* НАЧАЛО ПЕРВОЙ ЧАСТИ ЗДЕСЬ
* НАЧАЛО ВТОРОЙ ЧАСТИ ЗДЕСЬ
Глава 10.
- Ложись спать, голубушка, ни о чём не тужи и не страшись, - говорил Прокофий жене, а сам был бледнее полотна, - Не тужи ни о чём, мы нынче ни за что не заснём, станем тебя охранять. Дверь ты не запирай, чуть щелочку оставь, и свечушку не гаси.
- Что ты, Проша, нет, я спать не стану! – Катерина заплакала, - Я уж и смерти не страшусь сама, да вас жалко, как вы с Глашенькой-то… кому она, сиротинушка, нужна будет! А нечистый как со мной сладит, ну как за вас примется?! Нет, посижу я, ничего. После первых петухов досплю немного, и ладно
Прокофий не стал на жену наседать, поглядел на Куприяна, а тот ему едва заметно кивнул. Катерина ушла в светёлку, но как и велел муж, оставила дверь чуть приоткрытой и свечи не гасила.
Куприян с Ермилом сидели у камина в большой комнате, где кормили путников, Глаша заперлась в своей светёлке, а молодой помощник Прокофия Савва, который не так давно у него работал, спать пошёл в амбар, отпросившись у хозяина.
Прежде, чем уйти, Савва перекрестился на образа и как-то нехорошо на приезжих глянул. Подошёл к Прокофию и тихо зашептал, но Куприян всё равно услышал, что говорит Савва хозяину постоялого двора.
- Гнать надо этих, зачем ты им доверился, Прокофий? Они сами, вон, погляди…Может они и напустили нечистого на нас, тьфу, напасть! Не приведи Бог! А теперь вон как, избавителями явились! Может и помогут, а может и нет, да вот только кошель береги – сдерут с тебя за помощь-то!
- Ступай-ка спать, Савва! Господь с тобой, благослови тебя на сон грядущий! – негромко ответил Прокофий и строго глянул на парня.
Савва только головой покачал, но не ослушался, снова перекрестился на образа и пошёл в амбар, что-то бормоча себе под нос.
- Что, Куприян, и вправду думаешь, что теперь-то мы не заснём? – с недоверием спросил Порфирий, подбрасывая поленья в очаг, - Нешто сладишь? Ежели так, то я век свой весь стану за тебя молиться, ни в жисть не забуду! Ведь как страшно Катерине, а я…
- Расскажи, Прокофий Кузьмич, всё расскажи, - сказал Ермил таким голосом, что Прокофий вздохнул, вроде как и легче ему стало, - Не думай, мы тебя за умалишенного не примем.
- Началось это не так давно, опосля Покрова, - помолчав, начал свой рассказ Прокофий, - Тогда Степана Курицына схоронили, да как полагается – за погостом. Вишь ли, не своей он смертью-то помер, век свой не дожил, в овине повесился. Уж чего так он… никто не знает. Вроде и дом – полная чаша, жена – красавица на сносях, уже детишек есть четверо. Родители ещё не старые, в силе, помогают, братья недалече, через улицу живут все, крепкий род-то, справный. А вот по осени на охоту Степан любил хаживать, и без добычи не вертался, уменья у него довольно было, и ружьё доброе, новёшенько! Ну, раз ушёл, два, всё добычу домой тянет, а после пошёл, да и запропал. Жена его в слёзы, мать и того пуще воет, отец чернее тучи. Искали, конечно, а как же! Мужики собрались, снега тогда ещё немного было, землю не покрыло ещё, только и всего, что заморозок под ногами хрустит. Ни следов не нашли, ни самого Степана, как в воду канул. А после, как снег лёг, воротился Степан, живой-здоровый, сказал – заплутал, ногу чуть поранил, да набрёл на избушку махонькую, там и был, пока нога заживала. Как смог, так обратно и вернулся. Ох, радости было! Всем семейством пировали. И только бабка старая Захариха, которая у околицы живёт, к отцу Степанову подошла, да и говорит: «Страшная цена будет тобой плачена за то, что ты попросил! И не в прок будет, ты сам знаешь!» Осердился тогда отец Степана, Захариху со двора прогнал, да она правду ему тогда сказала, не зажился на этом свете Степан, раз по утру пошла жена скотину управлять, да и нашла Степана – в овине висит, уж остыл. Ну, горе такое одно не пришло, Степанова жена мёртвое дитя скинула, сама едва не отошла, да та же бабка Захариха её кой-как выходила. Ну а после и у нас горе такое случилось… Вишь ли, Катерина моя роднёй Курицыным-то приходится.
Прокофий встал и поправил фитилёк в лампадке под образами, руки у него дрожали, да и сам он трясся, словно бы от мороза. Снова сел к огню, отёр лицо, как от морока будто, и стал дальше рассказывать:
- Первый раз мёртвый Степан явился к нам, так Катерина тогда чуть от страха не померла, два дня лежала, ноги отказали. А я и не слыхал ничего! Ни я, ни Савва, а он-то в доме спит вон там, возле кухни, если кто в дом зайдёт – ему слышно, мимо не пройти. А тут – не шелохнулся, так спал. И Глаша ничего не слыхала, вот дела-то какие! Я утром проснулся, Катерина едва дышит, крестом убереглась, нательным, в руке держала, вот видать и спаслась. Я гляжу – дверь в дом открыта, засов откинут, и грязные следы по всему полу, от входа и до Катерининой светёлки, как он, значицца, шёл. Комья грязи вперемежку с червями, кой-как вычистили, после окропили сами, помолились все. В другую ночь я вот тут, у двери, караулить сел с Саввой вместе, да снова без толку. Как мёртвые оба с ним и спали на лавке, а мертвяк снова к Катерине приступает, та уж на ночь-то икону Богородицы в руки взяла, так и сидела, не ложилась, лампадку на столе зажгла, вот он, Степан-то, явился и стоит в углу, где мрак, а в круг от лампадки светлой ступить не может. Воет, рычит, рукой чего-то показать хочет, а из него уж черви сыплются, пальцы на ниточках кожи висят, чёрные. Ох, сам говорю, а душа стынет! Как моя Катеринушка это сдюжила, одному Богу ведомо!
Прокофий помолчал, глянул на часы в углу, уже скоро и полночь, нахмурился, и продолжил свой рассказ.
- Батюшку позвали потом, ну, тот, конечно, окропил всё на совесть, молебен отчитал, сказал, что нам испытание за грехи наши дано. Призвал молиться, жертву подавать щедрую, в грехах каяться да на исповедь ходить. Мне велел сорок дней молитву читать усердно, Катерине – и того больше, год молиться о грехах своих. Сказал так, да и за дверь. Я гляжу – ему дышать тяжко, лицо покраснело всё, словно душит его кто-то. Ну и припустил он бегом по дороге, рясу подобрал, да и бежит, что твой олень от охотника. И ничего не помогло, два дня прошло – снова пришёл Степан, в этот раз у него уж и голова на груди висит, он её руками держит, да я сам не видал, только Катерина сказывала… а на нас на всех снова сон такой напал, хоть из пушки стреляй! Я и к Захарихе ходил, грешен, что уж. Помощи да совета просил, да она сама едва жива от страха…
- Что же она сказала? – Куприян тронул Прокофия за рукав увидев, что тот вроде и присыпать стал, - Не спи, Прокофий.
- А? Ох, ты… Да, бабка Захариха сама боится, сказала – сила завелась в наших краях такая, с коей корешками да травками ей не сладить, свой двор, и тот уберечь не может, корова вон пала… да не просто так, а кровь из неё выпустили кто-то. Сказала, что отец Степана сильно согрешил, когда сын-то пропал. Пошёл он к тому, кто помочь хоть и может, да помощь та не в прок будет, и плату за эту помощь такую отдашь, что лучше бы и не было ничего… Дала мне Захариха тогда порошка какого-то, сухой травы и золы смешала, велела на пороге насыпать, я так и сделал, а толку нет, Степан ходит и ходит. Захариха сказала – он жизнь тянет из Катерины, и покуда всю не вытянет, будет ходить. Мертвяку на Катерину тот указал, кто призвал… то есть сам Степанов отец, он и указал, чтобы от своей семьи отвести такую-то напасть. Я хотел было идти прибить старика, да Катеринушка остановила, дескать, злом на зло не отвечай, и без того его много. Да и что, говорит, толку, старика бить? Обратно уже не повернуть, всё… Видать такая кончина на роду написана! Одно только не ведомо отцу Степана – после и за ними станет ходить мёртвое племя…
Часы пробили полночь, и тут же Прокофий голову на грудь свесил, словно помер. Ан нет, Ермил глянул, и с удивлением кивнул Куприяну:
- Спит! Глянь, ну верно, так и есть, спит! И как это так, вот как полночь пробило, тут его и сном, словно косой скосило.
- Пусть спит, не буди. Ему так лучше будет, - ответил Куприян своему товарищу, - После такого долго заснуть не сможет, чего сегодня увидеть мог. Пусть спит, а мы, давай-ка, за дело станем приниматься.
Куприян торопливо пошёл в клеть и достал оттуда мешок с заговорённой им самим солью, Ермил тут же прихватил большой куль, из которого торчали еловые ветки, он их сам нарубил сегодня днём, как велел ему Куприян. Теперь он вышел с этим кулем на двор и огляделся.
Ночь была светлая и звёздная, как на заказ! Ясный месяц поднялся над лесом и освещал двор, и ворота, и дорогу, ту, что уходила от ворот до села, и ту, что приходила из леса. Пусто было в обеих сторонах, подумал Ермил, и стал доставать из куля еловые ветки, укладывая их у ворот.
Скоро к нему подошёл Куприян, он уже обошёл весь двор по кругу, шепча что-то себе под нос и рассыпая соль какими-то знаками. Теперь это делать ему было и вовсе легко, он не думал, просто делал, и словно кто-то вёл его руку и его самого, а он только благодарно кивал.
- Сколь осталось-то? – спросил Ермил, кивнул на мешок с солью, который Куприян к себе на плечо приладил, - Двенадцать-то фунтов осталось?
- Поболе осталось, - тронул мешок Куприян, - Всю изведём, чтоб наверняка. И у ворот рассыплю тоже, отойди немного.
Ермил чуть отошёл, потом положил свой куль на снег и достал из кармана гвоздь. Он был старый, но ржа не тронула его ни единым пятнышком.
- В гвоздильне делали, в Пригорье, - сказал Ермил, увидев, что Куприян глядит на него с удивлением, - Когда мы с тобой ходили бейсойя побивать, мне его девчонка дала, Маняша. Я тебе не сказал, приберёг, тогда мы и без него сладили. А теперь вот видать время его и пришло.
Ермил достал молоток из своего валенка и стал вбивать гвоздь в воротину. С каждым его ударом словно бы волна проходила по округе, будто кто-то невидимый стонал от боли.
Когда они закончили, Ермил поднял куль с ельником, и тут они оба увидели, как со стороны погоста по дороге ковыляет нечто… ноги и руки у него дёргались, словно он был куклой на ниточках, голова моталась из стороны в сторону, била его по плечам…
Мертвяк катился так, словно его подгоняет что-то, он уже был совсем недалеко от постоялого двора, где у ворот стояли Куприян с Ермилом.
Продолжение здесь.
Дорогие Друзья, рассказ публикуется по будним дням, в субботу и воскресенье главы не выходят.
Все текстовые материалы канала "Сказы старого мельника" являются объектом авторского права. Запрещено копирование, распространение (в том числе путем копирования на другие ресурсы и сайты в сети Интернет), а также любое использование материалов данного канала без предварительного согласования с правообладателем. Коммерческое использование запрещено.
© Алёна Берндт. 2025