Вера
На Веру Матрёна Карповна сразу стала смотреть, как на врага. Да и сам банкир вышел из возка, и, словно, и не было в возке Веры, пошёл не оборачиваясь к матери, стоящей перед высокими воротами, из которых в этот момент выходил огромного роста, чем-то неуловимо похожий на Воробьёва, но одетый в простую одежду, серую холщовую рубаху, сверху тёмный жилет, тёмные же штаны и кожаные сапоги, из голенища одного из них торчала плётка, а из второго виднелась рукоятка ножа, мужчина.
Воробьёв сначала перед матерью поклонился, потом она его взяла обеими руками за голову, поцеловала в лоб. С мужчиной он обнялся, и потрепал его по голове, как маленького. А поскольку мужчина был Воробьева на половину этой самой головы выше, то смотрелось это забавно.
И только потом Воробьёв обернулся. Увидел, что Вера так и не вышла из возка, крикнул:
─ Верка!
«Словно девку зовёт,» ─ с ненавистью подумала Вера, но зная, что с Воробьёва станется и за волосы её вытащить, вышла из возка и степенно направилась в сторону … родни.
─ А ну быстрее, что ноги еле передвигаешь? ─ снова крикнула Воробьёв.
И Вере захотелось побежать, вот только не в сторону Воробьёва, а в обратную, но, к сожалению, пока бежать из этого леса ей было некуда.
Воробьёв сказал своим, что это его жена, и что привёз он её на воспитание в любимой матери.
─ Девка росла с отцом, так что вы уж матушка постарайтесь, объясните ей как надобно мужу угождать, ─ сказал Воробьёв, мерзко ухмыляясь.
И оттого как ухмыльнулся брат Воробьёва, которого тот называл Фролушка, и взял в руки свою плётку, Вере стало не по себе.
А вот мать Воробьёва протянула ей руку, Вера даже сначала не поняла, что от неё хотят, но удар по спине от «любящего» мужа, разъяснил, что надобно упасть на колени и руку эту самую поцеловать.
Поселили молодых в комнате, которая вероятно принадлежала банкиру, если он, конечно, рос в этом доме. А вот брат его Фрол, жил в отдельном доме, который находился по соседству, и жил не один, а с женой. Жену брата Воробьёва Вера увидела позже, когда сели ужинать, или вечерять, как начал говорить вдруг потерявший весь столичный лоск банкир Воробьёв.
Вера сначала приняла её за служанку, в сером мешковатом застиранном платье, с таким же чёрным платком на голове, как у матери банкира, с абсолютно ничего не выражающим лицом, та стала разносить еду. Никто из Воробьёвых не предложил ей присесть за стол, или вообще что-то ей сказать. А Вера не поняла, сколько ей лет, лицо женщины было вроде бы гладким, но одна единственная морщина между бровей, делала его скорбным, отчего создавалось впечатление, что женщина уже не молода.
Вера, после того как женщина поставила ей перед ней тарелку, тихо сказала:
─ Спасибо.
Женщина вздрогнула, а Воробьёв, хохотнув, сказал:
─ Глядите-ка, какая вежливая у меня жена.
И теперь пришла очередь Веры вздрагивать, так неприятно это прозвучало.
А после того, как женщина всё на стол принесла, брат банкира ей гаркнул:
─ Там сядь,─ и кивнул на лавку возле входа.
Женщина, опустив голову, быстро посеменила к лавке и села, сложив руки на коленях.
После молитвы, которую прочитал банкир Воробьёв, приступили к еде. Вере кусок в горло не лез, потому что свекровь то и дело сверлила её свои колючим взглядом, да ещё и Вера всё время переводила глаза на так и сидевшую возле выхода женщину, которая ничего не ела.
Разговоры за столом были странные, Воробьёв всё интересовался делами и здоровьем каких-то неизвестных Вере людей, а Вера сидела и мечтала о том, чтобы вымыться, но видимо в доме Воробьёвых топить баню с дороги было не принято.
Наконец-то ужин закончился, и банкир крикнул женщине, назвав её Марфой, чтобы та проводила Веру в его комнату.
Вера пошла за женщиной, рассчитывая хоть что-то у неё спросить. Та всё время молчала, но проводила Веру к туалету, оказавшемуся на улице, довольно далеко от дома, на вопрос про баню, лишь пожала плечами.
А когда Вера задала ей прямой вопрос:
─ Марфа, ты здесь кто? Служанка? Чего ты молчишь-то? Хочешь, я тебе что-то подарю?
Марфа с каким-то сожалением взглянула на Веру и вдруг открыла рот и замычала, и Вера с ужасом поняла, что та немая, потому что у женщины не было половины языка.
Больше Вера не стала у неё ничего спрашивать, и Марфа ушла.
Вера сама вытащила кое-какие вещи из сундука, который уже находился в комнате, проверила бельё, бельё было грубое, но чистое. Да и пахло в ломе деревом.
Это немного примирило Веру с ощущением какой-то нереальности происходящего. Ей вообще с какого-то момента её жизни стало казаться, что она попала в какую-то страшную сказку, которая никак не заканчивается.
И попадание это началось не с того момента, когда граф Морозов вытащил её из озера, а гораздо раньше.
Ложиться, не помывшись после дороги, Вере не хотелось тем более в чистую постель, поэтому она решила, что хоть ведро воды, но ей надо отыскать, и вышла из комнаты. В доме уже было темно, на свечах и на масле для ламп здесь явно экономили.
Пройдя по памяти по коридору, Веру услышала голоса, доносившиеся с кухни, разговаривали двое: банкир Воробьёв и его мать.
Прозвучало её имя, и Вера решила послушать.
─ Приданное за ней большое, город для общины смогу построить, ─ говорил банкир Воробьёв, ─ но девка порченая.
─ Вот говорила я тебе, ─ скрипучим голосом отвечала ему мать, ─ из наших надобно брать.
─ Да вы матушка скажете тоже, наши то все голозадые, а общину и так прижали, вон и вы даже в лесу живёте, а ежели у нас средства будут, то и сам император нам не указ, ─ с пафосом в голосе произнёс Воробьёв.
─ Ну да, ну да, ─ в голосе старухи прозвучал яд, ─ может она ещё и с начинкой?
─ Может и так, ─ довольно спокойно для того, кто в первую брачную ночь с налившимися кровь глазами бил её ногами, ответил Воробьёв матери, и помолчав пару мгновений, добавил:
─Для того и привёз сюда.
Возникла пауза, и Вера затаила дыхание, ей показалось, что дышит она слишком громко.
Тишину нарушила мать Воробьёва:
─ И чего делать-то?
─ Ну вы посмотрите, матушка, и ежели что, подлейте ей отвару-то вашего, я чужих подонков растить не собираюсь.
─ Опять грех на мать решил повесить? ─ проскрипела старуха, но на самом деле в её голосе не было никакой обиды, а звучало это скорее, как шутка.
─ Так отмолю, матушка, ещё молельню построю, ─ важно ответил ей Воробьёв.
─ Ладно, чего ещё-то?─ теперь голос старухи звучал деловито.
─ Так и руки ещё одни вам в хозяйство, ─ явно с улыбкой произнёс банкир.
─ Видела я её руки, ни одной мозоли. Белоручка,─ выплюнула старуха
─ Так и научите, ─ хохотнул Воробьёв.
─ Научите, ─ проворчала мать банкира, ─ а ежели слухаться не будет?
─ А плётка Фролова на что, да и в холодную запирайте, разрешаю, но…, ─ банкир сделал паузу, ─ скажите ему, что калечить нельзя.
─ А ты что же уедешь опять? ─ спросила старуха.
─Да, дела как раз с её отцом, ─ ответил Воробьёв, и Вере показалось, что в этот момент он ухмыльнулся, она прям увидела, как его лицо разрезала змеиная ухмылка.
─Когда тебя обратно-то ждать? ─ снова задала вопрос мать банкира.
─Через месяц примерно, как раз чтобы всё и с бабой прояснилось и дела к тому времени закончу. И старцу Варфоломею передай, что деньги привезу, какие обещался.
Вера услышала, скрипнувшую дверь и поспешила обратно в комнату, ей совсем не хотелось, чтобы эти страшные люди узнали, что она подслушала все их планы.
«Бежать надо! К отцу в ноги бросаться, ─ подумала Вера, ─ закопают здесь, и концов никто не найдёт.»