От автора: ну про жестокость я уже говорила, да?
Начало
По дороге, выложенной плоскими камнями, тихо стучала повозка. Темная, старая, она двигалась не особо торопясь. Казалось, что стоит разогнаться, как повозка просто разлетится на отдельные доски. Может быть раньше ее можно было назвать каретой. Все же закрытая, похоже формы, да только она была такой грязной и унылой, что язык не повернулся бы даже у бродяжки. День радовал жителей королевства Азуре солнцем и теплом. Осень активно вступала в свои права, радуя глаз богатством урожая и ароматами яблочных садов. Жители еще не знали свежих новостей. Лишь те, кто жил неподалеку от столичного поместья графа Лиренталь и видели пожар, тихо трясясь от страха, перешептывались между собой. За стенами же города, никто ни о чем не подозревал. Фермеры, вышедшие в поля, провожали мимолетными взглядами старую повозку, катившую по дороге и забывали о ней, стоило лишь отвлечься на лошадей или работников.
А в темноте грязной коробчонки сидела девочка. Ее некогда светлое и красивое платьице, сшитое по последней столичной моде, было заляпано странными бордовыми пятнами, измазано в коленях грязными разводами от травы и земли. Руки ее покрылись красными пятнами от грубой веревки, которой были связаны.
Пусть ненависть и отравляла ее сердце, на глазах все еще кипели слезы. Мария не могла перестать плакать. Такой боли она не испытывала никогда. Она тряслась в старой вонючей повозке, на деревянных сидениях, ее платье все еще было грязным, в крови матери, а девочка никак не могла осознать, что же ей делать теперь. Что бы она не кричала в лицо королю, под влиянием боли и острым отчаянием, ей было дико страшно. Теперь она – никто в этом мире. Мари была уверена, что уж что-что, а король свое слово сдержит. Учитывая, какую повозку ей выделили и мерзкого кучера, есть все шансы не доехать до приюта.
Мария пыталась не скатываться в истерику, а продумать хоть какой-нибудь план дальнейшей жизни. О, она бы очень хотела умереть, но не сейчас. Она должна прожить достаточно, чтобы отомстить, а значит, умирать нельзя, и она выгрызет зубами, если потребуется, себе место в этом мире.
Внезапно повозка остановилась. Девочка мгновенно насторожилась, разве они уже приехали? Прошло едва ли пару часов с момента, как ее, связанную, засунули в эту замызганную клетушку и та затряслась прочь из столицы Азуре.
Девочка почувствовала, как качнулась повозка, стоило кучеру слезть со своего места. Девочка притихла, поглядывая в маленькое оконце. Неужели ее все-таки убьют? Мария не обольщалась, несмотря на некоторое обучение от отца и братьев, в борьбе со взрослым человеком она ничто.
Скрип открывшейся дверцы заставил девочку задержать дыхание. Кучер был не старым, но уже обрюзгшим мужчиной, с маленькими мутными глазками, отчего-то блестящими сейчас нехорошим светом. Марию затошнило от смутного подозрения.
– Почему мы остановились? – попыталась она сесть ровно, с достоинством, как учила матушка.
– Ты же уже разменяла двенадцатую весну? – улыбнулся мужчина и от этой улыбки Мари затошнило лишь сильнее.
– Почему мы остановились. – повторила она дрожащим голосом.
– Видишь ли, детка, – гадливо усмехнулся кучер, заслоняя своим телом солнечный свет, – ты едешь туда, где тебе будет очень плохо, я знаю. Так может ты послужишь мне? А я позабочусь о тебе, а? – с ухмылкой коснулся он ее платьица.
Мария распахнутыми от ужаса глазами смотрела на огромную лапищу которая к ней тянулась. Отчего-то она не думала о том, что с ней может случиться такое. Она слышала, но не понимала, что ей обещал король. Правда, он же говорил это про приют. Неужели и этот человек слуга короля, и выполняет его поручение?
Девочка перевела взгляд на мужчину и поразилась тому мерзкому выражению, что увидела. Ей было страшно и противно, ее тошнило. И Мари не стала сопротивляться, ее вырвало прямо на отвратительные чужие руки.
– Мерзкая девчонка! – обозлился кучер, хватая ее за руку и дергая к себе. Мари вскрикнула, выпадая из повозки на землю.
Вскрикнула и захлебнулась воздухом, когда ей прилетел удар в бок. Что-то жалобно хрустнуло в боку и Мари пронзила боль. Боль мешала думать, мешала защищаться, противно лишала сил.
А мужчина что-то кричал, едва ли не плюясь слюной ей в лицо. Девочка не понимала, что, пытаясь дышать и слепо глядя перед собой. Так же слепо она лягнулась ногами и внезапно услышала как кучер захлебнулся руганью. Передышка долго не продлилась. Чужие руки схватили ее за веревку и вздернули вверх.
Мари взглянула и задохнулась от ужаса. С окровавленного, с разбитым носом и губами, лица мужчины на нее смотрело нечто пострашнее смерти. Она вдруг осознала – сейчас ее будут убивать. Взгляд неосознанно выхватил местность – лес и река. Они в глуши, где ей не у кого искать помощи. У нее связаны руки и нет оружия. У нее просто не хватит сил убежать. Ей… конец.
Изнутри поднялся дикий страх. Он, словно краски в стакане с водой у учительницы по искусствам, причудливо смешался со злобой и отчаянной решимостью. Девочка вдруг осознала, прерывисто дыша, что у нее нет выбора. Или она, или ее. Она подняла голову и кучер на миг замер, пораженный тем, как кривая ухмылка изломала бледное лицо. Похоже девчонка сошла с ума?
А Мари, продолжая безвольно висеть в чужих руках, потянулась и впилась зубами в то, до чего дотянулась – в чужое горло.
Мужчина, не ожидавший подобного, взвизгнул и дернулся, откидывая от себя девчонку. Вот только он не учел того, насколько сильно Мари хотела выжить и насколько строгими в ее семье были правила гигиены. У девочки оказались крепкие зубы и сильная воля. Мужчина недолго радовался тому, что ему удалось оторвать от себя девчонку. Воздух вдруг закончился, а вместе с болью перед глазами заплясало и алое. Случайно ли, намеренно ли, Мари вцепилась ему прямо в слабое, мягкое, пылко бьющееся под кожей.
Девочка брезгливо сплюнула то, что выдрала из чужой шеи и чуть отошла, равнодушно наблюдая за чужой смертью. Несколько мгновений мужчина пытался дышать. А потом его глаза остекленели и он упал, некрасиво сложившись вниз, лицом в мокрую алую землю.
Мари с трудом вдохнула, осознавая, что она жива. В нос шибануло вонью крови и девочку стошнило. Еще утром она кушала за столом с семьей, а после обеда она перегрызла горло человеку. Как зверь. Когда тошнить стало нечем, девочка, все еще содрогавшаяся в судорогах завыла. Она выла зверем и плакала горькими слезами от страха, от ненависти, от боли. Она сидела возле чужого тела и выла до тех пор, пока не охрипла. Мари взглянула на небо, полное яркой осенней синевы и медленно моргнула. О, как же ей хотелось сейчас умереть! Просто лечь и уснуть. Но сознание, как назло, отказывалось выключаться. Мари смотрела на небо не в силах что-либо думать, она смотрела как оно постепенно темнеет, и лишь когда ее заколотило от ночного холода, Мари вскарабкалась в повозку, заперлась изнутри и скрючилась в углу на холодном деревянном сидении.
Они были в лесу. Труп кучера привлечет животных. Лошадь, старая кляча, едва передвигающая ноги, убежать не сможет, Мари нет смысла пытаться ускакать на ней. Да и связанные руки не помогали. Девочка взглянула на веревку и поднесла запястья к рукам. Она мочалила и грызла крепкие нити, смачивая их слюной. И когда в узкое окошко протиснулся слабый свет, Мари смогла встряхнуть затекшими руками.
С реки тянуло холодом. Девочка не смотрела на мертвое тело, которым, похоже, побрезговали даже лесные звери. Мари подошла к воде, находя относительно пологий спуск, и окунула руки в ледяную воду. На нее, в изломанном рябью отражении, смотрел бледный монстр с алыми раззявленым в искаженной улыбке ртом. А, это же не монстр, – заторможенно осознала Мари, – это она сама. Седая как лунь, с мертвыми глазами и измазанная кровью. Девочка умылась, прополаскала рот пахнущей тиной водой и, наплевав на все, разделась, ныряя в холодную воду. Плавать ее научили прошлым летом. А на холод отчего-то стало плевать. Мари казалось, что она уже мертва и просто двигается для того, чтобы суметь отомстить. Но нет, внутри все изломано и больно колет острыми краями. Настолько, что больно дышать. А когда мертвый – не больно.
Мари, одевшись в уцелевшие и наименее грязные остатки одежды, вдруг расхохоталась.
– Я – зверь! – с безумным смехом воскликнула она. – Я победила другого зверя! Я сильнее! Я же перегрызла ему горло, совсем как собака!
Истерика ушла так же резко как и пришла. Девочка, подошла к месту кучера. Ожидаемо, там была небольшая котомка. Мари деловито разворошила ее, достав запасной плащ. Он был ей слишком велик, но не могла же она бродить среди людей в одном нижнем белье? Матушка не одобрила бы.
Внутри вновь кольнуло разбитое стеклянное крошево души. Мари с каким-то странным удовольствием прислушалась к этой боли. Хорошо. Больно – значит хорошо. Значит она еще жива и сможет отомстить.
Девочка замоталась в плащ и села подумать. Что же ей делать дальше? Она не знала, как был устроен мир взрослых. Ей были доступны только те знания, что давало аристократическое сообщество. Вот только аристократы не учили своих дочерей убивать. Сражаться – и то не всегда, Мари скорее исключение. Да и то, как ее учили? Так, пара приемов чисто для красоты? Разве что лук ее отец научил правильно держать, а вот глазомер у девочки оказался на редкость хорошим. К летней охоте ей обещали подарить более легкий арбалет, который пусть и стрелял намного ближе, был больше ей по руке. И пускай Мари заглядывалась на братьевы кинжалы, острые клинки те дали ей подержать от силы пару раз.
Мари рассудила, если она хочет отомстить, ей нужно научиться убивать. Девочка перевела взгляд на труп и поморщилась. Убивать не так грязно. Да и тащить в рот всякую гадость больше не хотелось.
Мари вытащила деньги, что были у кучера и с трудом освободила лошадку от повозки. Как хорошо, что она умела ездить верхом! Чуть подумав, девочка разорвала свое грязное платье и бросила его неподалеку от тела. Пусть думают на зверье.
Она хихикнула чуть безумно и вскочила на лошадь. Пора убираться отсюда!
День вступал в свои права, а девочка тихонько пробиралась вместе с лошадью через лес. У отца было графство, границы которого начинались в нескольких днях пути от столицы, но соваться туда было опасно. Если ее кто-то узнает, что вряд ли, но возможно, то ее сдадут короне. Второй раз король ей жизни не оставит. А она еще не готова мстить. Пока.
Ей нужно было научиться убивать. А возможно это было только на улицах самого опасного во всем королевстве города. Мерд. Город отбросов.
