Закончив разговор с Сергеем, он позвонил матери. Ему нужна была ещё одна доза поддержки. Тамара Петровна выслушала сбивчивый рассказ сына, и её голос зазвенел праведным гневом.
— Игорёк, я же чувствовала, у меня сердце не на месте было. Вот почему она денег на юбилей зажала. Ей любовника содержать надо, или пыль ему в глаза пускать. Какая дрянь, а! Мы её в семью приняли, как родную, а она…
— Сынок, ты давай там не раскисай. Выведи её на чистую воду. Она тебе за каждую копейку ответит. И за кресло моё, и за нервы твои.
Положив трубку, Игорь почувствовал странное облегчение. Его догадки подтвердили. Он не параноик, он жертва. Обманутый муж. Рогоносец. Эта роль давала ему моральное право на любые действия, включая шпионаж.
Пятница. Конец рабочей недели. Игорь отпросился с работы на час раньше, сказавшись больным. Он занял пост на парковке напротив офисного центра, где работала Елена. Сидел в своей машине, втянув голову в плечи, надвинув шапку на глаза, чувствуя себя героем дешёвого детектива.
В 18:10 Елена вышла из здания. Не одна. С ней шли две женщины, её коллеги. Они смеялись. Елена что-то рассказывала, активно жестикулируя. Она выглядела лёгкой. Такой он не видел её уже года три. Она села в свою машину. Игорь тронулся следом, держа дистанцию. Маршрут привёл их в центр города.
Елена припарковалась у вывески «Royal Spa».
— Так, — подумал Игорь, скрипнув зубами. — Наводит марафет перед встречей.
Он прождал полтора часа. В машине было холодно, печка работала плохо, а бензин нужно было экономить. У него в кармане оставалось 800 рублей до зарплаты. Желудок сводил от голода. Наконец Елена вышла. Распаренная, сияющая, с идеально гладкой кожей.
Она снова села за руль. Следующая остановка — итальянский ресторан на набережной. Пафосное место, где паста стоила, как его дневной заработок. Игорь припарковался в тени, откуда просматривались панорамные окна заведения. Он видел, как Елена вошла, как официант принял у неё пальто. Она прошла к столику у окна, где её уже ждали те же подруги. Никакого мужчины не было. Пока.
Но Игоря это не успокоило.
— Слёт ведьм, — подумал он злобно. Обсуждают, как мужиков дурить.
Он смотрел, как официант разливает вино по бокалам, как приносят блюда — что-то изысканное на больших тарелках. Елена смеялась, откидывая голову назад. В тёплом золотистом свете ресторана она казалась кинозвездой — недосягаемой, чужой. Игорь почувствовал острый приступ голода.
Он огляделся. Рядом с парковкой стоял ларёк с шаурмой. Он вышел, купил самую дешёвую — стандартную в лаваше, — вернулся в машину. Шаурма была плохо разогрета, жирный соус тёк по рукам, капал на брюки. Огурцы были мягкими, капуста жёсткой. Мяса он почти не чувствовал — только вкус майонеза и горечь собственного унижения.
Он сидел в холодной машине в старом свитере с катышками, жевал эту резиновую еду и смотрел в окно. Там, за стеклом, его жена пила дорогое вино и ела салат с морепродуктами. Там была жизнь. Тёплая, вкусная, красивая жизнь. А здесь, в салоне его кредитной машины, пахло луком, старой обивкой и безнадёжностью.
В этот момент он ненавидел её так сильно, как может ненавидеть только слабый человек, осознавший свою никчёмность, но боящийся в этом признаться.
— Жри-жри, — шептал он, вытирая жирные пальцы о салфетку. — Подавись своими устрицами, я всё выясню. Я найду его. И тогда ты уйдёшь ни с чем. Голая и босая.
Он не понимал одного. Елена уже ушла. Не физически, но ментально. Она сидела там за стеклом не для того, чтобы изменить ему с кем-то. Она изменяла своей прежней жизни. С собой новой. С той женщиной, которую она забыла в браке с ним. И вернуть её в ту, прежнюю, удобную для него форму было уже невозможно.
Но Игорь, ослеплённый обидой и дешёвым майонезом, этого ещё не знал.
В среду вечером Игорь стоял у банкомата в холле офисного центра. Он смотрел на экран с тем же выражением, с каким осуждённый смотрит на гильотину. Синие цифры безжалостно высвечивали остаток. Восемьсот сорок два рубля, пятьдесят копеек. Он моргнул, надеясь, что зрение его подводит, но цифры не изменились.
До зарплаты оставалась неделя.
Семь бесконечных дней, каждый из которых требовал еды, проезда и хотя бы минимального комфорта. Куда ушли деньги? Этот вопрос бился в голове назойливой мухой. Он ведь получил аванс всего десять дней назад. Но математика раздельного бюджета оказалась жестокой наукой.
В понедельник Елена прислала ему счёт за коммунальные услуги. Не просто сумму, а с конкретикой — с выделенной маркером его половиной.
«Газ, свет, вода по счётчикам, содержание жилья. Твоя часть — 4800 рублей. Прошу перевести сегодня, срок оплаты истекает».
Он перевёл. Гордо, молча, чтобы не показаться несостоятельным. Потом были обеды. Раньше Елена собирала ему с собой контейнеры — домашние котлеты, запечённое мясо, сырники.
Теперь он вынужден был ходить в столовую или покупать готовую еду в кулинарии супермаркета. Оказалось, что два пирожка и салат «Цезарь» с майонезной заправкой стоят как килограмм курицы, которую он не умел готовить.
Аптека. Терафлю, капли в нос, витамины… Всё это, оказывается, не появлялось в тумбочке само собой, а стоило бешеных денег. И вот итог. Восемьсот сорок два рубля.
Игорь нажал кнопку «Вернуть карту». Пластиковый прямоугольник выехал с сухим шелестом. В животе предательски заурчало. Он сегодня не обедал, решив сэкономить, и теперь желудок скручивало спазмом.
— Ничего страшного, — подумал он, поднимая воротник куртки. — У меня есть заначка. Двадцать тысяч у Серёги. Как раз на неделю хватит, ещё и останется.
Эта мысль немного согрела. Он вышел на улицу, где ноябрьский ветер швырял в лицо мокрую ледяную крупу, и достал телефон. Гудки шли долго. Сергей не брал трубку. Игорь набрал ещё раз. И ещё. На пятый раз, когда он уже начал нервничать, переминаясь с ноги на ногу на холодном ветру, вызов приняли.
— Да.
Голос Сергея был громким, весёлым, на заднем фоне грохотала музыка и слышался женский смех.
— Игорян, какими судьбами?
Игорь прикрыл микрофон ладонью, стараясь перекричать ветер.
— Серёг, привет. Слушай, дело есть, срочное.
— Ну, говори, не томи, мы тут с пацанами в бане, связь плохая.
— Серёг, мне деньги нужны. Те двадцать тысяч, что я тебе занимал. Верни, пожалуйста. Край как надо, до зарплаты не дотягиваю.
На том конце повисла пауза. Музыка стала тише, видимо, Сергей вышел в предбанник.
— Какие двадцать тысяч, брат?
— Ты о чём?
- Ну как о чём?
Игорь почувствовал, как холод пробирается под куртку, но теперь уже от страха.
— Я тебе две недели назад переводил, ты просил кредит перекрыть. Обещал через две недели отдать, срок вышел.
— А-а-а, эти… — Сергей рассмеялся, но смех был неприятным, лающим. — Слушай, Игорёк, извини, брат, нету, пусто, голяк.
— В смысле нету? — Игорь сжал телефон так, что пальцы побелели. — Серёг, ты не понял, у меня реально денег нет, мне есть нечего, верни долг.
— Да не ори ты, истеричка, — тон Сергея стал жёстким, почти враждебным. — Сказал же, нету, проиграл я их. Не повезло, бывает. Ставки — дело такое, сегодня пан, завтра пропал. Или ты думал, я их под подушкой храню?
— Ты проиграл мои деньги, — у Игоря перехватило дыхание. — Это были деньги на страховку машины. Серёга, ты же слово давал, зуб давал!
— Да оставь свои зубы себе, — Сергей хмыкнул. — Слушай, не будь мелочным. Двадцатка — не миллион, займи у жены, она у тебя богатая с премиями. Что ты меня грузишь своими проблемами?
— Всё, давай, у меня пар выходит. Как появится — отдам, может быть.
В трубке раздались короткие гудки.
Игорь стоял посреди улицы, глядя на погасший экран телефона, и не мог пошевелиться. Ему казалось, что его ударили под дых.
«Займи у жены, не будь мелочным».
Этот человек называл его другом. Этот человек учил его жизни, рассказывал, как надо ставить женщину на место, как быть мужиком. И этот же человек только что вытер об него ноги, спустив его деньги на ставки и развлечения, пока Игорь считал копейки на проезд.
Мир, который он строил в своей голове последние недели — мир, где он сильный, независимый мужчина, окружённый верными друзьями, — рассыпался в прах. Оказалось, что без финансовой подушки Елены он не крутой мужик, а просто лёгкая добыча для проходимцев.
Телефон снова завибрировал в руке. Игорь вздрогнул, надеясь, что Сергей передумал, что это была глупая шутка. Но на экране высветилось «Мама». Игорь закрыл глаза.
«Только не сейчас. Пожалуйста, только не сейчас». Но не ответить он не мог.
— Да, мам.
— Игорёк, сынок, привет! — Голос Тамары Петровны звучал бодро и требовательно. — Ну что, как дела? Я чего звоню-то? В субботу мы приедем, юбилей отмечать будем. Я уже всех обзвонила, а Витюша с Оксаной тоже будут. Тётя Валя, возможно, подтянется.
В эту субботу Игорь почувствовал, как земля уходит из-под ног.
— Мам, может, перенесём? Я… я приболел немного, на работе завал.
— Никаких перенесём, — отрезала мать. — Дата есть дата. 60 лет раз в жизни бывает. Я уже настроилась. Жду стол шикарный, как Лена умеет, и кресло моё. Надеюсь, вы его уже купили? А то мне спину ломит, сил нет.
Кресло. 45 тысяч. У него в кармане 800 рублей.
— Мам…
Он попытался набрать воздуха в лёгкие, чтобы сказать правду. Сказать, что денег нет, что друг кинул, что с женой война. Но язык не повернулся. Признаться матери в своём фиаско было страшнее, чем голодать. Признаться, что Лена была права, а он идиот, было невозможно.
— Да, мам, всё в силе, ждём.
— Вот и умница, — мать довольно причмокнула. — Смотри там с Леной разберись, чтобы не было кислых лиц, как в прошлый раз. Я хочу праздник.
Она отключилась. Игорь опустил руку с телефоном. Его трясло. Он загнал себя в угол. Сам. Собственными руками. В субботу приедет мать, ожидая королевские приёмы, дорогой подарок, а у него нет денег даже на килограмм нормального мяса.
Он медленно побрёл домой, не разбирая дороги, наступая в глубокие лужи. Ледяная вода забивалась в ботинки, но он этого даже не чувствовал.
Дома было тепло и пахло едой. Настоящей, домашней едой. Елена сидела на кухне и ужинала. На тарелке лежала запечённая куриная грудка с овощами гриль. Рядом стоял бокал красного вина. Она читала книгу, подперев щеку рукой, и выглядела абсолютно спокойной.
Игорь остановился в дверях. Запах еды ударил в нос, вызвав болезненный спазм в пустом желудке. Он сглотнул слюну. Елена подняла на него глаза. Взгляд был ровным, без интереса.
— Привет, вытирай ноги, на улице грязно.
— Привет.
Он прошёл к раковине, помыл руки, долго тёр их полотенцем, оттягивая момент. Гордость, которая ещё утром распирала его грудь, сейчас скукожилась и превратилась в жалкий комочек. Ему нужно было унизиться. Выхода не было.
продолжение