Продолжаем разбор статьи А.Луначарского. Начало здесь
Луначарский пишет:
"Больше всего может быть уверен в том, что это субъективное добро совпадает с объективным тот, кто ведет свою войну во имя великих идеалов".
Нет страшнее людей, чем те, кто ведет войны во имя "великих идеалов". Тот, кто адекватен, не ведет войн во имя идеалов, разве что информационные. И даже те, кто ведут грабительские войны, более адекватны, чем те, кто ведет войны во имя идеалов. Потому что, когда ты ведешь войну ради грабежа, ты понимаешь, что нужно сохранять жизни людей и имущество: ведь они еще пригодятся тебе. Более того, именно потому, что борцы за "великие идеалы" всегда лицемерны и не прочь и грабануть, именно эта грабительская составляющая их войны придает им адекватность. Потому что чистая война за "великие идеалы" была бы асболютно ядовита. Все эти крестовые походы на Восток, Альбигойская война 13 века, религиозные войны, особенно 16-17 вв, нацисты 20 века и террористические государства 21 века - войны за "великие идеалы".
И Луначарский прав, когда говорит, что подобный борец за "великие идеалы" "больше всего может быть уверен", поскольку интеллектуально развитым людям свойственно сомневаться, и только очень глупые люди уверены в своей позиции. Ну а касательно совпадения субъективного с объективным можно сказать, что эти понятия совпадают тогда, когда бессмертное совпадает со смертным, чистое с порченным, умное с глупым. Поэтому, конечно, нужно быть очень глупым, чтобы быть уверенным в совпадении этих понятий.
"Революция работает во имя великих идеалов. Имеет против себя целый мир врагов и потому обязана отступить от своих идеалов в пути. Средства вовсе не обязательно сходны с целью. Если вы хотите выгрести против течения на тихий остров, где думаете отдохнуть, то цель ваша—отдых, но из этого вовсе не следует, что вы можете отдыхать в лодке: здесь от вас требуется величайшее напряжение. Иаша цель, например, отсутствие всякой дисциплины, естественные взаимоотношения людей, основанные на понимании каждым интересов целого, на ясном представлении общественных трудовых процессов, в которых он участвует, но если вследствие этого мы бы заявили, что нам не нужна сейчас ни дисциплина партийная, ни дисциплина профессиональная,—хороши бы мы были гуси!"
Этот отрывок интересен с двух стороны.
Во-первых, Луначарский объясняет, почему все агрессивные борцы за "великие идеалы" преступны, и как они оправдывают свои преступления. Ты фанатичный, ты безм.озглый, и никакие позитивно звучащие принципы, изложенные в твоем кредо, не остановят тебя, потому что ты скажешь: данный момент вынуждает меня абстрагироваться от моих принципов.
Во-вторых, мы видим, что Луначарский использует здесь свой интеллект, чтобы оправдать революционное безумие. Он использует образы, использует логику. И эти образы и логика относительно продвинутые. Напротив, в статьях Ленина, которые мне удалось прочитать, я такого не встретил. Логика Ленина более бедна и примитивна.
"Один талантливый молодой поэт, бывший левым социалистом, а теперь коммунист и руководящий в Швейцарии работой пролеткульта, Отто Фольксрт, пишет мне в письме, полученном мною недавно: «Я совершенно убежден в том, что вы показали Европе единственно правильный путь и что европейско-американский труд пойдет по нему. Надо только охранить права творческой индивидуальности»".
Здесь мы видим классику рассуждений. Оборот из лексикона глупых людей "совершенно убежден" Отто не связывает с единственным позитивным элементом в его рассуждении "надо только охранить права творческой индивидуальности", а связывает именно с абсурдной частью: с выражением "единственно правильный путь" в отношении кровавой бестолковщины большевиков и уверенностью в том, что Европа и Америка также окунутся в эту революционную баню. Вышло с точностью наоборот. Социализм на Западе был построен без всякой кровавой бани, и, конечно, никакой революции ни в США, ни в какой-либо европейской стране не случилось.
"Конечно, наши художники, главным образом, писатели, хором ответили бы Фолькерту: «Права творческой индивидуальности не охранены в России». Но прежде всего надо спросить себя: должно ли революционное правительство принципиально охранять права индивидуального творчества? На этот вопрос я, не обинуясь, скажу: да, должно. Каутский в своей и теперь замечательной и поучительной книге—«На другой день после социальной революции»—дает совершенно правильную формулу, когда он говорит: величайший порядок и планомерность в производстве п полная анархия в области искусства. Под «анархией» разумеется здесь совсем не то, что разумеет обыкновенно обыватель, т.-е. не беспорядок, а безвластие, отсутствие начальства, предписывающего вдохновению те или другие нормы".
Этот отрывок достаточно адекватный. Здесь Луначарский рассуждает как интеллектуал. Вы когда-нибудь встречали подобную адекватность у Ленина или Сталина? Если встречали, процитируйте в комментариях. Конечно, не "адекватность" с точки зрения революции, а "адекватность" с точки зрения общечеловеческих ценностей и интеллекта.
"Я должен с удовольствием сказать, что могу констатировать, как несомненный факт, как несомненное приобретение, что за всеми спорами не только интеллигенция всех направлений, но и сами массы, как таковые, поняли сейчас, как никогда не понимали, важность вопросов искусства".
Как можно понять, что реально в головах масс? Они могут косить под умных и кивать в знак согласия: "да, да, мы понимаем как никогда, что вопросы искусства важнее водки и игр", но будет ли это соответствовать их реальной позиции? Как можно утверждать о том, что это соответствие "несомненный факт"? Любой бесспорный вопрос должен содержать крупицу сомнения, а здесь наоборот, Луначарский говорит, что спорный момент - это несомненный факт.