Дарья Десса. Роман "Африканский корпус"
Глава 24
Проснулся Рафаэль от настойчивого шёпота и звонкого, почти птичьего хихиканья. Любопытства ради встал, подошёл посмотреть. За окном, прямо под подоконником, оказались несколько прелестных детских физиономий: только что успели туда нырнуть, чтобы спрятаться. А несколькими мгновениями раньше их глаза-бусинки с любопытством изучали спящих. Выдали детвору звуки: они хихикали, что-то быстро шептали друг другу, прикрывая рты ладошками.
Увидев, что Рафаэль проснулся от шума и смотрит прямо на них, сначала с громким шумом и топотом бросились врассыпную, исчезнув за углом. От этого внезапного переполоха проснулся и Бонапарт, сладко и протяжно потянулся на своей скрипучей раскладушке. На соседней раскладушке, не шелохнувшись, продолжать спать Андре. Он сменился ночью, но когда пришёл, Креспо не заметил.
Посмотрев на обоих охранников, которые, решив, что раз тёмное время суток осталось позади, то караулить посменно больше не обязательно, испанец усмехнулся: «Золотые, блин, работнички! В следующий раз скажу Наде, чтобы кроме них были еще и наши. В обязательном порядке. Случись что, эти «воины пустыни» первыми оружие побросают и руки поднимут».
Потом Рафаэль посмотрел на часы. Они показывали четверть седьмого. «Такая рань, даже солнце толком не встало», – подумал он и сладко зевнул, потирая глаза. Потом снова посмотрел на охранников и решительно растолкал Бонапарта.
– Подъём! – скомандовал по-английски, и африканец понял. Открыл глаза, потянулся, хрустя суставами, зевнул, осклабив здоровенный рот, затем почесался и нехотя встал. На его лице читалось явное нежелание чем-либо заниматься.
– Всё в порядке? – поинтересовался тёзка французского императора.
– Да, ты мне вот что скажи, если знаком с местными условиями, конечно. У нас сегодня первый полноценный рабочий день, мне как доктору следует подготовиться. С утра можно душ принять? Как насчет воды? Сказали, техническая есть, но пить её, конечно, нельзя.
– Можно… наверное, – не слишком уверенно ответил Бонапарт, почесав голову. – Я бы тоже не отказался. Андре, кажется, тоже.
– В общем, ступай на разведку. Я пока разбужу твоего товарища.
Охранник поднялся, оделся и ушёл. Рафаэль следующим растолкал Андре. Тот поднялся быстрее, молча натянул вещи. В отличие от старшего коллеги, он очень плохо понимал английский, говорил только на французском и родном языке, которые Креспо не понимал совершенно. Не успел даже пары слов выучить. Даже не знал, впрочем, к какому подступиться: их тут оказалось много разных, а язык бывших владельцев Мали, который в остальном мире, где не ступала тяжёлая пята французских колонизаторов, почему-то считается «языком любви», учить не хотелось. Будь возможность, Креспо выучил бы язык Сервантеса и Маркеса.
Бонапарт вскоре вернулся и сообщил, что за зданием школы, с левой стороны, есть кабина с пластиковой бочкой наверху.
– Отлично! – обрадовался Креспо и поспешил туда.
После прохладного, освежающего душа, который оказался настоящим блаженством для сонного тела, все собрались в зале, где ужинали накануне. На столе уже ждал завтрак. Хлеб нарезали ещё с вечера, консервы – мясные и рыбные – стояли открытые, сливочное масло, тоже в банках, было мягким. Но настоящим украшением стола стали два больших, полосатых арбуза.
– Это ребята местные, в знак уважения, с утра презент принесли, – сказал Андре.
Бонапарт водрузил старый, почерневший чайник с водой на походную газовую горелку.
Девушки с базы и Хадиджа вместе с ними, глядя на накрытый стол, стеснялись подойти и держались у стены. Охранник наклонился и шепнул на ухо Рафаэлю:
– Не привыкли с мужчинами за одним столом есть. Даже на базе всё время отдельно питались. У нас так принято.
– Знаю, традиция, – ответил Креспо. Чтобы не вмешиваться в местные дела, он сделал приглашающий жест охранникам, решив, что женским вопросом пусть занимается Надя.
Она вскоре появилась, – посвежевшая после душа, бодрым голосом приветствовала всех и попросила Хадидже передать девушкам, чтобы делали бутерброды. Те принялись готовить, пока эпидемиолог заняла место за столом, а после пригласила женский коллектив присоединиться. Вскоре она уже мазала маслом ломтик хлеба.
Вскоре чайник на горелке громко и требовательно засвистел, и его стали передавать, наливая в походные кружки. Пришлось обходиться пакетированными чаем и кофе.
– Настоящий атай попробуем в другой раз, – сказала Надя, улыбнувшись, пока смотрела, как Рафаэль морщится от вкуса «три в одном». Попривыкнув, он начал с интересом посматривать на девушек. Было заметно, что им неловко и неудобно от его взглядов, но кушать, конечно, хотелось, потому вскоре они перестали обращать внимание на симпатичного парня, сосредоточившись на завтраке.
Понемногу разговоры в помещении стихли, установилась тишина, нарушаемая только звуками, что всегда слышны поутру на каждой кухне. Насыщаясь, Рафаэль вдруг почувствовал, что ситуация немного изменилась. Прежде африканки смущались от его взглядов, а когда сам увлёкся завтраком, стали сами украдкой кидать на него быстрые взгляды. От этого неловкого напряжения Креспо даже захотелось просто показать им язык.
Надя, наслаждаясь густым, бодрящим запахом свежего кофе, – пусть даже «три в одном», но ведь кофе же! – прикрыла глаза.
– Божественно… – прошептала она, и напряжение немного спало.
После завтрака девушки полностью убрали комнату. Затем по команде Нади расставили столы и стулья. Помещение, служившее, по всей видимости, то ли школьным классом то ли актовым залом, было просторным, но с голыми стенами. Это в наших школах, заметил про себя Рафаэль, на стенах то информационные плакаты, то портреты писателей и учёных, а здесь… Он поднял голову. На потолке не оказалось привычных ламп. Единственным источником яркого света было высокое окно, через которое пробивалось палящее африканское солнце.
Простые деревянные столы, расставленные на почтительном расстоянии друг от друга, сформировали пять импровизированных медицинских пунктов.
– Рафаэль, к каждому столу ящик с вакцинами, шприцы, вату, спирт. И стул для родителя. Как я понимаю, весь город уже знает, что приехали русские врачи, – сказала Надя.
Вскоре в комнату вошла Джамила в сопровождении коллег. Осмотрела помещение, осталась довольна увиденным и сообщила, обращаясь к эпидемиологу, как к старшей:
– Снаружи собралось много людей. Мамы с детишками. Вы уже готовы принимать?
Надя посмотрела на часы. Они показывали десять минут восьмого. Рафаэль понял её волнение: вчера попросили педагогов сообщить всем, что приём начнётся в восемь утра. Пока старшая коллега думала, он прошёл на противоположную сторону школы и посмотрел в окно. Глянул и ахнул: думал, там человек тридцать, а пришла огромная, в несколько сотен людей, толпа. Креспо сразу понял, что разговоры о критической нехватке квалифицированной медицинской помощи в регионе – не пустая болтовня и не преувеличение.
Врач вернулся в медицинское помещение. Посмотрел на Надю и кивнул, подтверждая слова директора. Эпидемиолог покачала головой, прекрасно понимая, что ажиотаж – это прямое следствие их приезда.
– Хадиджа, пошли. Я скажу, чтобы ждали. Нам нужны ещё люди, вдвоём не справимся.
Оказавшись снаружи, – охранники встали с обеих сторон, повесив автоматы на шеи и давая понять, что любая попытка прорваться в здание без очереди будет строго наказываться, – Надя командным, но спокойным голосом сказала:
– Салам алейкум!
– Ас-саляму алейкум, – послышалось в ответ разрозненными голосами.
– Меня зовут Надежда, я русский врач. Как мы и обещали, приём сегодня будет обязательно. Потерпите немного. Ровно в восемь часов. Нам надо подготовиться.
После этого она вернулась в школу, толпа осталась терпеливо ждать. Ни гневных выкриков, ни осуждения, ни ворчания, – не было ничего. Креспо обратил внимание, что Надя, прежде чем обратиться к местным, повязала на голову платок. Видимо, чтобы не смущать своим видом нескольких мужчин, пришедших вместе с жёнами и детьми.
Через несколько мгновений эпидемиолог вернулась. Еще двадцать минут полку медработников прибыло. Вошли трое молодых, лет около тридцати, мужчин. Смуглая кожа, очень стройные, сухопарые.
– Это местные врачи, их сюда направил глава города, – пояснила Хадиджа и что-то у них спросила. Они закивали головами. – Закончили медицинский колледж в Бамако. Два терапевта и хирург, – пояснила переводчица.
Креспо обратил внимание, что местные коллеги держались с достоинством, но заметно нервничали. Они были одеты в чистые, но поношенные рубашки. Надя, оценив их смуглые, сосредоточенные лица, отметила негромко, обращаясь к Рафаэлю:
– В таких условиях им приходится быть настоящими «универсальными солдатами» медицины.
– Раз уж они пришли пораньше, наверное, нужно их завтраком угостить? – поинтересовался Рафаэль.
– Это потом. Давай начинать. В процессе работы познакомимся. Хадиджа, как к ним обращаться? Попроси их представиться.
– Делал Траоре.
– Ажу Сакко.
– Тиррол Туре.
– Хадиджа, покажи коллегам, где у нас вода, умывальник и туалет. Рафаэль, всё для рук, и побольше, в мужской туалет. Для женщин сама отнесу. Перчатки тоже по столам разложи.
Креспо, ощущая себя студентом-практикантом, над которым всевластен опытный наставник, быстро выполнил всё требуемое. Он, как всегда, действовал четко и быстро, раскладывая упаковки с перчатками и антисептиком. Уже и сам понял, в тропическом климате соблюдение строжайшей гигиены – это не просто правило, а вопрос жизни и здоровья.
– Так, у нас с коллегами получается пять столов. Это хорошо. На каждом поставьте табличку с именем врача. Хадиджа, какой стаж у ребят? Умеют делать инъекции?
Хадиджа переадресовала вопросы. Они дружно закивали, один быстро что-то начал говорить.
– Тиррол,уже принимал участие в вакцинации. Два раза.
– Отлично! Пусть тогда подсказывает остальным.
Надежда с помощью Хадиджи разместила врачей по столам, из тетрадных листов сделали импровизированные таблички, прикрепили к столешницам скотчем, на каждой написали имя доктора. Всё на французском.
Надя похлопала в ладоши:
– Коллеги! Внимание! Хадиджа, переводи:
– Я начну первая, вы смотрите. Почувствуете, что всё понятно и сможете, поднимаете руку. Так, девушки. Ваша задача – приглашать по одной маме с детьми, и стоять возле них, пока всем ребятишкам не поставим вакцину. Потом провожаете на выход, приглашаете следующих. Должна подъехать ещё местная охрана, они нужны для того, чтобы не было толчеи на входе. Хадиджа, ты главная между входом в школу и этим классом. Командуй Бонапартом и Андре.
Переводчица испуганно раскрыла глаза.
– Мужчины не станут меня слушать!
– Но меня же слушают.
– Да, но вы русский доктор!
– Не волнуйся. Передай – это мой приказ. Не станут выполнять – отправятся искать другую работу. Весомый аргумент?
– Даже очень, – улыбнулась Хадиджа.
– Решено.
Надя чувствовала, как нарастает напряжение. Понимала: её голос должен был быть спокойным и уверенным, чтобы передать это чувство и местным врачам, и девушкам-помощницам. Она сделала глубокий вдох. Успех миссии зависел от того, насколько быстро они смогут наладить конвейер, не допустив ошибок.