Часть 1. Анатомия пустоты
Вечер опускался на спальный район тяжёлым, пыльным покрывалом. В съёмной квартире, где Инга и Тарас прожили четыре года, воздух казался сгустившимся, будто перед грозой, хотя небо оставалось ясным и равнодушным. Инга стояла посреди комнаты, глядя на открытую створку старого шкафа. Внутри, среди стопок постельного белья, зияла пустота.
Шкатулка, обычная деревянная коробка с лакированной крышкой, стояла на месте, но её вес изменился. Инга поняла это ещё до того, как открыла крышку. Легкость предмета ударила в ладонь неприятным ощущением потери. Внутри не было ничего. Ни конверта с деньгами отца, вырученными за продажу гаража, ни тугой пачки, которую передала мама после сделки с дачей, ни её собственных накоплений, отложенных с премий.
Инга работала в службе судебных приставов. Каждый день она видела людей, которые лгали, изворачивались, прятали имущество и смотрели в глаза «оловянным» взглядом, утверждая, что у них нет ни гроша. Она научилась считывать ложь по мимике, по бегающим зрачкам, по излишней суетливости. Но дома, в своей крепости, она позволила себе расслабиться. Она оставила эти деньги здесь, не отнесла в банк сразу, словно подсознательно устроила проверку. Экзамен на порядочность.
Тарас провалил его с треском.
Она медленно закрыла шкатулку. Эмоций не было, словно кто-то выключил звук в телевизоре. Только холодный расчёт начал работать в голове, как отлаженный механизм. Инга знала, что Тарас бредил машиной. Он говорил об этом за ужином, листая ленты автосайтов, он провожал взглядом каждый новый кроссовер на улице. Его старенькая «Лада», на которой он таксовал, казалась ему символом неудачи.
— Нам нужна своя квартира, Тарас, — говорила она ему сотни раз. — Стены, в которые мы будем возвращаться. Не чужие обои, не этот запах чужой жизни.
— Машина — это инструмент, — парировал он, нарезая хлеб слишком толстыми ломтями. — На хорошей тачке я заработаю на две квартиры. А сейчас я просто убиваю время и подвеску.
Инга подошла к окну. Во дворе было пусто. Его машины не было. Телефон молчал.
Она не стала звонить. Она знала, что он не ответит или соврёт. Трусость всегда идёт под руку с наглостью. Инга взяла сумку, проверила наличие ключей и вышла из квартиры. Она не плакала. Слёзы — это для тех, у кого есть надежда. У неё остался только план действий.
Путь лежал не в полицию. Писать заявление на мужа — это крайняя мера, грязная и долгая. Инга выбрала другой маршрут. К той, которая породила эту проблему. К Светлане Петровне.
Пока такси везло её через вечерний город, Инга перебирала в памяти последние месяцы. Тарас стал скрытным, раздражительным. Он перестал отдавать свою часть за аренду, ссылаясь на ремонт машины, на отсутствие заказов, на мифические штрафы. Она тянула быт на себе, молча откладывая каждую копейку в ту самую шкатулку. Это было не просто воровство. Это было ПРЕДАТЕЛЬСТВО общей цели. Он украл не бумажки с водяными знаками. Он украл у неё два года жизни, которые она потратила, экономя на одежде, на отдыхе, на простых радостях.
Часть 2. Суд без мантии
Дом свекрови встретил Ингу запахом корвалола и старой бумаги. Светлана Петровна была женщиной строгих правил, бывший педагог, она ценила порядок и честность превыше всего. Именно поэтому Инга поехала к ней. Она знала: если кто и может повлиять на Тараса, так это мать, чей авторитет он боялся разрушить.
— Инга? — Светлана Петровна стояла в дверях, поправляя очки. — Что-то случилось? Тарас не с тобой?
Инга прошла в прихожую, аккуратно сняла туфли.
— Тарас сейчас, вероятно, празднует, — голос Инги звучал ровно, пугающе спокойно. — Светлана Петровна, ваш сын вынес из нашего дома все сбережения. Деньги моих родителей. Мои накопления. Всё, что мы собирали на первоначальный взнос.
Свекровь замерла. Её лицо, обычно румяное, начало сереть. Она медленно опустилась на пуфик в коридоре, словно ноги отказались её держать.
— Сколько? — сухо спросила она.
Инга назвала сумму. Цифра повисла в воздухе, тяжёлая и неотвратимая. Для их семьи это были огромные деньги.
— Он не мог... — прошептала Светлана Петровна, но в её глазах Инга увидела понимание. Она тоже знала о мечте сына. О его одержимости.
В этот момент за окном раздался звук мотора. Не хриплый кашель старой «Лады», а уверенное, сытое урчание нового двигателя. Хлопнула дверь.
Тарас вошёл в квартиру матери, сияя, как начищенный пятак. В руках он крутил брелок с логотипом известного автобренда. Он ещё не видел Ингу, его распирало от гордости.
— Мам, ты не представляешь! Оформили за два часа! Чёрный металлик, климат-контроль, просто космос, а не...
Он осёкся, увидев пальто жены на вешалке. Взгляд его метнулся в комнату, где сидели две женщины. Радость на лице сменилась выражением затравленного зверька, который, однако, тут же решил огрызнуться.
— А, ты уже здесь, — Тарас выпрямился, стараясь казаться внушительнее. — Ну, значит, сюрприза не будет.
— Сюрприза? — Светлана Петровна встала. Её голос был тихим, но от этого ещё более страшным. — Ты называешь воровство сюрпризом?
— Не начинай, — отмахнулся Тарас, проходя в комнату и плюхаясь в кресло. — Я не украл. Я взял из семейного бюджета. Я глава семьи, я принял решение. Нам нужна нормальная машина. Вы все зациклились на этих бетонных коробках, а жить надо сейчас. Я взял автокредит, а это пошло на первый взнос и страховку. Заработаем мы на вашу квартиру, не горит.
— Это были деньги моих родителей, Тарас, — произнесла Инга. Она смотрела на мужа и видела перед собой совершенно чужого человека. В нём не было раскаяния. Только ЖАДНОСТЬ и глупая уверенность в своей правоте. — Моя мать продала дачу, где провела всё детство. Отец продал гараж, который строил своими руками. А ты спустил это на железку с подогревом сидений?
— Не драматизируй! — рявкнул Тарас. — Я буду таксовать на комфорт-классе, отобью всё за год. Ты должна меня поддерживать, а не бежать ябедничать маме!
— ВОР! — слово вырвалось у Светланы Петровны, как выстрел.
Она подошла к старому серванту. Её движения были резкими, дёргаными. Открыла нижний ящик, достала плотный пакет, перевязанный резинкой.
— Здесь всё, что я копила на похороны и на старость, — сказала она, глядя прямо в глаза сыну. — И ещё то, что осталось от продажи бабушкиного дома в деревне. Я хотела помочь вам с ремонтом, когда купите квартиру. Но видимо, придётся платить за твою подлость.
Она повернулась к Инге и протянула пакет.
— Здесь даже больше, чем он взял. Забери. Мне стыдно, что я воспитала такого человека.
— Мам, ты что творишь? — Тарас вскочил. — Зачем ты ей отдаёшь? У нас всё под контролем! Я отдам потом!
— МОЛЧАТЬ! — крикнула Светлана Петровна так, что задребезжала посуда в шкафу. — Ты не сын мне сейчас. Ты вор, обворовавший стариков и жену. Убирайся с глаз моих.
Инга взяла деньги. Она не стала отказываться из вежливости. Это была справедливость, пусть и горькая. Тарас стоял красный, злой, униженный, но в его взгляде читалось: «Ничего, деньги у неё, машина у меня, я всё равно в выигрыше».
Часть 3. Иллюзия победы
Домой они возвращались порознь. Тарас умчался на своей новой машине, визжа шинами, демонстрируя обиду. Инга ехала на автобусе, крепко прижимая к себе сумку с деньгами свекрови. Внутри неё что-то окончательно перегорело. Любви не было. Было только чувство брезгливости, словно она прикоснулась к чему-то липкому.
Следующие три дня прошли в странном режиме холодной войны. Тарас вёл себя вызывающе нагло. Он приходил поздно, демонстративно бросал ключи от машины на стол:
— Видела, как соседи смотрят? Завидуют. А ты всё со своим кислым лицом.
Инга молчала. Она спала в гостиной, на диване. Тарас воспринимал это молчание как знак того, что буря улеглась. «Подуется и перестанет», — думал он. Деньги-то вернулись, значит, ущерба нет. А машина осталась. Он чувствовал себя победителем. Он перехитрил систему: и капитал сохранил (хоть и материн), и мечту осуществил.
— Ты бы хоть приготовила что-то нормальное, — заявил он на четвёртый день, развалившись перед телевизором. — Я пашу, кредит теперь платить надо. Кстати, со следующего месяца за квартиру платишь ты. У меня график платежей плотный.
Инга оторвала взгляд от ноутбука. Она эти дни не просто сидела в интернете. Она действовала.
— Я не буду платить за эту квартиру, Тарас, — спокойно ответила она.
— Ну начинается, — закатил глаза он. — Принципы свои включила? Не хочешь — не плати, нас выселят, поедем к моей маме жить. Хотя нет, она сейчас в маразме, обиделась. Ну, к твоим поедем.
— Мы никуда не поедем вместе, — сказала она, но он уже не слушал, увлечённый футбольным матчем.
Тарас не понимал одного: Инга была профессионалом в вопросах взыскания и имущества. Она знала, как работают документы. И она знала, что их арендодатель, Игорь Сергеевич, давно хотел продать эту «двушку», чтобы вложиться в новостройку для сына.
Когда Инга получила деньги от свекрови, она добавила остатки своей зарплаты и позвонила хозяину квартиры. Сумма была достаточной для быстрого выкупа, учитывая, что район был не самым престижным, а ремонт требовался ещё десять лет назад. Сделка прошла молниеносно. Игорь Сергеевич был рад избавиться от проблем с показами и агентами.
Сегодня утром Инга получила выписку из ЕГРН. Теперь она была полноправной хозяйкой этих стен.
Часть 4. Капкан захлопнулся
На пятый день Тарас вернулся домой в приподнятом настроении. Он уже подсчитал будущие доходы, представил, как поставит на машину литые диски. Он открыл дверь своим ключом, но замок поддался не сразу, словно сопротивлялся.
Войдя, он увидел странную картину. В прихожей стояли коробки. Много коробок.
— О, мы всё-таки переезжаем? — хмыкнул он. — Решила, что не потянем аренду? Я же говорил, надо было...
— Нет, Тарас, — Инга вышла из кухни. Она была одета не в домашний халат, а в строгий костюм, как на работу. В руках она держала папку с документами. — Переезжаешь ты.
— В смысле? — он нахмурился, пнув ближайшую коробку. — Это мои вещи. Ты что, сдурела? Я никуда не поеду на ночь глядя.
— — ВЕРНИ УКРАДЕННЫЕ У МЕНЯ ДЕНЬГИ ИЛИ УБИРАЙСЯ ИЗ ДОМА, — заявила жена своему мужу. — Эту фразу я должна была сказать тебе неделю назад. Но я поступила умнее.
— Деньги мать тебе вернула! — взвился Тарас. — Ты не имеешь права меня выгонять! Я тут прописан... то есть, у нас договор аренды! Мы оба наниматели!
Инга положила папку на тумбочку.
— Договор аренды расторгнут три дня назад по обоюдному согласию сторон. Бывший собственник продал квартиру.
— Продал? — Тарас растерянно огляделся. — И кто купил? Нас сейчас вышвырнут? Вот видишь! Я говорил, надо было...
— Купила я, — перебила его Инга. — На те самые деньги, которые вернула мне твоя мать. И на те, что ты не успел украсть. Эта квартира теперь моя частная собственность. Купленная на средства, имеющие доказанное целевое происхождение — дарственная от мамы, продажа имущества отца. Юридически ты к ней не имеешь никакого отношения.
Лицо Тараса вытянулось. Он пытался осмыслить услышанное. Она купила квартиру? Эту квартиру?
— Но мы в браке... — пролепетал он, цепляясь за последнюю соломинку. — Всё, что куплено в браке...
— Средства подарены мне родителями и твоей матерью, у меня есть нотариальное подтверждение дарения денег от Светланы Петровны, — жестко отчеканила Инга. Бумажная работа была её стихией. — Это не совместно нажитое имущество. А вот твой автокредит — это теперь только твоя проблема. Хотя, если мы разведёмся, кредит можно попробовать поделить, но машину я оставлю тебе. Вместе с долгами.
Тарас стоял, открывая и закрывая рот, как рыба, выброшенная на берег. Его схема «я купил машину, а жена и мама всё проглотят» рухнула.
— Ты... ты не могла... — бормотал он.
— Я могла. И сделала. Твои вещи собраны. Ключи оставь на тумбочке.
Часть 5. Финальный поворот ключа
Злость начала заполнять Тараса тёмной, горячей волной. Он сжал кулаки.
— Ты выгоняешь меня на улицу? Мужа? Из-за каких-то денег? У меня машина! Я...
— Убирайся, — тихо, но властно сказала Инга. — У тебя есть где жить. В твоей машине. Ты же так её хотел. Там есть климат-контроль и подогрев сидений. Самое то для ночёвки.
— Ты тварь! — заорал он, хватая коробку. — Я уйду! Я уйду, и ты приползёшь ко мне, когда я поднимусь!
— НЕТ. Не приползу.
Тарас начал в спешке выносить коробки на лестничную площадку. Он был взбешён. Он чувствовал себя ограбленным, хотя понимал, что просто вернулся к тому, с чего начал, только теперь с огромным долгом перед банком.
Когда последняя коробка оказалась за дверью, он обернулся. Инга стояла в дверном проёме, спокойная и недосягаемая.
— И ещё одно, Тарас, — сказала она. — Я сегодня подала на развод и взыскание алиментов на твоё содержание? Нет. На раздел долгов. Я докажу, что кредит взят без моего согласия и потрачен не на нужды семьи, а на твои личные цели, учитывая, что ты скрыл факт покупки. Я пристав, Тарас. Я знаю, как сделать так, чтобы ты платил этот кредит до старости сам. А если просрочишь платеж... мы с тобой увидимся на моей работе. И тогда я опишу твою драгоценную машину.
Она захлопнула дверь перед его носом. Щелкнул замок. Два оборота.
Тарас остался стоять в тёмном подъезде. Рядом громоздились коробки с его одеждой, старыми дисками и гантелями. Внизу, у подъезда, блестел в свете фонаря новый кроссовер. Его мечта. Теперь эта мечта казалась ему железной клеткой.
У него не было денег на съем жилья — все ушло на первый взнос и оформление. К матери он пойти не мог — она ясно дала понять, что видеть его не желает. Друзья? С пустыми карманами он им не нужен.
Он медленно потащил коробки вниз, к машине. Багажник был вместительным, но всё не влезало. Пришлось завалить вещами заднее сиденье, ту самую кожаную обивку, которой он так гордился.
Сев за руль, Тарас завёл двигатель. Приборная панель вспыхнула красивыми огнями. «Запас хода 40 км», — высветилось на экране. Денег на бензин у него не было. До зарплаты оставалось две недели.
Он ударил руками по рулю. Звук клаксона эхом разнёсся по двору, пугая спящих птиц. Это был звук бессилия.
В окне на третьем этаже погас свет. Инга легла спать. Впервые за четыре года она засыпала в своей собственной квартире, и воздух в комнате был удивительно чистым и свежим.
Автор: Елена Стриж ©