Восемь куличей, пять десятков яиц и три тазика салатов я приготовила одна. А они пришли в девять вечера с пустыми руками
— Ты куда собрался?
Оксана застала мужа в прихожей с ключами в руках. Было без четверти восемь вечера 30 декабря, а Игорь явно направлялся в магазин.
— В «Ленту» хочу съездить, — он избегал её взгляда, натягивая куртку. — До Нового года осталось полтора дня. Надо хоть что-то закупить для стола, а то неудобно как-то...
— Неудобно? — Оксана прислонилась к дверному косяку и скрестила руки на груди. — Перед кем тебе неудобно, Игорь?
— Ну... мама не поймёт, если мы откажемся встречаться вместе. Всё-таки семья...
— Мы с тобой всё обсудили ещё в апреле, — в голосе женщины зазвучала сталь. — После той самой Пасхи. Ты помнишь?
Игорь покраснел и отвёл взгляд. Конечно, он помнил. Каждую деталь.
— Я думал, за восемь месяцев все забудется...
— Ты ещё не поговорил с мамой? — Оксана прищурилась. — Серьёзно?
— Я ждал подходящего момента, — пробормотал муж, стягивая куртку.
— Отлично. Момент наступил прямо сейчас, — женщина развернулась и направилась на кухню. — Звони. Я жду.
Игорь обречённо вздохнул. Он прекрасно знал, что жена не шутит. И у неё были на то все основания.
Оксана помнила ту Пасху так ярко, словно это случилось вчера, а не в конце апреля. С середины марта свекровь Валентина Петровна начала методичную кампанию по телефону:
— Оксаночка, давай у вас соберёмся на Пасху? У меня кухня маленькая, а у тебя всё есть — и духовка хорошая, и стол большой. Мы с Ниночкой, конечно, поможем! Всё вместе приготовим, как положено.
Женщина тогда поддалась. Да и обещали же помочь — не одной стоять у плиты до изнеможения.
В субботу, 19 апреля, за день до Пасхи, Оксана проснулась в шесть утра и принялась за куличи. Опара, тесто, замес, формовка, выпечка, глазурь, посыпка... К десяти часам утра на кухне стоял густой аромат ванили и кардамона, а на столе красовались восемь высоких золотистых куличей с белоснежными шапками глазури.
Оксана вытерла лоб тыльной стороной ладони и набрала номер свекрови:
— Валентина Петровна, я уже куличи испекла. Когда вы с Ниной подойдёте? Яйца красить надо, салаты делать, мясо запекать...
— Ой, Оксаночка, милая, — в трубке раздался виноватый голос, — у меня тут живот прихватило с утра. Наверное, вчера что-то не то съела. Ты уж сама начинай, ладно? Я к вечеру обязательно подойду!
С золовкой история вышла ещё интереснее. Нина вообще не взяла трубку с первого раза. Перезвонила через полчаса:
— Слушай, у нас тут с Мишкой форс-мажор вышел! Его брат попросил срочно съездить на дачу — печку растопить, трубы проверить. Ты знаешь, после зимы всё надо посмотреть. Я к обеду подъеду, честное слово!
К обеду никто не подъехал. К вечеру тоже.
Оксана в полном одиночестве покрасила пять десятков яиц — часть луковой шелухой, часть свёкольным отваром, часть куркумой. Нарезала три огромных тазика салатов — оливье, селёдку под шубой, крабовый с кукурузой. Запекла килограммовый свиной окорок. Сварила холодец из курицы. Приготовила заливную рыбу.
К восьми часам вечера у неё гудели и горели ноги, руки пахли луком и чесноком, в волосы въелся запах жареного мяса и специй, а спина ныла от бесконечных наклонов к духовке.
Зато ровно в половину девятого дверь распахнулась, и радостная родня шумно вошла в квартиру.
— Ой, как вкусно пахнет! — защебетала свекровь, стягивая весеннюю шубу. — Оксаночка, умница, молодец! Всё сама успела!
Следом за ней прошествовал брат мужа Михаил с женой Светланой. Высокая блондинка с безупречным маникюром в полсантиметра длиной и холодным выражением лица окинула взглядом прихожую:
— О, привет. А ремонт у вас давно был? Обои уже выцвели немного.
Оксана стиснула зубы и промолчала, пропуская гостей на кухню.
Когда все расселись за столом, началось самое интересное. Валентина Петровна придирчиво поковыряла вилкой оливье:
— Ты морковку разве так режешь? Надо помельче, кубиками. И горошка маловато. А майонез какой? Провансаль? Лучше бы «Слобода» взяла, он нежнее.
— А майонез точно свежий? — подключилась Светлана, брезгливо принюхиваясь к салату. — Просто у меня желудок очень чувствительный. Если что-то не то, сразу реагирует.
Оксана почувствовала, как внутри медленно закипает, но промолчала. Она молча поставила на стол блюдо с запечённым окороком.
— Ой, а он не суховат? — прищурилась золовка Нина, ковыряя мясо ножом и отодвигая жирок. — Знаешь, у меня в прошлый раз получилось сочнее. Я в рукаве запекала, может, в этом секрет?
— Интересно, — Оксана с трудом сдержалась, — а где вы обе были, когда я с шести утра у плиты стою?! Надо было приходить и готовить так, как вам нравится!
— Ну у нас дела были, обстоятельства, — пожала плечами свекровь, набирая в тарелку окорок. — Что теперь, не есть, что ли?
Светлана вообще демонстративно отодвинула свою тарелку:
— Я сейчас на строгой диете. Знаете, к лету готовлюсь. Лучше принесите мне свежих овощей, огурчик, помидорчик.
— В холодильнике есть, — процедила Оксана сквозь зубы. — Можете взять и нарезать себе сами.
— Ой, да я же маникюр делала три дня назад, — Светлана кокетливо растопырила пальцы с длинными острыми ногтями цвета фуксии. — Мишенька, солнышко, помоги мне, пожалуйста.
Михаил послушно потащился на кухню резать огурцы.
Но самое страшное началось, когда родня собралась уходить. Часы показывали начало двенадцатого.
— Ой, Оксаночка, а можно нам с собой немножко взять? — попросила свекровь, уже доставая из своей вместительной сумки целый набор пластиковых контейнеров. — Завтра же воскресенье, Пасха, неохота снова готовить с утра.
— И нам тоже положи, — моментально подключилась Светлана, протягивая свои контейнеры. — Вон тот окорочок и оливье. А, и холодец тоже.
Оксана остолбенела. Они пришли с абсолютно пустыми руками, даже бутылку вина не принесли. Критиковали каждое блюдо, в которое она вложила душу и силы. А теперь ещё требуют упаковать им еду с собой?!
— Да, конечно, — процедила она сквозь зубы. — Берите всё, что хотите.
Когда за родней закрылась дверь, Оксана опустилась на стул посреди кухни и уставилась на настоящую гору грязной посуды. Тарелки, кастрюли, противни, формы для куличей, миски, сковороды, разделочные доски... Всё это нужно было мыть. Прямо сейчас. Без посудомоечной машины. В половине двенадцатого ночи после четырнадцати часов на ногах.
Она даже не заметила, как на глаза навернулись слёзы. Усталость, обида, бессилие, ярость — всё смешалось в тугой ком, застрявший в горле.
— Ксюш, не плачь, пожалуйста... — Игорь робко вошёл на кухню и попытался обнять жену.
— Уйди, — она резко отстранилась и схватила губку. — Просто уйди отсюда.
— Они не хотели тебя обидеть, просто не подумали...
— Заткнись! — Оксана развернулась так резко, что муж невольно отшатнулся от её взгляда. — Твоя мама и сестра обещали помочь! Обещали! А где они были? Где была эта особа с идеальным маникюром?!
Женщина швырнула губку в раковину. Брызги от удара разлетелись по стенам.
— Я с шести утра стояла у плиты! Четырнадцать часов! А они явились к девяти вечера, поели, раскритиковали каждое блюдо, наложили в свои контейнеры и ушли! И ещё учили меня, как правильно резать морковку!
Голос её сорвался на крик. Игорь молча стоял, опустив голову, и это злило ещё больше.
— Обещай мне, — Оксана подошла к нему вплотную и ткнула пальцем ему в грудь, — обещай, что больше никогда — слышишь, никогда! — мы не будем праздновать с твоей семьёй. Следующий Новый год только мы. Ты, я и дети. Без этого цирка!
— Хорошо, — тихо кивнул муж. — Обещаю.
— Купим готовые салаты в магазине, я сделаю что-то простое, и встретим праздник нормально. Я больше не собираюсь быть бесплатной кухаркой для людей, которые даже спасибо не говорят! Понял?!
— Понял, — Игорь обнял жену, и на этот раз она не сопротивлялась, только тихо всхлипнула. — Прости меня. Это моя вина.
Они простояли так несколько минут посреди кухни в окружении грязных тарелок, а потом вместе, молча, принялись мыть посуду. Закончили в половине второго ночи.
Прошло восемь месяцев, но Оксана не забыла ту Пасху. Не собиралась забывать.
В начале декабря, когда в магазинах появились ёлки и новогодняя мишура, она напомнила мужу об обещании:
— Игорёк, ты помнишь, о чём мы договаривались в апреле? Новый год только вчетвером — ты, я, Вика и Лёша.
— Помню, — кивнул он, не поднимая глаз от телефона. — Я поговорю с мамой.
— Когда именно?
— На этой неделе обязательно.
Однако неделя прошла, разговора не состоялось. Зато 12 декабря позвонила золовка Нина.
— Оксан, привет! Как дела? — в трубке раздался подчёркнуто беззаботный голос. — Слушай, а вы как Новый год встречать собираетесь? Дома будете или в ресторан пойдёте?
— Дома, — коротко ответила Оксана, моментально насторожившись.
— А-а-а, понятненько. А что готовить будете? Я вот думаю, может, в этом году что-то новенькое попробовать из рецептов...
— Ещё не решили, — женщина наслаждалась растерянными нотками в голосе золовки. — Может, вообще ничего сложного готовить не будем. Закажем роллы, пиццу.
— Роллы?! На Новый год?! — Нина явно опешила. — Но это же... это же как-то совсем не по-нашему...
— Нам нравится, — отрезала Оксана. — Нин, извини, у меня борщ на плите закипает. Пока.
Она нажала отбой и усмехнулась. Судя по паническим ноткам в голосе золовки, родня рассчитывала, что всё будет как обычно.
Через четыре дня позвонила свекровь. Валентина Петровна была куда более прямолинейна:
— Оксана, я тут с Ниночкой посоветовалась. Давайте всё-таки вместе Новый год встретим? Не хочется порознь праздновать, мы же семья...
— Валентина Петровна, мы с Игорем уже всё решили — встречаем вчетвером, — спокойно, но твёрдо ответила Оксана. — Вы с Ниной и Мишей можете собраться отдельно. Или к себе позовите их.
— Но... но это же неправильно, — в голосе свекрови появились обиженные нотки. — Мы всегда вместе встречали...
— Всегда — это когда я одна всё готовила, а вы критиковали и уходили с контейнерами, — не выдержала Оксана. — Простите, но больше так не будет.
— Ну, как знаете, — обиженно буркнула Валентина Петровна и повесила трубку.
Оксана облегчённо выдохнула. Кажется, до них начало доходить.
22 декабря Игорь наконец решился и позвонил матери сам. Разговор был на удивление коротким:
— Мам, мы в этом году празднуем отдельно. Без обид, просто так решили.
— Ну хорошо, сынок, — к его удивлению, Валентина Петровна отреагировала спокойно. Даже слишком спокойно. — Как хотите, дети.
30 декабря Оксана предложила мужу поехать в большой супермаркет:
— Давай купим только то, что мы с тобой по-настоящему любим, — сказала она, надевая куртку. — Креветки, красную икру, хамон, сыры. И готовые салаты — чтобы я просто выложила их на красивые тарелки и всё.
— Ты серьёзно? — Игорь с сомнением посмотрел на жену. — Это же дорого выйдет. Тысяч десять точно...
— И что с того? — Оксана улыбнулась. — Зато я не буду полдня стоять у плиты и весь вечер мыть посуду. Поехали, пока толпа не набежала.
В магазине они бродили между полками, как дети в кондитерской. Оксана выбирала деликатесы, которые всегда хотела попробовать, но не покупала, потому что «гостям вряд ли понравится, дорого». Игорь добавил в корзину французское шампанское и набор дорогих сыров с плесенью.
— Слушай, а давай ещё фондю возьмём? — предложил он, глаза загорелись. — Я всегда мечтал попробовать настоящее сырное фондю!
— Берём! — Оксана засмеялась и почувствовала, как с плеч спадает невидимая тяжесть. — И пиццу замороженную. Дети обожают.
Когда они вышли из магазина с тяжёлыми пакетами, женщина обняла мужа за талию:
— Знаешь, мне впервые за десять лет замужества в кайф покупать еду на праздник. Впервые я не думаю о том, что кому-то это не понравится или покажется слишком простым.
— Мне тоже нравится, — улыбнулся Игорь.
Вечером 30 декабря, когда Оксана уже мечтала о том, как завтра будет спокойно лежать на диване с бокалом игристого, раздался звонок. На экране высветилось: «Валентина Петровна».
— Игорь? — в трубке раздался бодрый голос свекрови. — Сынок, я тут подумала... Раз вы решили отдельно праздновать, может, Оксана завтра утром к Ниночке подъедет, поможет ей с готовкой? А то одной ей тяжело будет.
Игорь опешил. Он посмотрел на жену, которая как раз выходила из ванной в махровом халате с полотенцем-тюрбаном на голове.
— Мам, ну... не знаю, надо у Оксаны спросить...
— Что спросить? — женщина подошла ближе, и муж включил громкую связь.
— Оксаночка, милая, — защебетала свекровь, — ты завтра утречком к Ниночке подъедешь? Поможешь ей, а? Она одна, ей ведь тяжело будет всё готовить...
Оксана на мгновение замерла, а потом расхохоталась. Громко, искренне, до слёз.
— Ой, Валентина Петровна, — проговорила она, когда смогла отдышаться, — вы это серьёзно? Серьёзно?!
— Что... что ты смеёшься? — растерянно пробормотала свекровь.
— Я смеюсь, потому что это верх наглости! — голос Оксаны стал жёстче стали. — Нина в прошлый раз даже не соизволила помочь мне, когда обещала. Зато с удовольствием критиковала и уходила с полными контейнерами!
— Ну это же было давно...
— Восемь месяцев назад, Валентина Петровна! А теперь вы хотите, чтобы я поехала к ней и бесплатно готовила для вашей семьи?! — Оксана говорила медленно, отчётливо, как маленькому ребёнку. — Нет. И ещё раз нет. Пусть ваша драгоценная Ниночка готовит сама. Или пусть Светлана приедет — у неё же такой красивый маникюр!
— Ты... ты как смеешь так со мной разговаривать?! — возмутилась свекровь.
— Я смею, — отрезала Оксана. — И знаете что? Вот прямо сейчас я иду заказывать нам с мужем торт из той дорогой кондитерской на Садовой. Помните, вы в прошлый раз сказали, что «покупные торты не едите»? Так вот, мы едим. И ещё как!
Она нажала отбой и швырнула телефон на диван.
— Оксан... — растерянно начал Игорь.
— Если ты сейчас скажешь, что я была груба, — спокойно произнесла женщина, глядя мужу прямо в глаза, — я подам на развод завтра же. Я устала быть удобной. Устала готовить для тех, кто меня не ценит. Устала слышать критику от людей, которые сами палец о палец не ударили!
Игорь молча подошёл к жене и крепко обнял:
— Ты была абсолютно права. Прости меня за то, что я не поставил их на место раньше. Я трус.
31 декабря Оксана проснулась в десять утра — и это само по себе было чудом. Обычно в этот день она вставала в шесть, чтобы успеть всё приготовить к приходу гостей.
Она неспешно выпила ароматный кофе с корицей, приняла ванну с пеной и морской солью, сделала себе маникюр. В три часа дня достала из холодильника готовые салаты, выложила их на красивые белые тарелки, нарезала тончайший хамон и сыры, поставила охлаждаться шампанское.
В шесть вечера они с мужем и детьми сели смотреть новогодние фильмы. В восемь разогрели пиццу. В одиннадцать открыли баночку красной икры и достали креветки.
— Мам, это лучший Новый год в моей жизни, — сказала четырнадцатилетняя Вика, уплетая креветку с лимоном. — Ты такая спокойная и весёлая! Обычно ты всегда нервничаешь и бегаешь.
— Потому что я не стою у плиты, — улыбнулась Оксана. — И не мою гору посуды, пока вы смотрите «Иронию судьбы».
Когда начался обратный отсчёт, женщина обняла мужа и детей. Впервые за десять лет замужества она услышала бой курантов не под грохот воды в раковине. Впервые она не думала о том, хватит ли салата на всех и не пересолен ли холодец.
В половине первого ночи зазвонил телефон Игоря. Звонила золовка.
— Миш, — в трубке раздался злой, резкий голос Нины, — передай своему брату, что это было очень некрасиво! Мама в слезах, я весь день провела на кухне, а у Светланы все салаты пересолены!
— Нин, с Новым годом, — устало ответил Игорь. — В следующий раз помогайте друг другу, раз вы такая дружная семья.
Он сбросил звонок и повернулся к жене:
— Кажется, им очень не понравилось готовить самим.
— А нам очень понравилось не готовить, — Оксана подняла бокал с игристым. — За нас! За границы!
На следующий день, 1 января, Валентина Петровна написала длинное обиженное сообщение о том, что праздник был «скучным и каким-то голодным», что она теперь поняла, как ей не хватало Оксаниных салатов и куличей, и что Светлана вообще готовить не умеет, всё испортила.
Оксана прочитала сообщение — и просто отключила уведомления от свекрови на неделю.
А вечером 1 января она выложила в соцсети фотографию их праздничного стола: красная икра в хрустальной вазочке, тигровые креветки, сырное фондю, бокалы с шампанским. Подпись была короткой: «Лучший Новый год в моей жизни. Без стресса, без обязательств. Только любовь и удовольствие».
Под фото почти сразу появился комментарий от Светланы. Злой красный смайлик и: «Хвастаешься?»
Оксана усмехнулась и спокойно ответила: «Просто наслаждаюсь жизнью. Попробуй как-нибудь».