Паутинки миров

Время перестало быть. Потерялось под грудой непрекращающихся дней. Оно не шло вперёд — оно стачивалось, как камень под водой. Зима сменялась весной, весна — летом, но Мар замечал это только по запахам: сырость уходила из камня, в воздухе появлялась пыль, потом — цветочная горечь, потом снова плесень. Тело менялось быстрее, чем память. Боль становилась короче. Раны — тише. Сон — глубже и реже. Его называли Призраком. Не за белую кожу, не за глаза, седые волосы и не за молчание. За то, что он появлялся там, где его не ждали, и исчезал, не оставляя следов...

От автора: эта история короче, чем полноценный роман. Это скорее очень длинный рассказ, но я не могла ее не выложить )) Поэтому спасибо Дзену, что теперь есть оглавление в начале статьи, где можно просто тыкнуть на нужную главу ))) Снаружи город всегда звучал иначе. Внутри стен — привычное, вязкое гудение: шаги по камню, скрип телег, шепот торговцев, которые вроде бы и кричат «свежее! дешевле!», но делают это так, будто боятся разбудить кого-то важного. Внутри стены люди жили аккуратно, словно каждый день был одинаковой тарелкой каши: безопасно, сытно, но без вкуса...

Белый не дал ему времени ощутить победу. В толпе учеников и недоучек, в грязи двора, среди чужого хриплого дыхания Мар успел только один раз моргнуть — и всё. Мир снова стал узким, как лезвие. — За мной, — сказал Белый. Не приказал громко. Не повысил голоса. И от этого стало холоднее, чем от ночи на камнях. Мар пошёл. Он шёл чуть позади, как положено. Не обгоняя. Не отставая. Так ходят слуги. Так ходят те, кого можно ударить, если раздражаешь. Они вошли в дом, куда до сих пор вход им – простым дворняжкам Белого, – был запрещен...

Дом удовольствий умел быть тихим только ночью. Днём он дышал, смеялся чужими голосами, пах сладким дымом, дешёвыми духами и усталостью. Мар научился узнавать шаги по коридору так же легко, как раньше узнавал матушкины нотки в голосе: Лира — коротко, уверенно, идёт, будто стучит печатью; Аша — чуть волоча носок, словно ей всегда холодно; Пелли — быстро, нервно, как мышь. И всё равно — это был дом. Пусть грязный, пусть чужой, пусть построенный на том, что Мар когда‑то презирала. Тут было тепло. Тут были стены...

У неё было всего несколько минут. Предрассветные часы — самые сложные: ночь уже прошла, а рассвет только протянул свои серые лучи сквозь угасающую тьму. В такое время дико хочется спать. Разбойник, дежуривший всю ночь, тоже чувствовал усталость. Оглядев маленький лагерь осоловелыми глазами, он решил, что в этом месте им ничего не грозит. Лес шумел, но это был обычный, пробуждающийся лесной шум. Разбойник прикрыл глаза и облокотился спиной о дерево. Стоило ему тихо захрапеть, как Мария распахнула глаза, сверкнувшие призрачной сталью в отблесках костра...

От автора: что-то странненькое, но вроде легкое )) В горы я уехала почти случайно. Из тех поездок, которые начинаются словами: «А почему бы и нет», но на самом деле это просто тихое желание сбежать. Не от чего-то конкретного, а от накопившегося ощущения, что дни стали похожи друг на друга, как гладкие камни на берегу реки: вроде разные, а на ощупь — одинаковые. День сурка. Только, увы, не в кино, где можно просто выключить фильм. И я выключила по-своему. Отпуск был короткий, жильё — простое, с деревянным полом, который скрипел под ногами, и окном на склон, по которому утром ползло солнце...

Карта появилась в тот момент, когда мир уже начал терять очертания. Не сразу — нет. Сначала был дождь. Долгий, вязкий, будто нарочно растянутый во времени, такой, от которого не бегут и не прячутся, а просто медленно сдаются. Он стирал тропы, запахи, цвета, превращая горный склон в бесконечную серо-зелёную массу, где легко потерять ощущение направления и ещё легче — уверенность в себе. Они стояли под нависающей скалой, тесно прижавшись друг к другу, словно стараясь не столько укрыться от дождя,...

В Мерде царила анархия. Зачем нужен был этот город королевству, Мария никогда не понимала. Отец говорил что-то про «внутреннее зло», «теневую сторону» и прочее, что девочка не совсем понимала. Однако слухи в аристократическом обществе ходили самые ужасающие. Мол, что Мердовские выкормыши похищают детей из других городов, чтобы пополнять легионы убийц, воров и наемников. Что по улицам этого города бродят красивые женщины, за ночь с которыми ты отдашь жизнь. Последнее было совсем из разряда страшилок, но Мария догадывалась – подоплека у всех этих слухов все же есть...

Он не верил в фей. Это было бы слишком. Слишком наивно для возраста, в котором болит спина, а радость надо планировать заранее. Утро встретило его серым светом — таким, который не освещает, а просто фиксирует факт существования. Ох, замечательно! (все почувствовали сарказм, верно?) Будильник зазвонил резко, безжалостно, как человек, которому плевать, что тебе снилось. Кофе был горячим, горьким и необходимым. Зеркало — честным. Слишком честным. Лицо человека, который давно живёт “надо”, и почти не живёт “хочу”...

От автора: ну про жестокость я уже говорила, да? Начало По дороге, выложенной плоскими камнями, тихо стучала повозка. Темная, старая, она двигалась не особо торопясь. Казалось, что стоит разогнаться, как повозка просто разлетится на отдельные доски. Может быть раньше ее можно было назвать каретой. Все же закрытая, похоже формы, да только она была такой грязной и унылой, что язык не повернулся бы даже у бродяжки. День радовал жителей королевства Азуре солнцем и теплом. Осень активно вступала в свои права, радуя глаз богатством урожая и ароматами яблочных садов...

От автора: ну я как всегда, простите, опять переписываю )) Читаем осторожно, нехарактерно жестокая история получилась. Будет несколько сюжетных арок. Мария Лиренталь привыкла, что взрослые сильнее и умнее. Матушка, графиня Аврора Лиренталь, знала ответы на все ее вопросы, умела следовать даже малейшим нюансам этикета, во всем светском обществе она считалась поистине прекраснейшей и мудрейшей женщиной. Даже сам король прислушивался к ней. Мария всегда хотела быть похожей на нее. Отец, граф Рейнхард Лиренталь, тоже знал многое...

В маленькой приморской деревушке, где крыши домов были покрыты серебристой росой по утрам, а воздух пах солью и цветущими лимонами, жила девушка по имени Лина. Ей было двадцать три, но в глазах местных она навсегда осталась «той странной девчонкой», которая с детства твердила: «Я найду настоящую любовь — такую, как в старых сказках». Её мать, местная портниха, вздыхала: — Лина, сказки — это для детей. В жизни всё иначе. — В жизни всё именно так, — упрямо отвечала Лина, разглаживая страницы потрёпанного сборника легенд...