Она сама в детстве несколько недель отходила после подобного.
Главарь смотрел, как один за другим корчатся его люди, и вдруг заметил: единственное спокойное пятно на поляне — девочка, наблюдавшая за происходящим ясным взглядом.
— Ты… — прохрипел он, вскакивая. — Ты это сделала!
Он рванулся к ней, схватив за длинную косу. Мария вскрикнула от боли, но тут же сжала зубы, глядя на Рыжа с ненавистью.
Мужчина чувствовал, что его силы на исходе. Спутанным сознанием он отметил размазанную по ткани кашу в распахнувшемся плаще девочки и белые соцветия неподалёку.
— Болиголов! — взревел он. — Ты подсыпала нам болиголов! Дура! Ты…
Мария, едва не сломавшая шею от рывка, заметила рукоятку кинжала на поясе разбойника. Она была так близко! Одной рукой всё ещё цепляясь за руку разбойника, другой она потянулась к оружию. Рыж, кажется, даже не заметил, как она вытащила кинжал. Мария резко резанула по основанию косы, за которую её держал разбойник.
Голове стало невероятно легко. Телу тоже. Девочка пошатнулась, освободившись от хватки, и тут же отскочила. Разбойник выпучил глаза, попытался что‑то сказать, но лишь издал невнятный звук и упал.
Мария выдохнула, оглядела поляну с тихо хрипящими разбойниками, подхватила котомку с нетронутой едой и парой монет и бросилась прочь. Неподалёку шумела река, а прямо за ней виднелись стены Мерда.
* * *
После полудня, когда солнечные лучи пробивались сквозь кроны деревьев, на поляну, где оставался лагерь разбойников, вышла группа людей. Впереди шёл крепкий старик с седыми волосами. Его глаза, холодные и проницательные, скользнули по телам, раскинувшимся у дотлевающего костра.
— Напоролись на поистине безжалостного противника, — произнёс старик ровным голосом, поднимая с земли обрывок светлой косы. — Или это была девчонка?
Один из его спутников — юноша с татуировкой ворона на щеке — пожал плечами:
— Может, и была. Но расправиться с целой бандой? Рыжий говорил, что она из богатеньких. Вряд ли смогла бы. В любом случае в Мерде без покровителя такой тепличный цветочек долго не протянет. Либо уже мертва, либо её никогда и не существовало. Бандиты, скорее всего, просто решили нажиться на нашем запросе, да сами оплошали.
Старик покрутил в пальцах прядь светлых волос, затем бросил отрезанную косу в тлеющий костёр. Тот на несколько мгновений вспыхнул, поглощая подношение, а потом утих, позволяя ветру развеять серый пепел.
— Всё равно проверим. Если она жива, она нам пригодится.
Старик в последний раз окинул поляну взглядом, и в его глазах промелькнул странный блеск. «Кто же это был? — размышлял он. — Поразительная выдержка и решимость! Ох, я бы многое отдал, чтобы заполучить такого человека!»
Мерд встретил Марию грохотом кузнечных молотов и криками торговцев. На первый взгляд город казался обычным: каменные дома, лавки с яркими вывесками, аптека с витриной, полной склянок, даже библиотека с резными дверями. Но стоило свернуть в переулок — и картина менялась. В тени арок шныряли попрошайки, женщины в ярких нарядах зазывали клиентов, а стражники, лениво опираясь на копья и поигрывая мечами, закрывали глаза на мелкие преступления — за монету.
Мария прижималась к стенам, стараясь слиться с толпой. Но её глаза — те самые «алмазные», что когда‑то делали её изгоем даже в аристократическом кругу — притягивали взгляды.
Дети улицы, сбившиеся в стаю, заметили её сразу.
— Гляньте, какой чистенький! — крикнул один, хватая её за рукав и затаскивая в подворотню.
Четверо мальчишек окружили её, толкали и пытались вырвать из рук мешок. Мария пыталась отбиваться, но она устала: её вымотали бессонная ночь и страх. Да и попасть за городские стены удалось лишь с огромным трудом — пришлось рисковать жизнью, прячась под днищем повозки. Тогда она едва продержалась, стараясь не свалиться под колёса.
Удары мальчишек, грязных и взъерошенных, сыпались градом, пока девочка не опустилась на влажные камни. Стая с гиканьем разорвала на части мешочек с едой, едва не передралась за найденные монеты и исчезла среди улиц, ища новую мишень. А Мария осталась.
Когда она сумела подняться, забилась в узкий проход между домами, сжимая на груди разбитые кулаки и изредка облизывая губу, на которой выступила кровь. Она не знала, сколько просидела так, проваливаясь в полусознательное состояние, когда не можешь ни думать, ни оценивать ситуацию — только дышать и изредка шевелиться.
С улицы донеслись громкие голоса и визгливый смех.
— Эй, смотри‑ка, ребятёнок! — одна из теней остановилась напротив Марии. — Пацан, ты живой хоть?
Девочка подняла глаза. Перед ней стояли три женщины в пёстрых платьях. Одна, с рыжими кудрями и шрамом на щеке, наклонилась ближе. В её взгляде читалось любопытство человека, смирившегося с несправедливостью бытия, но не потерявшего желания жить.
— Пацан? — переспросила другая, темненькая, прищурившись. — Уж больно хорошенький! Как девчонка. Правда, на улицах такие не живут, да и побит он явно не взрослыми. Ты из чьей банды будешь, мальчишка?
Мария хотела было сказать, что она девочка, но… Она взглянула на пёстрые платья — не самые красивые, местами грязные, сшитые из разных лоскутов ткани, но неизменно яркие. Женщины перед ней были накрашены: алые губы, красные тени на глазах, чёрные линии вдоль ресниц — видимо, из угля. И вдруг Мария поняла: вот что её ждёт, если всё останется как есть. Стать одной из них. Потерять себя и оказаться в одиночестве. За несколько дней путешествия с разбойниками она узнала немало о жизни — и о её тёмных сторонах.
Вместе с осознанием пришло решение: ей нельзя больше оставаться девочкой.
— Эй, ребятёнок, ты там не отключился часом? Неужели уже способен оценить нашу красоту? — визгливо хихикнула рыжая со шрамом.
— Я… не из банды, — прохрипела Мария, не поднимая взгляда. — Я сам по себе.
— А… понятно, — скучающе протянула рыжая. — Что ж, тогда мы пошли. Пелли, Лира, пойдём.
— Стойте! — рванулась Мария вперёд, цепляясь за подол чужого платья.
— А? — удивилась рыжая, обернувшись. — Ты чего, пацан? Мы тебе денег дать не сможем, даже хлеба с собой не взяли. Так что иди попрошайничай в другом месте.
— Работу! — прохрипела Мария, поднимая на неё взгляд. — Вы можете дать мне работу? И крышу над головой? Я готов на всё!
Она едва не сказала о себе в женском роде, но успела исправиться — и заминка прозвучала вполне естественно.
— К чему ты там готов? — покачала головой темненькая, Пелли. — На тебе живого места нет, да и худющий ты как палка. Сразу видно — к работе не привык. Неужто ты из украденных? — Она вдруг испуганно заозиралась. — Девочки, а если он от Бела сбежал? Аша, оторви его от себя и пошли отсюда!
— От кого? — удивилась Мария, не сразу вспомнив прозвище того, о ком говорили разбойники накануне ночью.
Её искреннее удивление успокоило Пелли.
— Тогда говори, как тебя зовут и как ты сюда попал? — почти приказала она.
Мария робко отпустила платье рыжей женщины — Аши — и съежилась, стараясь казаться меньше.
— Меня зовут Мар… — она запнулась, но тут же продолжила, решив, что теперь это будет её новое имя. — Мои родители погибли на войне, и я прибился к разбойникам в лесу. Мы несколько дней путешествовали вместе, а потом я ушёл с поляны ненадолго, а когда вернулся — там уже никого не было. Я думал, дядька Рыж уже вошёл в город, и пришёл сюда. Но местные мальчишки меня побили, и… вот, — скомкано закончила она.
Третья женщина, чуть старше первых двух, внимательно оглядела Мари и хмыкнула, погрузившись в свои мысли. «Лира», — вспомнила Мари. — Её имя должно быть Лира.
— Хорошо, — вдруг сказала Лира. Две её подруги с удивлением взглянули на неё. — Можешь пойти с нами. Нам понадобится лишняя пара рук. Жаль, конечно, что к рукам прилагается ещё и рот, но куском хлеба и закутком в доме мы поделимся. Захочешь больше еды — выкручивайся сам, хоть на улице попрошайничай, когда не будешь занят. И если что‑то увидишь, для глаз твоих не предназначенное — молчи. Здесь живут те, кто умеет молчать. Однако если ты посмеешь воровать у нас, не то что пристанища — жизни лишиться можешь, понял?
— Да, — тихо выдохнула Мари. — Спасибо!
— Пока не за что, — ещё раз окинула его внимательным взглядом Лира. — Иди за нами… Мар.
Мар старалась выполнять любое поручение быстро и хорошо. Десять женщин, обитавших в «Доме удовольствий» (так они сами называли это место), действительно дали ей крышу над головой и больше, чем кусок хлеба. Каждый день у Мара — девочка изо всех сил привыкала мысленно называть себя мальчишкой — была тарелка с горячей кашей, супом или чем‑то ещё из запасов дома. Конечно, мяса ей не давали — его берегли для «элитных девочек» и клиентов. Но для Мара главное было просто поесть.
Он привыкал к постоянному чувству лёгкого голода. Он заметно похудел: одежда, которая и раньше была ему велика, теперь висела как на палке.
— Давай‑ка подошью тебе рубаху со штанами? — как‑то предложила Аша. Она считалась «неликвидом» и потому работала редко. Мари (или уже Мар?) казалось, что Аша — самая добрая из всех в этом городе.
Но раздеваться при ней Мар отказался. Даже одежду он стирал сам — ночью, стараясь, чтобы никто не увидел его без неё. Он — мальчик. Так и должно оставаться.
Однажды Лира, главная в «Доме удовольствий», позвала Мара к себе в кабинет — небольшую комнату, дверь которой она тут же заперла.
— Сколько тебе лет? — спросила женщина.
— Д‑двенадцать, — прошептал Мар, чувствуя, как по спине ползёт холодок.
— Значит, скоро взрослым станешь, — вздохнула Лира, покачав головой, и подошла к шкафу. Мар замер. «Взрослым? Она про…»
— Будешь пить это раз в неделю, — Лира поставила перед ним баночку с сушёными листьями. — Это замедлит твоё развитие. Чёрный паслён. По одному листику: тщательно прожевать, смачивая слюной, но не запивая водой. Будет горько, может заболеть живот, но если хочешь сохранить свой секрет и выжить за пределами этого дома — придётся терпеть.
— Что? — едва слышно спросил Мар.
— Я не глупа, дитя, — тяжело вздохнула женщина. — Меня не обмануть твоими короткими волосами и худобой. То, что ты девочка, я поняла сразу. Но просто так на улицах Мерда девочки не оказываются. Если ты смогла пройти весь свой путь откуда бы то ни было и выжить, значит, будешь делать это и дальше. Я уважаю стремление. Если бы ты плакала и жаловалась, я сдала бы тебя страже сразу, как нашла. Но ты приспосабливаешься, не изменяя своей цели. Это достойно уважения.
Мар сжал кулаки, бросив мимолетный взгляд на окно.
— Вот оно! — с лёгкой усмешкой сказала Лира. — Этот взгляд! Ты готова биться насмерть и всё равно выжить! И не гляди на окно — рискуешь сломать руки или ноги. Я не выдам твой секрет. И даже научу, как скрыть свой пол.
— В обмен на что? — голос девочки звучал почти спокойно. Казалось, она была готова ко всему.
— Я научу тебя кое‑чему. А ты сделаешь это для меня, — жёстко усмехнулась Лира. — Ты уже слышала про Белого?
Мар кивнул.
— Этот человек держит в руках город. Он буквально король этого маленького мира. Он диктует нам правила, и мы обязаны их соблюдать. Если он скажет моим лучшим девочкам упасть на колени и лизать его ноги — они сделают это. Если скажет страже поджечь наш Дом — она сделает это. Если прикажет своим людям обворовать каждого путника поблизости и принести деньги сюда, чтобы мы купили шёлковые и бархатные платья, — они сделают это.
— И что я должна сделать? Разве я что‑то могу? — слегка удивился Мар.
— Да. Ты можешь, — Лира чуть наклонилась вперёд. — Ты можешь стать его учеником. Каждый маленький бродяжка в этом городе знает: если станешь учеником Бела и выживешь после его тренировок, сможешь взять от жизни всё, что пожелаешь.
— Кого он учит? — медленно спросил Мар, уже предчувствуя ответ.
— Убийц, наёмников, воров. Люди из‑под его руки выходят умелыми и решительными. Поверь, если кто‑то умер естественной смертью и очень не вовремя, скорее всего, постарались его люди. А если смерть была жестокой и мучительной — это уже были его Пальцы.
— Пальцы?
— У него есть десять любимчиков — лучшие среди лучших. Он называет их Пальцами на своих руках и через них творит дела, которые даже мне не всегда понятны.
— Но как вы обо всём этом узнали?
— Милая, ты что, ещё не поняла? — хмыкнула Лира со злым весельем. — Я была его женщиной! Именно поэтому мой «Дом удовольствий» ещё стоит нетронутый никем, хотя мы довольно дерзкие для этого города.
— Тогда зачем?
— Он знает, что должен мне, — лицо женщины исказилось от боли. — Он отобрал у меня нечто очень важное. И теперь я хочу, чтобы ты уничтожила его самого.
— Смогу ли я справиться с этим? — тихо спросил Мар, впервые опуская взгляд, хотя внутри не чувствовал ни капли неуверенности.
— Ты сможешь, — твёрдо ответила Лира. — У тебя нет выбора.
— Хорошо, — Мар поднял голову, глядя на хозяйку борделя с готовностью. — Что мне нужно делать?
