Часть 1. Механика уюта
Эдуард относился к приготовлению пищи так же, как к переборке двигателя внутреннего сгорания: важны были последовательность, точность и качественные расходные материалы. На кухне старой, но добротной «сталинки», доставшейся им во временное пользование от деда, пахло розмарином и чесноком. Эдуард, вытирая широкие ладони ветошью (привычка, оставшаяся с работы в автопарке, даже дома он использовал вафельные полотенца), критически осмотрел кусок говядины. Оссобуко требовало времени и уважения. Он не был профессиональным поваром, но работа с металлом научила его терпению, а любовь к жене пробудила желание творить.
Лидия вернулась домой ровно в девятнадцать ноль-ноль. Её работа в службе безопасности крупного банка наложила отпечаток на походку, взгляд и даже манеру снимать пальто. Никаких лишних движений. Она словно сканировала пространство на предмет угроз, убеждалась в чистоте периметра и только тогда позволяла себе расслабить плечи.
— Пахнет надежностью, — заметила она, проходя на кухню и целуя мужа в щеку. В её голосе, обычно сухом и деловом, звучали теплые нотки, предназначенные только для этого человека.
— Тушу голяшку, — отчитался Эдуард, помешивая соус деревянной лопаткой. — Через сорок минут будет готово. Ты как? Опять внутренние проверки?
— Рутина. Люди думают, что если они не видят камеру, то камера не видит их. Глупость — самый большой риск для капитала.
Идиллия вечера была нарушена резким, требовательным звонком в дверь. Эдуард замер с лопаткой в руке. Они никого не ждали. Лидия нахмурилась, мгновенно переключаясь в рабочий режим. Она подошла к видеоглазку.
— Тётя Валя, — констатировала она без эмоций. — И её супруг.
Эдуард тяжело вздохнул. Валентина Петровна, сестра его матери, была женщиной корпулентной, громкой и обладающей удивительным талантом заполнять собой всё свободное пространство, вытесняя из него кислород и радость. У неё был специфический взгляд на мир: все ей были должны, а она — никому.
— Не открывать нельзя, — обреченно сказал Эдуард. — Мать обидится, начнет звонить, давление поднимется.
Лидия кивнула. Она понимала логистику семейных связей мужа, хотя считала их систему коммуникации крайне неэффективной и токсичной.
Как только замок щелкнул, прихожую затопила волна звука.
— Ну наконец-то! Мы уж думали, вы там забаррикадировались! — Валентина Петровна вплыла в квартиру, неся перед собой необъятную грудь как таран. Следом семенил дядя Толя, сжимая в руках пакет с дешевым тортом. — А мы мимо проезжали, дай, думаю, проведаем племянничка, а то зазнался, к родне нос не кажет!
Они не проезжали мимо. Лидия отметила, что дядя Толя был в свежей рубашке, а у Валентины Петровны слишком тщательно уложены высветленные волосы. Это был спланированный набег.
Часть 2. Дегустация яда
Гости расположились за столом так, словно это они были хозяевами, принимающими нерадивую прислугу. Валентина Петровна, отодвинув край скатерти, провела пальцем по столешнице, проверяя пыль. Не найдя искомого, она разочарованно поджала губы, накрашенные яркой морковной помадой.
Эдуард суетился, выставляя тарелки. Он действительно старался. Мясо было нежнейшим, соус густым и ароматным, на гарнир — ризотто, которое он научился готовить по видеоурокам. Ему хотелось, чтобы тётка, вечно критикующая его за «чумазую» профессию, признала, что он состоялся как хозяин.
— Вино мы своё не захватили, думали, у вас найдется, — протянула тётка, окидывая взглядом бутылку минеральной воды.
— Мы не пьем среди недели, — спокойно ответила Лидия, аккуратно нарезая мясо. — Завтра рабочий день.
— Ой, ну какие вы скучные, — махнула рукой Валентина. — Эдик, а ты чего такой смурной? В автопарке гайки крутить — это тебе не в офисе сидеть, устаешь небось? Вот у меня сын, Виталик, тот головой работает. Бизнес, встречи, переговоры...
Дядя Толя молча жевал, уткнувшись в тарелку. Он знал, что роль его в этом спектакле — декорация, и старался не отсвечивать.
Эдуард натянуто улыбнулся:
— Мне нравится моя работа, теть Валь. Платят хорошо, коллектив надежный.
— Платят... — фыркнула она, словно речь шла о мелочи на проезд. — Ну-ну.
Она подцепила вилкой кусок мяса, долго рассматривала его на свет, будто искала следы яда, потом отправила в рот. Жевала медленно, демонстративно закатывая глаза к потолку, изучая старую люстру.
Лидия наблюдала за ней, как энтомолог за жуком. Она видела эту игру: Валентине нужно было утвердить доминирование. Квартира деда, хорошая одежда Лидии, спокойствие Эдуарда — всё это раздражало гостью. Ей нужно было найти уязвимость.
Валентина Петровна проглотила кусок, промокнула губы салфеткой, брезгливо отложила её в сторону и окинула стол взглядом, полным снисходительной жалости.
— Стол у вас, конечно, скудный, — констатировала тетя Валя, приехав в гости. — Мясо жестковато, да и гарнир... каша какая-то слипшаяся. Я думала, Лидочка, ты мужа получше кормишь. Мужику сила нужна, а не эти изыски заморские. Виталик мой, когда мы к нему приезжаем, икру черную ставит, балык... А тут — пресно всё. Сэкономили на родне?
Тишина в кухне стала плотной, как вакуум. Эдуард застыл. Он знал, что мясо таяло во рту. Он знал, что купил лучшие продукты, потратив половину аванса, чтобы достойно принять родню. Обида, горькая и липкая, подступила к горлу. Он посмотрел на жену, ожидая, что она сейчас смолчит, как делала его мать всю жизнь, проглатывая хамство ради «худого мира».
Но Лидия медленно положила приборы. Металл звякнул о фарфор сухо и коротко.
Часть 3. Протокол ликвидации
Лидия не изменилась в лице. Ни один мускул не дрогнул, лишь взгляд стал абсолютно прозрачным, лишенным человеческого тепла. Так смотрят на неверный финансовый отчет, подлежащий уничтожению.
— Скудный, говорите? — переспросила она. Голос был ровным, без вопросительной интонации. Утверждение факта.
— Ну а что обижаться-то? — Валентина Петровна, почувствовав слабину (как ей показалось), расправила плечи. — Правду говорить надо! Мы ж свои люди. Я вот как лучше хочу, учу вас...
— Вы правы, — перебила её Лидия. — Нет смысла кормить гостей тем, что им не нравится. Это неуважение и к вам, и к труду моего мужа.
Лидия встала. Движения её были плавными, но быстрыми. Она подошла к тарелке Валентины Петровны и уверенно забрала её. Затем — тарелку дяди Толи, который даже не успел донести вилку до рта.
— Эй, ты чего? — Валентина опешила. — Я же не доела!
— Зачем давиться тем, что скудно и невкусно? — холодно ответила Лидия, сгружая содержимое тарелок в мусорное ведро. Глухой звук падения еды в пластиковый пакет прозвучал как выстрел с глушителем. — Мы не смеем вас задерживать за таким убогим ужином.
Она начала убирать со стола всё: салатницу, хлеб, нарезку. Стол пустел на глазах.
— Лида! — рявкнула тётка, багровея. — Ты что себе позволяешь?! Мы гости! Мы к вам с душой, с тортом!
— Торт можете забрать, — Лидия указала на коробку, которую даже не открыли. — Эдуард, открой, пожалуйста, дверь. Наши гости уходят ужинать туда, где подают балык и черную икру.
Эдуард медлил секунду, глядя на жену. Он видел в ней незнакомую, пугающую силу. Но эта сила защищала его. Впервые за годы семейных унижений кто-то встал стеной между ним и бесконечным потоком претензий. Он встал и молча пошел в коридор.
— Да вы... Да вы хамы! — Валентина вскочила, опрокинув стул. — Я матери твоей позвоню! Я всему городу расскажу, что вы родную тётку куском хлеба попрекнули! Выставили вон! Эдик, ты что, подкаблучник? Твоя жена меня из дома гонит, а ты молчишь?!
Лидия подошла к Валентине почти вплотную. Она была ниже ростом, но сейчас казалось, что она смотрит на грузную тетку сверху вниз.
— Валентина Петровна, — тихо произнесла Лидия. — Вы оскорбили моего мужа в моем доме. Здесь не социальная столовая для хамов. Здесь живут люди, которые уважают друг друга. У вас есть ровно одна минута, чтобы покинуть помещение, иначе я вызову наряд вневедомственной охраны. У меня есть тревожная кнопка. И поверьте, они приедут быстрее, чем вы успеете придумать очередное оскорбление. ВЫХОДИТЕ.
Последнее слово прозвучало не как крик, а как приказ офицера. Валентина Петровна захлебнулась воздухом. Она привыкла к базарным скандалам, к крикам, но это ледяное спокойствие пугало её до дрожи в коленях. Она схватила сумку, толкнула мужа в спину и вылетела в коридор.
Дверь за ними закрылась мягко, но окончательно.
Часть 4. Анализ рисков
Следующие три дня превратились в информационную войну. Телефон Эдуарда разрывался. Звонила мать, плакала, пила корвалол (судя по звукам в трубке), требовала, чтобы сын извинился перед тетей Валей. Звонил двоюродный брат, тот самый «успешный» Виталик, и угрожал «разобраться по-мужски», правда, только в мессенджере.
Эдуард ходил мрачный. Ему было стыдно перед родственниками, стыдно перед женой за родственников, и страшно, что он отрезал себя от семьи.
— Они говорят, что мы зажрались, — сказал он вечером, глядя в темное окно кухни. — Что я предатель. Мать говорит, у Вали давление двести.
Лидия сидела за ноутбуком, просматривая какие-то таблицы.
— У человека с давлением двести нет сил писать посты в "Одноклассниках" каждые полчаса о неблагодарных детях, — заметила она, не отрываясь от экрана. — Эдуард, сядь. Нам нужно поговорить логически.
Он сел напротив.
— Почему она приехала именно сейчас? — спросила Лидия. — Она не была у нас три года. Дед на даче уже месяц. Почему вчера?
— Ну... соскучилась? — неуверенно предположил Эдуард.
— ЛОЖЬ. Люди типа Валентины не знают такого чувства. Я проверила кое-что. Это профессиональная привычка, извини. Твоя тетя приехала не просто поесть. Ты заметил, что у них в машине, на заднем сиденье, лежали большие клетчатые сумки?
Эдуард нахмурился, вспоминая.
— Вроде да. Я думал, они на рынок ездили.
— На рынок ездят с пустыми сумками, а возвращаются с полными. Сумки были набиты вещами. Одеждой. Текстилем. Они приехали не в гости. Они приехали на разведку. Плацдарм готовили. Сначала «ой, поздно уже ехать, давай заночуем», потом «ой, спину прихватило, поживем недельку», а потом ты бы их не выгнал годами.
— Но у них же своя квартира есть, трешка в центре! — возразил Эдуард.
— БЫЛА, — Лидия развернула ноутбук к мужу. — Реестр недвижимости — открытая информация, если уметь искать. Квартира Валентины Петровны продана две недели назад.
Эдуард потерял дар речи.
— А... где они живут?
— Нигде. Видимо, у знакомых перебивались. Или в машине. Она сделала ставку на ту квартиру, где, по её мнению, живет «мягкотелый» племянник. Она пришла захватить территорию. А критика еды — это классический прием подавления воли. Если ты чувствуешь вину, тобой легче управлять. Но она просчиталась. Она не учла меня.
Эдуард смотрел на жену с восхищением и ужасом.
— Но деньги... Куда она дела деньги от продажи?
— А вот это самое интересное. Я навела справки через межбанковский обмен информацией о подозрительных операциях. Никакого криминала, просто глупость. Жадность.
Часть 5. Баланс по счетам
Развязка наступила в субботу. Валентина Петровна, видимо, решив идти ва-банк, явилась к воротам автопарка, где работал Эдуард. Она привела с собой «группу поддержу» — свою сестру (мать Эдуарда) и того самого сына Виталика. Расчет был прост: устроить публичный скандал на работе, опозорить Эдуарда перед коллегами и начальством, заставить его сломаться и пустить «несчастную тетушку» пожить.
Эдуард позвонил Лидии сразу, как увидел делегацию.
— Не выходи к ним, — сказала она. — Я буду через десять минут. Я рядом, в филиале.
Лидия приехала на такси. Она вышла из машины, держа в руках тонкую папку с документами. У проходной уже собиралась толпа: Валентина голосила на всю улицу о том, как племянник выгнал её на мороз, мать Эдуарда плакала, Виталик с видом хозяина жизни пинал колесо старого грузовика.
— Что здесь происходит? — голос Лидии прорезал шум, как скальпель.
— А! Явилась! — взвизгнула Валентина. — Вот она, змея подколодная! Это она Эдика настроила! Люди добрые, посмотрите на неё! Мы к ним со всей душой, а она...
— ХВАТИТ, — Лидия не повысила голос, но в нем было столько стали, что зеваки притихли. Она подошла к Виталику. — Виталий Анатольевич, я полагаю? «Успешный бизнесмен»?
Виталик, лысеющий мужчина лет тридцати в тесном пиджаке, нагло ухмыльнулся:
— Слышь, ты, дамочка. Ты, говорят, маму мою обидела. Проблем захотела?
Лидия открыла папку и достала один лист.
— Проблемы у вас, Виталий. И очень большие. Валентина Петровна, вы ведь продали квартиру, чтобы вложить деньги в «бизнес» сына? В ту самую компанию, которая обещала 100% годовых?
Валентина застыла с открытым ртом.
— Откуда ты...
— Я работаю с рисками, — Лидия повернулась к свекрови. — Надежда Петровна, ваша сестра не просто приехала в гости. Она бомж. Она продала единственное жилье и отдала деньги сыну, который проиграл их на форексе. Не так ли, Виталий?
Виталик побледнел. Наглость слетела с него мгновенно.
— Ты че несешь... Это клевета...
— Это выписки, — Лидия потрясла бумагами. — А теперь самое веселое. Валентина Петровна, вы знаете, почему сын не позвал вас жить к себе, в ту самую «элитную» квартиру, о которой вы мне рассказывали за ужином?
— У него ремонт... — пролепетала Валентина, чувствуя, как земля уходит из-под ног.
— У него нет квартиры. Он снимает студию на окраине. И живет там с девушкой, которая, цитирую его сообщение в соцсети: «на дух не переносит мою мамашу».
Толпа слушателей, состоящая из механиков и водителей, начала перешептываться и хихикать. Образ несчастной жертвы рушился на глазах, обнажая глупую, жадную старуху, преданную собственным сыном.
— Вы пришли к Эдуарду, потому что вам некуда идти, — продолжала Лидия безжалостно. — Но вместо того, чтобы попросить по-человечески, вы начали унижать того единственного, кто мог бы вам помочь. Вы назвали его стол скудным? Что ж. Теперь ваш стол — это то, что подаст вам государство.
Валентина Петровна осела бы на асфальт, если бы её не подхватил муж. Она смотрела на Виталика, ища поддержки, но «успешный сын» уже бочком пробирался к своей машине, чтобы сбежать от позора.
— Лида... — прошептала свекровь. — Но как же так... Куда же ей теперь?
— Это не проблема Эдуарда, — отрезала Лидия. — Но, так уж и быть, я навела справки. В области есть социальный приют при монастыре. Там кормят. Скудно, но кормят. Я распечатала адрес и расписание автобусов.
Она вложила листок в руку оцепеневшей Валентины.
— И запомните, — Лидия посмотрела на толпу родственников. — Эдуард — самый благородный человек в этой семье. И я никому не позволю вытирать об него ноги. Ещё одна попытка давления — и я передам данные о финансовых махинациях вашего сына, Виталик, куда следует. А там любят такие истории про серые схемы.
Она развернулась и пошла к проходной, где стоял Эдуард. Он смотрел на жену, как на чудо.
Виталик прыгнул в машину и дал по газам, оставив родителей в облаке пыли. Валентина Петровна стояла, сжимая в руке листок с адресом приюта, раздавленная не бедностью, а тем, что все увидели её истинное лицо. Её высокомерие разбилось о спокойную логику той, кого она считала «серой мышью».
Эдуард обнял жену за плечи.
— Ты жестокая, — тихо сказал он, но в его голосе было облегчение.
— Я справедливая, — ответила Лидия, поправляя воротник его робы. — Пошли домой. У нас осталось ризотто. И сегодня я хочу вина.
Автор: Елена Стриж ©