Глава 8
Москов. Кремль
Сегодня же на совещании присутствовал только самый доверенный круг агентов, который недавно пополнился ещё одним вернувшимся «с отдыха».
Шувалов был рад видеть Якоба Морозова, агентов такого уровня у него было немного, Якоба же он видел своим преемником, и сильно переживал, когда пять лет назад Морозов подал в отставку и, на собственные средства, снарядив несколько кораблей, отправился покорять Новый свет.
У Стоглавой не было колониальных интересов, как у Бротты, но заключать торговые договоры, чтобы обезопасить свои дальние границы, всё равно было надо. Кроме Морозова никто не верил, что так далеко можно протянуть власть императора Стоглавой империи. Но, если кто-то и мог такое совершить, то только он, и у него получилось.
Вслед за ним в Новый свет, прозванный Америкой, послали ещё и послов, и торговые представительства Стоглавой там были открыты, и даже военный гарнизон создали и русский форт поставили.
Вот только одно событие чуть было не довело Шувалова до сердечного приступа.
Пару лет назад от Морозова вдруг поступил запрос на высочайшее дозволение жениться на некоей Анхелите Сальседо, дочери губернатора. Не то, чтобы граф Шувалов был против семейного счастья для своих агентов, но считал, что иностранки неспособны составить надёжную партию. И был доволен, когда император его поддержал, выставив условие смены гражданства и переезда. И, конечно, «иностранка» отказалась.
И вот, наконец-то граф Морозов вернулся и на Родину, и на службу, как и уезжал, холостым, и верным только своему служению империи.
Зато в отсутствие «старичков» ряды агентов пополнились и новыми лицами, среди которых в доверенный круг неожиданно вошёл Александр Потапов, сын Воронежского помещика, молодой, и тридцати ещё нет, но успевший в двух войнах повоевать и не где-то там в штабе, а на передовой,служил в лейб-гвардии гусарском полку. Высокий, сильный, ловкий, он одинаково хорошо фехтовал с обеих рук, и был способен и к анализу, и к светской беседе, холост и амбициозен.
─ А меня как раз сегодня пригласили на такое собрание, ─ протянул граф Забела, которого семейная жизнь совсем не изменила. Его острого языка, продолжали бояться все в двух столицах и императрица даже супругу его, Надежду Столич, оставила на должности фрейлины после замужества, организовав для неё специальную должность «почётной фрейлины Её императорского Величества», только чтобы граф Андрей почаще во дворце бывал.Очень императрицу забавляли его остроумные высказывания.
Высокий, черноволосый, с ярко-синими глазами на породистом лице, граф тем не менее заслужил славу надёжного семьянина, для всех представлялся этаким аристократом на отдыхе, и лишь узкому кругу было известно, что он оставался советником императора. А вот Шувалов оставил графа Забела главным по безопасности императорской семьи.
─ По верхам пошли, значит, сволочи, ─ произнёс Шувалов, ─ к императорской семье хотят подобраться.
─ А меня вот пока никуда не приглашали,─ с обидой в голосе сообщил Александр Потапов.
─ Погоди, и до тебя очередь дойдёт, ─ усмехнулся Шувалов, и снова посмотрел на Андрея.
─ Андрей Васильевич, я думаю, что сегодня тебе ничего не покажут, одну лишь бутафорию, но будут просить сохранить всё в тайне, ─ сказал Шувалов
─ А я слово давать не стану, ─ сказал Андрей, ─ и завтра же вся столица над собранием потешаться станет.
─ Так вам граф, наверное, в маске были инструкции прийти? ─ вдруг задал вопрос Морозов.
Забела заинтересованно посмотрел на до сих пор молчавшего Якоба.
Тот продолжил:
─ Мне вот тоже приглашение пришло.
─ Так чего же ты молчал, Яша!─ воскликнул Шувалов.
─ А куда вас пригласили граф? ─ в тон Морозову, который непонятно почему вдруг перешёл на официальное обращение, хотя на Ширванской войне они побратались, спросил Забела, хитро сверкая глазами.
─ В дом к Елагину, ─ сделав вид, что не заметил подтекста, спокойно ответил Морозов.
─ И меня туда же, ─ улыбнулся Андрей Забела, ─ заехать за вами вечером?
─ Да, нет, спасибо Андрей … Васильевич, сам доберусь, ─ сказал Морозов.
А Шувалов, уже отвыкший от этих пикировок между заклятыми друзьями, вздохнул. С одной стороны, словно вернулся на пять лет назад, а с другой стороны, когда же они уже повзрослеют-то. И с ужасом подумал, что сейчас ещё Виленский вернётся.
Вслух же сказал:
─ Если в дом к Елагину, значит Бротта активизировалась. Он ихнему магистру Броттской ложи подчиняется.
Шувалов тяжело встал, и вдруг стало понятно, что на него эти пять лет легли полным весом. Фигурой генерал-фельдмаршал стал заметно шире, и ходить ему стало заметно тяжелее.
Из шкафа Шувалов вытащил папку, и положил на стол:
─ Вот изучите всё, что есть по Елагину и его «Молчаливой деве».
Забела заинтересованно взглянул на Шувалова.
Тот пояснил:
─ Это так его масонская ложа называется.
А Александр Потапов вдруг воскликнул:
─ А я куда?
─ А ты Саша, продолжишь девиц на приёмах развлекать,да понзского* посла спаивать ─ Шувалов вздохнул.
(*Понзское княжество, имеет общую границу со Стоглавой империей, аналог княжество Польское)
***
Выйдя из кабинета, Шувалова Андрей Забела и Якоб Морозов, вдруг встали друг напротив друга, и молодой Потапов было подумал, что они сейчас драться начнут, но вдруг лицо Морозова озарилось улыбкой, точно такая же улыбка отразилась на лице графа Забела и мужчины крепко обнялись.
─ Яшка!
─ Андрей!
Забела с обидой в голосе спросил:
─ Чего накануне не заехал-то? Надя была бы рада, я бы тебе сыновей показал.
─ Рыжие? ─ улыбнулся ещё шире Морозов.
─ Золотые! ─ ответил граф Андрей, нисколько не обидевшись.
─Заеду, ─ сказал Морозов,─ но после того, как с масонами станет понятно, пусть пока думают, что дружба наша осталась в прошлом.
─А ты, как и всегда, служба на первом месте! ─ по-доброму усмехнулся Забела.
А вот на лицо Морозова набежало облачко.
Граф Забела хлопнул старого друга по плечу:
─ Ладно, тогда у Елагина, не узнаём друг друга, потом пообщаемся.
И кивнул Потапову:
─ Ну что, Александр, готовы развлекать фрейлин Её Величества?
Тот нарочито тяжело вздохнул и вытянулся, словно на построении.
И мужчины разошлись.
Граф Морозов ехал из Кремля в свой столичный особняк и, по пути коротал время просматривал столичные газеты, и в колонке брачных объявлений наткнулся на знакомую фамилию.
«… С уведомлением оглашаем, что Воробьёв Владимир Петрович, сын костромского головы Петра Воробьёва и его супруги Анны Васильевны, с невестой своей, Верой, дочерью купца Ивана Фадеева и его супруги Екатерины Васильевны, совершают брачный союз в присутствии Божьем 9 сентября 181… года в Елоховском Соборе Москов-града…»
Морозов вдруг вспомнил испуганные растерянные глаза спасённой им девицы, подумал:
«И эта замуж пошла, видать уговорили.»
А потом вспомнил, что про Воробьёва этого он в масонском деле читал, вроде как он банком владеет, и дела у него хорошо пошли аккурат тогда, когда ложи эти в Стоглавой начали появляться. Может и совпадение, конечно.
***
Вера. Где-то под Костромой.
После трёх дней в дороге с вечно недовольным банкиром Воробьёвым, у которого то ноги затекли, помассировать надо, то настроение скакало, от плоско-шутливого, до поучительно-нудного, Вера уже была готова найти озеро и пойти утопиться.
Когда он первый раз сунул ей в лицо сапог и рявкнул:
─ Сними!
У Веры даже слов не было, чтобы описать своё возмущение, но потом, вспомнив, что ей просто надо продержаться какое-то время, она, стиснув зубы, стащила сапоги с ног банкира и морщась от брезгливости массировала вонючие стопы.
После на постоялом дворе долго мылила руки, удивляясь, что мыло с выдавленной красивой буквой Л посередине, есть даже на дальних окраинах.
Наконец-то, выехав с утра из Костромы, где ночевали, после полудня свернули в лес. Дорога в лесу была отвратительная, даже при условии того, что возки были оборудованы рессорами, трясло нещадно и Веру даже затошнило. Она сидела и старалась дышать ртом, боясь, что её стошнит.
Мысль, которая пришла, Вере в голову была о том, что сейчас только начало осени, а что здесь будет поздней осенью, когда зарядят дожди и землю размоет. Наверное, никто не сможет проехать ни сюда, ни отсюда. До того момента, как наступят зимние заморозки.
А потом они неожиданно выехали к хутору. Добротный деревянный сруб, несколько хозяйственных построек, высокий забор. Мать банкира жила … в лесу.
Вера даже подумала, что в чаще, как баба-яга. И совсем не удивилась, увидев вышедшую их встречать плотную, всю в чёрном, начиная от головы, на которой был повязан чёрный платок, из-под которого совсем не было видно волос, до чёрных сапог, очищенные носы которых торчали из-под длинной чёрной юбки.
Лицо у женщины было без возраста, казалось, что она так и родилась старухою. Гладкий лоб, тонкие, словно отказывающиеся расти брови, колючие чёрные глаза, крупный нос, тонкие губы. Кожа лица была белая, словно восковая.
«Вот в кого у банкира губы-то тонкие и улыбка змеиная,» ─ подумала Вера.
Так и оказалась. Чёрная старуха была матерью банкира Воробьёва и звали её Матрёна Карповна.
предыдущая часть