Из Смоленска, Аля с Константином приехали в Калиновку. Побыли у родителей неделю и стали собираться в Свободный. Полина собрала для дочери столько всего, что увезти это было просто невозможно. Решили, что с собой возьмут только самое необходимое, а всё остальное отправят багажом. Вечером перед отъездом, когда мужики ушли порыбачить на Матрёнино озеро, Полина с Алей вышли за калитку, и сели на лавочке в палисаднике.
— Ох дочка, — вздохнула Полина, и в её голосе прозвучала тихая грусть, — вот и уезжаешь ты от нас, теперь совсем редко видеться будем.
Аля прижалась к матери, чувствуя знакомое тепло и запах её духов.
— Не расстраивайся, мамочка, — прошептала она, стараясь придать голосу уверенности, — мы в отпуск приезжать будем, и вы к нам приедете, посмотрите, как я устроилась на новом месте.
Полина улыбнулась сквозь слёзы, она обняла дочь крепче, словно пытаясь удержать её, не дать уехать.
— Знаю, доченька, знаю. Просто сердце болит, когда дети из гнезда вылетают. Сначала Виталик, остался служить за сотни вёрст от нас, теперь вот ты.
Аля почувствовала, как в горле встает ком. Она знала, что мать переживает, и ей хотелось её успокоить.
— Мам, всё будет хорошо, я справлюсь.
— Конечно, — Полина погладила её по щеке, — ты у меня сильная. Только береги себя, ладно.
Аля кивнула, чувствуя, как слёзы всё же подступают к глазам.
— Мам, не переживай. Костя рядом, он всегда поддержит.
Полина посмотрела на дочь с нежностью, в её взгляде читалась глубокая материнская любовь и надежда.
— Дай-то Бог, доченька, дай-то Бог, — прошептала она, поглаживая руку Али, — это хорошо, когда муж рядом, берегите друг друга. Одной женщине в жизни тяжело.
Они помолчали, вслушиваясь в тишину вечера. Заходящее солнце бросало длинные тени, и казалось, что весь мир замер в ожидании.
Ладно, пошли в дом, — вздохнула Полина поднимаясь с лавочки, —мужики наши придут, ужинать будем. Вам завтра рано уезжать, хоть посидим за столом напоследок все вместе.
За вечерним столом, разговор лился неспешно, вспоминали разные истории из детства Али и Виталика, шутили, смеялись. Полина старалась держаться, но глаза её выдавали грусть. После ужина мужчины вышли во двор покурить, а Полина с Алей остались на кухне. Мать достала из шкафа вышитый рушник и протянула дочери.
— Возьми, дочка, это моя мама вышивала, бабушка твоя. Пусть он вас оберегает в семейной жизни.
Аля взяла рушник, прижала к груди и заплакала.
— Спасибо, мам. Я его буду очень беречь.
Утром, когда они на остановке ждали автобус. Рядом с ними затормозил зелёный «Москвич», и из него вышел Никита.
— Здравствуй Аля, — поздоровался он, — уезжаете?
— Да, у Кости отпуск закончился, нам пора возвращаться. Кстати познакомься, это мой муж.
Никита протянул Белкину руку.
— Слышал, что замуж вышла, нас в это время в селе не было, у тёщи гостили. Так что поздравляю вас.
— Спасибо, — поблагодарила Аля.
— Послушайте, а чего вам автобус дожидаться, я в район еду, так что подброшу.
— Не знаю, неудобно как-то, — замялась Аля.
— Да что тут неудобного, грузите вещи и поехали, — Никита подошёл к своей машине и раскрыл багажник.
— Аль, и правда, зачем нам автобус ждать, если предложили подвезти, поехали, — поддержал Никиту, Константин.
Они погрузили вещи, попрощались с Полиной и Павлом, и машина тронулась. Дорога до районного центра пролетела быстро. Никита, рассказывал о новостях в Калиновке, о том, как идут дела в колхозе. Аля с Константином молча слушали. Он высадил их возле вокзала, помог донести вещи, а на прощание сказал Константину.
— Береги её, не обижай. Таких, как Лисёнок, ещё поискать надо. Я тебе даже немного завидую. С Алькой будешь, как за каменной стеной.
Когда подошёл поезд, Аля обернулась, и посмотрела на маленький вокзал. В её глазах читалась легкая грусть.
— Все-таки жалко уезжать, — сказала она, — как-то быстро пролетела эта неделя.
— Ничего, Аля, не переживай, постараемся приехать зимой, на Новый год, надеюсь получится, — успокоил её муж.
Никита, вернувшись домой после обеда, застал жену не в духе. Лариса, поставив с грохотом перед ним сковородку с жареной картошкой, вышла из комнаты.
— Лар, случилось что, ты почему такая? — спросил он, беря вилку.
Ничего не случилось, — выкрикнула она из соседней комнаты, — если не считать того, что ты эту рыжую на нашей машине катал.
Никита оторопел.
— У тебя что, с головой плохо? Никого я не катал, просто подвёз Альку до вокзала, не одну, между прочим, а с мужем.
— Вот именно, с мужем, — Лариса вышла из комнаты и скрестила на груди руки, — она замуж вышла, а ты как будто и не заметил. Всё круги вокруг неё нарезаешь.
— Нет, ты точно больная, — Никита отложил в сторону вилку, есть ему расхотелось, — тебе лечится нужно, от ревности.
— Ты лучше на себя посмотри! — Лариса покраснела от злости, — Как ты на неё пялился, как расшаркивался перед ними. Я же всё видела из окна. И вообще, зачем ты их повёз? Автобус ходит, не баре, доехали бы и на нём.
— Лариса, прекрати нести чушь, — Никита повысил голос, — я сделал это из вежливости. Они уезжали, мне было по пути. Не придумывай того, чего нет.
— Ах, из вежливости, — Лариса саркастически усмехнулась, — вежливый какой. Думаешь не знаю, что ты о ней всё время думаешь.
— Ларис, да что ты несёшь? Аля замужем, живёт своей жизнью. У неё свои интересы, семья. Забудь ты уже всё это, сколько лет прошло.
Никита встал из-за стола, чувствуя, как закипает злость. Он подошел к окну и посмотрел на улицу, стараясь успокоиться.
— Я не понимаю, почему ты так реагируешь. Я просто хотел помочь. Если бы на её месте был кто-то другой, я бы поступил так же.
Лариса молча, глядела на спину мужа. В её глазах читалась злоба.
— Помощник мне выискался, кобель записной, ненавижу.
Никита резко обернулся.
— Вот ты сейчас зачем это сказала? Ты хоть понимаешь, что говоришь? Я тебе что, повод какой-то давал, чтобы ты меня так оскорбляла?
Он тяжело вздохнул и вышел из дома, хлопнув дверью. Ему нужно было побыть одному, остыть. Он направился к реке, сел на берегу и задумался. «Интересно, а зачем они до сих пор вместе? Да, он любил её, но любовь ушла как вода в песок, от постоянных ссор и скандалов. Живу по инерции, только потом, что у них сын. Но разве Серёжке хорошо, рядом с родителями, которые не могут между собой найти общего языка. Нет с этим нужно что-то делать?»
Вечером вернувшись домой, увидел Ларису, сидящую на диване у телевизора. Увидев его, она выключила звук.
— Явился? — спросила язвительно.
Никита пропустил её вопрос мимо себя, он постоял немного у двери, а потом сказал.
— Лариса, а тебе не кажется, что нам лучше развестись?
Лариса вскочила с дивана, словно ужаленная. Глаза её метали молнии.
— Это ты сейчас серьезно? После стольких лет совместной жизни, ты просто так говоришь о разводе? Из-за этой рыжей, да? Ты решил бросить меня ради неё?
Никита устало потер переносицу.
— Да пойми ты, нет никакой из-за неё. Дело не в Альке. Дело в нас. Мы с тобой давно чужие люди. Мы постоянно ссоримся, у нас нет взаимопонимания. Мы делаем несчастными друг друга и нашего сына. Развод — это будет честно по отношению ко всем.
— Ах, честно? А я как же? Я жила с тобой столько лет в этой чёртовой Калиновке, во всём себе отказывала.
— Ты не отказывалась, Лариса. Ты сама так решила. Я никогда не просил тебя ни о чем подобном. И не нужно сейчас выставлять себя жертвой.
Никита подошел ближе и посмотрел ей в глаза.
— Лариса, подумай сама. Развод — это шанс для нас обоих начать новую жизнь. И для Сережи это будет лучше, поверь. Он видит наши ссоры, он страдает. Пусть лучше у него будут любящие родители, хоть и живущие отдельно, чем постоянно ругающиеся под одной крышей.
— А это ты видел, — Лариса сунула ему в лицо кукиш, — никакого развода, я тебе милок не дам, даже не надейся.